Андрей Колганов - ЖЕРНОВА ИСТОРИИ Страница 10

- Ничего, на меня товарищ Винтер в обиде не будет, - отвечаю с твердой уверенностью, с нажимом произнеся одну из подпольных кличек Красина.

Не знаю, понял ли консьерж, почему я вдруг назвал наркома Красина "товарищ Винтер", но, когда я решительно двинулся вперед, отступил немного в сторону, хотя взгляд его так и оставался неодобрительным.

Поднимаясь по лестнице гостиницы, я вспоминал, как сам (ага, как же, сам!) жил в "Метрополе" с 1918 по 1920 год, когда был заместителем наркома торговли и промышленности (а наркомом у нас был все тот же Красин). Вернувшись в июле 1923 года в Москву, я уже не смог попасть сюда, потому что все номера были заняты важными партийными и государственными чиновниками. Мне предлагали номер в одном из Домов Советов в Москве (ранее известном как дом Нирензее в Большом Гнездниковском переулке), но этот дом, помимо партийных и советских работников, облюбовало ВЧК, а затем ГПУ, привлеченное полной телефонизацией номеров. Меня такое соседство, собственно, не пугало, но уже тогда, вероятно, сработал (еще подсознательно) мотив "попаданца" - не торчать на виду у работников данного ведомства. Поэтому я предпочел снять комнату для себя сам.

К счастью для задуманного мною дела, Красин был в эти дни еще в Москве. Постучав в дверь номера Леонида Борисовича, и будучи допущен в апартаменты, я сразу взял быка за рога:

- Добрый вечер, Леонид Борисович! Готов принести всяческие извинения за неурочный визит, но у меня к вам дело, которое, к моему глубокому сожалению, не терпит отлагательств. Вот вам и вашему семейству в порядке компенсации, - и с этими словами я протянул коробку с набором шоколадных конфет фабрики товарищества "Эйнемъ", которое уже перекрестили в "Красный Октябрь".

- Ах, голубчик, - страдальчески произнес Красин, после того, как вежливо поздоровался в ответ, - вы же знаете, что мне доктора сладкое не рекомендуют. - Однако коробка конфет была принята и тут же оприходована домочадцами.

- Прошу вас в мой кабинет - сделал широкий жест хозяин квартиры, и мы направились в одну из комнат довольно роскошного гостиничного номера, которую Красин приспособил под свой домашний кабинет. - Вечно вы, Виктор Валентинович, со всякими инициативами. И не надоело вам за это сверху шишки получать?

Ничего не ответив на эту сентенцию, я вынул из портфеля и протянул Красину листок бумаги с текстом:

- Как вы думаете, Леонид Борисович, это может сойти за обычную официальную бумагу? - Я решил не играть с Красиным в прятки, во всяком случае, не до конца.

Красин сел за письменный стол и углубился в чтение:

"Народный комиссариат внешней торговли СССР

Исх. N_____ "…"_________ 192… г.

Председателю РВС СССР

товарищу Троцкому Л.Д.

Уважаемый Лев Давидович!

Опыт работы Уполномоченного Военведа в моем наркомате и деятельность представителей Спотэкзака привели меня к убеждению, что лица, привлеченные к данной работе, в силу специфики их прежнего рода деятельности не обладают достаточными познаниями в деле ведения коммерческих операций за рубежом. Это приводит к многочисленным ошибкам, как юридического, так и коммерческого характера при заключении контрактов, что неизбежно оборачивается экономическим ущербом для СССР. Неоднократные трения, которые возникали по этому поводу между моими подчиненными и Главным начальником снабжения Вашего ведомства, не послужили к удовлетворительному разрешению сложившегося положения.

Посему обращаюсь к Вам с настоятельной просьбой взять решение этого вопроса на себя, и возможно скорее изыскать возможность лично принять начальника отдела импорта Наркомвнешторга товарища Осецкого Виктора Валентиновича, имеющего представить вам конкретные предложения по обеспечению Спотэкзака квалифицированными в области международной коммерции консультантами. Таковые, безусловно, не будут иметь касательства к решению вопросов о составе закупок для нужд Народного комиссариата по военным и морским делам, равно как и для нужд Главного политического управления, а будут лишь консультировать вопросы надлежащего оформления контрактов и выбора поставщиков, надежных с точки зрения деловой репутации и предлагающих товар нормального качества по приемлемым рыночным ценам.

Ввиду того, что в ближайшие же дни намечается мой отъезд за границу, прошу вас не отказать в скорейшем разрешении этого вопроса и телефонировать мне ваше решение.

Народный комиссар внешней торговли СССР Л.Б.Красин"

- Чтобы официальная сторона дела сомнений не вызывала, кандидатуры консультантов я уже подготовил, - добавил я, видя, что Красин оторвал взгляд от бумаги.

- Господи! Во что вы опять ввязываетесь?! - Скривился Красин.

- Леонид Борисович, вам что, обязательно нужно это знать? - отпарировал я риторическим вопросом. - Лучше продублируйте эту бумагу по телефону, чтобы организовать встречу как можно скорее, и чтобы меня не сплавили к какому-нибудь из заместителей. Очень вас об этом прошу. - В моем голосе зазвучали умоляющие нотки.

- Да свести-то вас с Троцким труда не составит, - протянул Красин. - Вот чем это вам потом может аукнуться, вы хорошо представляете?

- Лучше, чем вы думаете! - На этот раз в моем голосе зазвучал металл.

- Ладно. Если вы так настаиваете… Можете подставлять голову, - Леонид Борисович предпочел отступить под моей столь явной решимостью.

- В конце концов, это моя голова, - пожал я плечами.

- Как хотите. - Лицо Красина вновь приняло спокойное, сосредоточенное выражение. - Давайте мне завтра эту бумагу на подпись, я сам прослежу, чтобы фельдъегерская служба сработала незамедлительно, и отзвонюсь Льву Давидовичу. - Он покачал головой и добавил с едва заметной иронией в голосе. - Как это вы мой стиль-то скопировали! Почти что как мой собственный секретарь писал…

В этот момент у меня в голове замкнулись какие-то цепи, и я вспомнил, как читал где-то именно об этом периоде: Красин с Троцким нередко садились рядом на заседаниях ЦК (хотя Красин членом ЦК в это время не был, по долгу службы его туда частенько приглашали), и, не обращая внимания на прения, обменивались записочками. Так что, наверное, я просчитал правильно - отношения у них достаточно хорошие, и Красин, скорее всего, сумеет уговорить Троцкого принять меня.

Ну, что же - теперь остается оформить эту бумагу и ждать.

Дома я, наконец, сумел вернуться к мысли, которая за последние дни уже не раз посещала мою голову, но каждый раз оставалась без последствий. "Надо все-таки заняться собой, любимым. А то реципиент свои физические кондиции как-то подзапустил…".

Спортивной формы у меня дома не было, и я поступил просто - повесил в шкаф костюм, сорочку, галстук, и начал понемногу разминаться - повращал руками, торсом, понаклонялся. Затем принял на полу упор лежа, и начал отжиматься… Семь раз. Да-а, не густо. Просто паршиво! Теперь подтянуть половичок, лечь на спину, руки за голову, и из положения лежа - наклоны вперед, стараясь носом достать до коленей. Шестнадцать раз. Тоже не рекорд. Да и дыхание совершенно сбилось. Дав себе отдышаться, попробовал присесть на левой ноге. Облом полный! А на правой? То же самое. Ладно, на двух ногах поприседаем. На двадцать четвертом разе я понял, что если еще как следует поднапрячься, то, наверное, дополнительно пару-тройку раз я присяду, но вот всякое желание напрягаться у меня уже совершенно улетучилось.

Э-э, братишка, так дело не пойдет. Коли уж ты взялся творить великие дела, надо держать себя хотя бы в минимально приемлемой физической форме. Кто знает, как жизнь еще может повернуться? Скажи спасибо, что в этом теле у тебя нет ни гастрита, ни остеохондроза, да и слабым зрением ты не страдаешь. Поэтому не стоит откладывать в долгий ящик свое намерение пристроиться к какому-нибудь спортивному обществу. Ну, а теперь ужинать, разобраться с планом работы на завтра - и на боковую.

ГЛАВА 4. ОЖИДАНИЕ.

Нервничал ли я, ожидая возможного контакта с Троцким? Было бы глупо отрицать. Умный, скептически настроенный и хорошо информированный Леонид Борисович Красин прекрасно понимал, что над головой "Льва Революции" сгущаются тучи. Хотя никаких открытых нападок на Троцкого еще не было, становилось все яснее, что Троцкий оказался в политической изоляции и его дальнейшая политическая судьба находится под угрозой.

Тем не менее, сам по себе контакт с ним сейчас, в сентябре 1923 года, никакой особой опасности не нес. Да, намек на близость к Троцкому мог повредить карьере (а через многие годы - стоить и головы). Но однократное (и даже неоднократное) посещение кабинета Председателя РВС по служебным делам могло и вообще не иметь никаких последствий. Если, разумеется, содержание наших бесед не станет известно…

Для Красина было очевидно, что беседовать с Троцким мы будем не о военных заказах за рубежом, и потому он испытывал обоснованное беспокойство. Если я решился ввязаться в политическую игру… А какая сейчас шла игра? Кремлевская схватка за власть! Такая игра пока не стала еще смертельно опасной для каждого ее участника, но ведь могла стать. Могла, и я об этом знал, пожалуй, еще лучше Красина.