Андрей Буровский - Ад закрыт. Все ушли на фронт Страница 10

– Ко мне еще в Варшаве приходил молодой человек, тоже говорил, что из Шамбалы, что умеет летать и читать мысли… Я попросил молодого человека немного полетать. Мне много не надо, сказал я, сделайте пару кругов под потолком, и все в порядке. Но молодой человек не стал летать, он тут же бесследно исчез.

Петя оглянулся. Полутемное кафе, почти пусто. Была не была!!!

– Летать под потолком я боюсь, – тихо, но четко выговорил Петя по-русски. – Боюсь, что присутствующие впадут в истерику: полицию вызовут или «Скорую помощь». Вам придется удовлетвориться парой кругов вокруг стола.

Произнося сии слова, Петя дважды обогнул столик. Для ненаблюдательного человека он быстро обошел столик, и все. Но двигался Петя в воздухе, с высоко поджатыми ногами, а возле Сикорского ненадолго зависал, давал рассмотреть себя, свободно висящего в воздухе. Плюхнувшись на место, Петя опять огляделся. Парочки ворковали, не замечая ничего и никого. Компания пожилых, хорошо одетых мужчин в углу смеялась, дегустируя вино. Только бармен вроде что-то заметил… видимо, Петя двигался все же несколько быстрее идущего человека. Бармен сглатывал и тряс головой, как-то странно поглядывая на Петю.

Неосторожно? Да… Но зато Сикорский сидел с отвисшей челюстью, ехидная улыбочка погасла. Гасла и сигарета в углу рта.

– А хотите, расскажу, что вы сейчас думаете? И что думает… Ну, скажем, маршал Рыдз, по кличке Смуглый? – Вальтер говорил так уверенно, спокойно, так важно развалился на стуле, что Петя не выдержал – в знак восхищения пнул его под столом. Вальтер и глазом не повел.

– Или давайте я вас немного покатаю вокруг стола… – предложил Петя. Вообще-то у него и после собственного полета кружилась голова и стоял звон в ушах: левитация так просто не давалась. Но главное – Сикорского пробрало еще глубже.

– Необязательно… – сипло выговорил пан Владислав. Он все пытался затянуться погасшей сигаретой, не сразу достал новые спички. Не сразу ему удалось зажечь спичку. Впрочем, Петю даже удивило, как быстро он пришел в себя после Петиного полета.

– И чего же от меня нужно Шамбале? – тихо, серьезно произнес Сикорский. – Я слышал, что и немцы, и советские посылают туда целые экспедиции… Хотят, наверное, уметь вот как вы… Мысли читать…

Он опасливо покосился на Вальтера, и Вальтер заверил:

– Без вашего желания читать ваши мысли мы не будем… Вы же союзник.

Похоже, пану Владиславу сразу полегчало на душе.

– А что нужно… Пан Владислав, все просто. И для Германии, и для России Польша – или надежный союзник, или самый страшный враг, которого необходимо уничтожить.

– Уничтожать нас неразумно, – тут же перебил пан Владислав. – Разделенная Польша все равно останется неразгрызенным куском в горле победителей. Союзник – это намного надежнее.

– Вот и мы считаем точно так же. Мы хотим, чтобы к власти в Польше пришли люди, которые будут нам хорошими союзниками.

– И которые решат все польские проблемы с соседями, – уточнил Вальтер. – Пока Польша стремится оставаться империей, она будет воевать… И с Германией за Силезию и Бреслау, и с украинцами за Львов… Пока не решатся эти проблемы, границы Польши все время будут окровавлены.

Сикорский быстро, уверенно кивал. Он вдруг извлек потрепанную записную книжку, стал быстро в нее что-то записывать.

– Дайте мне дня два… И я представлю вам план урегулирования всех спорных вопросов. Имейте в виду – поляки не уйдут ни из Силезии, ни из Галиции. Я предложу план совместного управления спорными территориями.

– Предлагайте… Мы скажем, кому передать план. А для взятия власти вам понадобится большая помощь?

– Войсками – никакой… И полетов по воздуху не надо – у нас религиозная страна, сразу обвинят в сговоре с дьяволом. Вот если вы можете внезапно перебрасывать войска…

Голос Сикорского замер на вопросительной ноте.

– Можем и перебросим. И на врагов ваших подействовать сможем.

Пан Владислав вскинул вопрошающий взгляд, сделал брови «домиком».

– Пока не скажу как, это пока секрет, – безмятежно объяснил Петя. – Но если ваш план решения проблем Польши и договоров с соседями нас устроит – поможем и в этом.

Больше всего Петя боялся, что голос у него прозвучит фальшиво, Сикорский почувствует блеф… Но пан Владислав только кивнул и опять застрочил что-то в книжке.

«Он поверил, – мысленно сказал Пете Вальтер. – У него настолько нет союзников, что он готов иметь дело с кем угодно».

«Я тоже думал, что придется долго доказывать, спорить…» – так же ответил ему Петя.

Друзьям предстояла еще одна встреча, в другом районе Парижа. По понятиям парижан, далеко, минутах в двадцати хода. Для Пети это было не расстояние, Вальтер по-солдатски привык много ходить. А пешком было просто интереснее.

Разные районы Парижа открывались для них. Быстро кончились буржуазные кварталы. Улицы стали грязнее, запахи – резче и грубее, одежда прохожих – беднее. Даже французская речь звучала отрывисто, недобро. Вот и полуподвальный вход в нужное им место…

– Вальтер, у нас столько гадостей говорят про эмиграцию, что мне просто страшно: тут, за этой дверью, собрались русские белые эмигранты…

– Русские эмигранты бывают разные. – Вальтер говорил очень серьезно. – Только часть из них собирается здесь.

Близ входа в кабачок подпирали стенку два потрепанных жизнью человека. Вальтер сразу почувствовал в них бывших военнослужащих. Петя – людей, чем-то неуловимо похожих на главу экспедиции в Шамбалу, Васильева.

– Здравствуйте. Я вас знаю? – заступил дорогу один из стоящих, не крупный, но жилистый, поджарый.

– Не-ет…

– А я вас должен знать?

К счастью, Петя нашелся:

– Нас должны знать Комендант и Градоначальник.

Потертый жизнью человек кивнул, нырнул в недра полуподвала. Из полуоткрытой двери вырвалась музыка, а с ней – облако сытного пара. Петя сомневался – входить ли до возвращения потертого, но Вальтер только пожал плечами, спускаясь по осклизлым ступенькам. И оказался прав Вальтер, не надо было никого ждать.

В этом кабачке было словно бы темнее, чем в других… Или людей тут сидело больше? Или они тесней жались друг к другу? Играла скрипка, девушка с утомленным грустным лицом пела старинный романс. И в этом кафе, как и в других, каждая компания занималась чем-то своим, совершенно независимо от прочих.

Вошедший с улицы стоял возле столика с двумя пожилыми людьми, кивал на друзей. Лица у сидящих были хорошими, но какими-то стертыми, невнятными. Как текст, который разные люди много раз переписывали от руки. Человек встал, представился, и Петя даже называл его по имени-отчеству, но как-то очень быстро это имя-отчество забыл… Собеседник так навсегда и остался для него Градоначальником. Он и правда был когда-то градоначальником в большом южном городе России. Под этим городом лежало поместье, принадлежащее его семье уже больше двух сотен лет.

Почему-то Градоначальник больше всего хотел доказать Пете, что все в Российской империи обстояло совершенно замечательно и особенно что мужики очень любили помещиков. Поверить в это Петя был совершенно не способен – именно потому, что беседовали они в Париже, а не на юге России, и не с градоначальником, а с эмигрантом.

Какой-то пьяноватый человек нетвердой походкой двинулся к столику.

– А все ваши глупости, Градоначальник! – завопил он, махая рукой перед самой физиономией собеседника. – Пожалели сотню пар сапог?! Вот большевики и отбросили нас под Каховкой!

– Вы сами зашли на северо-восток от высотки! – выкрикнул другой потертый человек с другого столика, тыкая пальцем в первого заоравшего. – Да еще растянули стрелков цепью – ясен пень, вас и смели!

– Вы сами, ротмистр, залегли у Петриловки! Залегли, и ни шагу вперед! – злобно вопил первый. – Мы харкали кровью, рота потеряла половину состава, а вы только постреливали через плетни да жрали галушки под самогон!

Спор разгорался. Появились сочувствующие и первому, и второму, шло бурное выяснение, кто и что делал двадцать или семнадцать лет назад: кто заходил с юга или севера, кто атаковал и отступал, кто правильно и неправильно брал давно позабытую высотку на околице украинской деревни. Друзьям становилось понятно – вот так они и разбираются каждый вечер в этом или в других кафе. Петя полазил по их головам… Нет, они так и думали! Так и чувствовали! Эмигрантам и в голову не приходило, что не в одних атаках и перестрелках тут дело. Что не из-за неправильно выбранного направления атаки они очутились в Париже.

– Скажите… – обратился к Градоначальнику Петя, проверяя возникшую догадку. – Скажите, вот если вы сегодня вернетесь в Киев? Вот вы входите в свой бывший кабинет… И что вы там будете делать?

– Как что?! – Градоначальник даже растерялся, и было понятно: для него все предельно очевидно. – Когда я выходил из своего кабинета… когда я выбегал из кабинета, так точнее… Так вот, тогда я только что подписал указ за номером тридцать три… Когда наши войдут в Киев, я сяду у себя в кабинете и напишу указ под номером тридцать четыре.