Здесь вам не равнина... - Алим Тыналин Страница 10

Я посмотрел на нее и девушка, чуток порозовев, добавила:

— Вообще-то, я всегда болею за победителя. Тот, кто на коне, тот и завоевывает мое сердце. Но разве это неправильно? Так ведь и должно быть, не так ли?

Она продолжала улыбаться и ее чуть приоткрытые пухлые губки призывно манили к себе. Вот проклятье, эта девушка действительно может свести с ума любого мужчину. И, конечно же, как дочь Евы, она совершенно права. Девушки реально любят сильных и смелых, это заложено у них в подкорке. И глупо порицать их за это, матушка природа специально устроила так, чтобы гены распространяли самые сильные и достойные представители рода. И самые сообразительные.

Поэтому да, я не стал спорить с природой. Мы как раз остановились в тени огромного валуна размером с двухэтажное здание. Я обнял девушку и притянул к себе. Поцеловал в манящие губы.

Ммм, вот теперь я и в самом деле почувствовал, что существую в реальности. Иногда у меня бывало чувство дежавю, будто бы все это я когда-то видел во сне. И даже знаю, чем все должно закончиться.

Но разве можно было предвидеть поцелуй красивой девушки, чьи губы пахнут медом и клубникой? Вот в какие моменты ты понимаешь, что не зря рвал задницу, стараясь обойти сильного соперника.

Ого, оказывается Юля отлично умеет целоваться. Она охотно ответила на поцелуй и даже не стала отодвигаться. Не знаю, что тому было виной, моя магнетическая харизма или романтическая природная обстановка.

Ну что же, раз такие дела, почему я должен останавливаться на достигнутом? Я прижал хрупкое и изящное тело девушки к себе еще ближе, так, что она задохнулась, схватил ее за талию, и постепенно опустил ладони ниже. Посмотрим, как она на это отреагирует.

Надо же, Юля и здесь не стала меня останавливать. Неужели настолько увлечена процессом, что…

Бац! Отстранившись от меня, девушка отпихнула мои назойливые ручонки и еще быстро, как кошка лапкой, влепила пощечину. Из серых глаз падают искры, лицо гневно искажено!

Вот это другое дело. Теперь я убедился, что и в самом деле провалился на полвека назад, когда с моралью у девушек было гораздо строже, чем в двадцать первом столетии. А то уж начал было сомневаться грешным делом.

— Как ты смеешь распускать руки! — Юля покраснела от волнения. — Ты за кого меня принимаешь? Не смей прикасаться ко мне!

Да, я все-таки переборщил с напором. Хотя вроде бы, мы так страстно целовались и на тебе. Не думал, что будет такой бурный отказ. Нет, я решительно еще не понимаю девушек семидесятых годов.

— Э, Юля… — начал было я и схватил девушку за руку, но она вырвалась, развернулась и быстро пошла прочь.

Я поглядел ей вслед и снова отметил, как соблазнительно двигаются ее бедра при ходьбе. Ладно, не стоит за ней бегать и умолять о прощении. Потом поговорю, когда успокоится.

Не знаю, насколько я прав, но мне показалось, что на самом деле девушка не так уж и разозлилась. Просто хотела показать, что к ней просто так на хромой кобыле не подъедешь. Потом она должна стать более благосклонной. Будем посмотреть, как говорится.

Когда я вернулся в лагерь, в центре уже развели костер. Лобное место. Здесь каждый день собираются люди с гитарой, поют и веселятся, рассказывают страшные и забавные истории.

Вот и сейчас уже, как только стемнело, возле костра потихоньку собирались вся наша учебная группа. Девочки принесли картошку, чтобы испечь в углях. Юля тоже пришла, но сердито глядела на меня и старалась держаться подальше.

— Ну что, насмотрелись на горы в первый день? — громогласно спросил Гущев. Он чуть улыбался, хотя, судя по суровому характеру начальника лагеря, даже сейчас он собирался высказать нам какие-то претензии. — Хватит вам этого или еще добавить? Есть такие, кто решил, что горы не для него и хочет спуститься вниз?

Спросив это, он замолчал и обвел нас внимательным взглядом. Мы тоже продолжали хранить молчание. Неужели кто-нибудь отважился бы сейчас встать и провозгласить, что он отказывается от бесплатной путевки и обучения и готов уехать отсюда обратно в город? Нет, конечно. Во многом вопрос Гущева оказался риторическим.

— Ну, а раз так, тогда не обижайтесь, — сказал тогда Борис Юрьевич, выдержав паузу. — Скоро, после прохождения теоретической и практической программы обучения, у вас будет первое восхождение. После него мы посвятим вас в альпинистов и вы сможете уже на законных основаниях утверждать, что являетесь скалолазами. Но в само братство вы сможете попасть только потом. Сегодня еще веселитесь и смейтесь, но скоро начнутся самые трудные тренировки.

Я поглядел на новичков. На их обескураженные лица. С одной стороны, Борис Юрьевич сгущает краски. Новичков никто не будет гонять в хвост и в гриву, в этом нет необходимости.

Наоборот, их обычно всячески холят и лелеют, заботятся об их безопасности. Начальник лагеря и инструкторы несут за них персональную ответственность. Если кто-то посчитает, что не хочет дальше продолжать обучение, их никто не будет винить в этом. Это право каждого человека.

С другой стороны, это горы. Это горы, детка. Здесь по умолчанию трудно. Сама природа будет впоследствии давить на этих людей, даже если они и не решатся штурмовать семитысячники, а просто займутся горным туризмом. И лучше уже сейчас выявить слабых телом и духом людей и выдавить их из этого места.

И сделать это можно только за счет тяжких испытаний. Именно во время подготовки к восхождению и уже непосредственно во время него становится виден характер человека. И от слабаков и нытиков лучше избавиться заранее. Там, на высоте, они не только становятся бесполезным грузом, но еще и подвергают опасности жизнь других участников восхождения.

Поэтому да, я не исключаю, что вскоре инструкторы подвергнут нас серьезным испытаниям, чтобы выяснить, кто есть кто. И тут черт дернул меня за язык ляпнуть во всеуслышание:

— А если я уже сегодня готов к самым трудным тренировкам?

Гущев немедленно вперил в меня тяжелый взгляд. Остальные тоже обернулись и посмотрели на меня. В костре весело трещали дрова. Наступило еще более продолжительное молчание.

— Все никак не угомонишься, Сохатый? — спросил начальник альплагеря. — Уже готов, говоришь? Залез сегодня быстренько на скалу и думаешь, что стал великим восходителем? А ты знаешь, как горы наказывают чересчур самонадеянных учеников? Которые возомнили себя самыми