Младший научный сотрудник 7 - Сергей Тамбовский Страница 10

— Ну рассказывай про свои обстоятельства, — не утерпела Леночка до конца нашего пути.

— Слушай, — ответил я…

Глава 6

Нижнереченские страсти

Нижнереченские страсти

Об ужине в Измайловской рассказывать особенно нечего… ну кроме того, может быть, что к Леночку там пытался склеить один жгучий грузин. Пришлось вывести его на улицу к метро и объяснить на наглядных примерах, как следует себя вести в приличных местах, он все осознал и куда-то делся…

Потом я оставил машину на стоянке возле гостиницы, чтобы не дразнить гаишников, и отвез Лену домой, на Кутузовский ей дорога была заказана на какой-то непонятный срок. Перед расставанием она проявила инициативу и наградила меня очень длинным и жгучим поцелуем, сказав при этом:

— Знаешь, я повела себя неправильно и теперь хочу исправить свое поведение… звони завтра в любое время, а сейчас мне домой надо, папа ждет.

Ну папа, значит папа, вздохнул я и отправился обратно пешком через самый центр города. А где в районе Красной площади и памятника Минину и Пожарскому мне в голову неожиданно пришла мысль разобраться с первоисточником своих странных приключений последнего месяца.

— Что на это скажешь, Козьма Минич? — мысленно я спросил у памятника,а он мне вполне внятно ответил:

— Ослабевать и унывать не надобно, но призвав на помощь всещедрого Бога, свой ревностный труд прилагать и согласясь единодушно, оставляя свои прихоти, своего и наследников своих избавления искать, не щадя имения и живота своего

Я потряс головой, голоса из моего мозга тут же испарились… все же основательно я набрался в этой Измайловской гостинице…

А проснувшись поутру, у меня был вчерне готов план действий на ближайшие пару дней. Итак, я решил отправиться в сердцевину, так сказать, событий, кои так неожиданно изменили мою (и не только мою) жизнь в сентябре 82 года. А именно, в Институт прикладных проблем имени Академии наук СССР. Ну и в сопутствующие структуры наверно…

Цуканов отпустил меня из столицы на два дня без лишних слов, спросил только, не надо ли мне деньжат подкинуть. А я не отказался — как провидчески говорил в свое время Винни-Пух, деньги это очень странный предмет, они если есть, то и сразу их нет. Тысячу рублей купюрами по четвертаку мне отсчитали прямо тут же в 26-м доме по Кутузовскому. Оказывается у них здесь и своя бухгалтерия была. И билеты на вечерний поезд приложили к купюрам… я собственно об этом не просил, но такая забота о ближнем была приятна, черт возьми.

На следующее утро я сошел с подножки скорого поезда «Огни Заречья» и сразу же отправился в свою, так сказать, альму матер. Интересно, бывает ли на свете альма патер, думал я, трясясь в переполненном по случаю начала рабочего дня автобусе номер 94 сообщением железнодорожный вокзал — улица Луначарского. И не смог ответить что-то определенное на свой же вопрос.

Прибыл в родной институт как раз к старту работы, в восемь часов с копейками, показал на вахте свой не просроченный еще пропуск и сразу же поднялся по кривой металлической лесенке на второй этаж над тем самым бункером. А потом еще на полэтажа, на антресоли зала управления. Товарищ Бессмертнов сидел тут в единственном числе и чах, как тот самый Кощей, над огромной заковыристой схемой на листе форматом А0, как я сумел заметить.

— О, Камак, — обрадовался он мне, — сколько лет, сколько зим!

— Я тоже рад вас видеть, Александр Сергеич, — нисколько не кривя душой, ответил я.

— Какими судьбами тут оказался?

— Дело одно появилось, — пояснил я, — срочное.

— Я могу чем-нибудь помочь? — отложил он страшную схему в сторону.

— А это что такое, кстати? — между делом заинтересовался я.

— Аааа, — с гримасой отвращения ответил он, — опять гидрики хотят чего-то заоблачного… а у нас тут и внутриоблачное-то мало кто умеет…

— Ясно, — пробормотал я, — а дело вот какое… я хочу узнать побольше, что такое Крот, с чем его едят и почему вокруг него так много секретов.

— Ух ты, — восхитился Бессмертнов, — я бы тоже не отказался хоть чего-нибудь из этого узнать, но увы, рылом не вышел.

— То есть ничем помочь мне не сможете? — расстроился я.

— Почему же это ничем, — усмехнулся он, — советом могу помочь… это как в старом анекдоте про страну Советов — слышал?

— Слышал, — угрюмо отвел я в сторону не относящееся к делу, — давайте совет, раз уж больше ничего предложить не можете.

— Советы, — поправил он меня, — их целых две штуки будет. Номер раз — поговори с Горлумдом, он мужик умный и знает много чего не только в своей психиатрии.

— Он сегодня работает? — тут же озаботился я.

— Наверно… он каждый день на боевом посту. А второй совет касается Наумыча…

— Он живой еще? — тут же заинтересовался я, — последнее, что я о нем слышал, это то,. Что в Москве он тоже не задержался и вылетел обратно в наш город, как пробка из бутылки.

— Его к нам назад взяли, — сообщил Бессмертнов, — замдиректора по АХО он теперь…

— Это завхоз, значит? Швабрами и ведрами заведует?

— Ты так быстро-то не суди о делах, в которых мало разбираешься, — строго осадил меня он, — АХО это много еще чего, помимо швабр и метел. Поговори и с ним тоже… если он захочет, конечно.

А что, он и не захотеть может, внутренне хмыкнул я. С протеже, блин, самого Генерального секретаря, блин? И что же у него за крыша тогда — американский президент что ли… ничего кроме этого я представить не