Комбат Найтов - Не надо переворачивать лодку! [Самиздат] Страница 11

Глава 7.

Оставшись одна, Маргарита углубилась в перевод, набрасывая на листке общую канву и выписывая незнакомые термины. Неожиданно зазвонила 'вертушка': сняла трубку: 'Квартира Андреева, сержант Гончарова!' Послышался голос с мягким кавказским акцентом:

- Вы, Маргарита Николаевна, мне и нужны!

- Здравствуйте, товарищ Берия!

- Чем занимается наш подопечный?

- Спит, товарищ Берия.

- Меня зовут Лаврентий Павлович. Что, перебрал в ресторане?

- Нет, Лаврентий Павлович. Он выпил не более стакана сухого вина, коньяк и водку - только пригубил. Сказал, что за полтора суток немного поспал в самолёте, когда летел из Перми в Москву, а сегодняшней ночью - совсем не спал.

- Не пил, потому, что опасается Вас или...

- Говорит, что не пьёт, потому, что лётчик. Что это снижает скорость реакции. По моим общим впечатлениям - это соответствует действительности.

- Расскажите, как вёлся поиск информации по 'пальцу'! Он знал, где искать?

- Нет. Но он сказал, что компания не государственная, следовательно, должны быть ранние публикации в научных изданиях. Спросил у научного секретаря, что есть из американских периодических научных журналов за последние три года, написал мне на листочке три словосочетания, в одном слове сделал ошибку: пропустил букву. Секретарь приносила журналы, большую часть брала себе я, а остальное - отдавала ему.

- Кто нашёл статью?

- Я, Лаврентий Павлович! А он попросил показать, пробежался глазами и поцеловал мне руку.

- Ваши общие впечатления об этом человеке?

- Честный, очень внимательный, отличная профессиональная память...

- Разведка?

- Нет, Лаврентий Павлович! Я достаточно много работала с разведчиками. Память - больше объектовая, зрительная, очень объёмная. Иногда кажется, что она вообще границ не имеет. Нехарактерно для разведчиков, у них больше - 'слуховая'. Очень меня удивил, когда приказал ехать в библиотеку, а не в ресторан, до этого, он ни одним словом об этом не обмолвился. И так старательно одевался, готовясь к ресторану. Он - немного странный, как бы младенец с мозгом старца, но очень увлечен новой работой и ушел в неё весь. Потрясающе провёл разговор с замнаркома Яковлевым, они что-то не поделили, видимо, и он его аккуратно выставил, причем Яковлеву было не открутиться, он был вынужден уйти. Пришлось в двух местах: в ателье и с Яковлевым дать информацию по легенде. У него отличная выдержка: он не подал виду и успешно подыграл.

- Маргарита Николаевна! А как Вы отнесётесь к моей личной просьбе: что если Вам завтра действительно подать заявление в ЗАГС и стать его женой?

- Лаврентий Павлович! Я не могу так! Я знаю этого человека несколько часов!

- Он может быть слишком опасен для всех, если окажется не тем, кто есть на самом деле. Это дело особой государственной важности. Я бы хотел иметь рядом с ним своего человека! А Вам я верю. Ему, пока нет. Подумайте над моим предложением!

- А как же распоряжения Павла Анатольевича? Я же сейчас сижу над переводом статьи!

- Павел Анатольевич сидит напротив меня и внимательно слушает!

- Я здесь, Рита! Мы с тобой давно работаем. Ты для меня, всё равно как сестра. Я не могу всего тебе объяснить, просто слов не хватает. Нам он нужен! Единственный вариант - это ты!

Маргарита заплакала. У неё в голове не укладывалось, как это Павел Анатольевич и новый нарком посмели ей предложить такое. Если Лаврентия Павловича она просто несколько раз видела, то Павел Анатольевич часто бывал у них дома. Мама очень приветливо его встречала, говорила, что он нас спас от голодной смерти в 21-м году. Как он мог!

- Я перезвоню, до одиннадцати, - смогла проговорить Маргарита, повесила трубку и разревелась ещё больше. Всё в ней протестовало против этого предложения руководства! Как они могут, как они смеют предлагать, на полном серьёзе, ей такое.

Вот те раз! 'Браки заключаются на небесах!' и эти небеса называются Лубянкой...

Перевод в голову абсолютно не лез после этого разговора... Что делать? Надо взвесить все за и против...

Против... Ой, сколько этих 'против' я натерпелась! Дома была только мама. Куда делся папа, она так и не объяснила, сказала, что уехал в командировку... Это теперь я понимаю, что может означать эта 'командировка'... Мне было лет 5, я бегала по просторному дому с залами, мягкими креслами и диванами, и вдруг мне запретили выходить из одной комнаты. На двери повесили замок, как и на других дверях в доме. В это же время появилось множество посторонних людей в доме. Сначала мама плакала, потом смирилась и внушала мне, что единственное, что может помочь мне в жизни - это знания. Мама свободно говорила на основных европейских языках: немецком, французском, английском и испанском, а так же знала польский, финский и шведский... Мамочка, как же я тебе благодарна! Папу я совсем не помню. Нет, помню какое-то Рождество, когда он подарил мне большую куклу, и они с мамой улыбались и были счастливы... Потом, уже в школе, мне постоянно говорили о неподходящем происхождении. Несмотря на то, что я училась лучше всех, меня с 3-го захода приняли в пионеры, а потом, так же с 3-го захода, в комсомольскую организацию, потому как моя пра-пра-пра-тётка была женой Пушкина, и дом, в котором мы жили, когда-то весь принадлежал семье Гончаровых ... И только на втором курсе меня заметили... Хотя я всегда была круглой отличницей. Мама всегда говорила, что все надо делать на 'отлично' или не делать совсем... Именно в МГУ, на инязе, на 3 курсе, меня вызвали и предложили работу в Наркомате Внутренних Дел. Отступать мне было некуда. Я согласилась сразу. Тем более, мама болела, и нам было особенно тяжело. Если бы не Павел, который постоянно нам помогал, было бы совсем невыносимо. Я помнила, как к нам приехал Павел, и рассказал, что мой отец, которого я не знала, выпустил его из контрразведки в Одессе, сказав, что: 'Нас всё равно не будет. Россия - против нас. Вот тут живет моя семья! Позаботься о них!' И Павел приезжал каждый год. Мама так и не вышла замуж, работала учительницей в школе на Васильевском. Были предложения ей выйти замуж, но мама любила одного человека: моего отца. Пять лет назад её не стало. Тихо умерла во сне. Мы с Павлом похоронили её. Через два месяца на меня пришла разнарядка в НКВД. Туда забирали только лучших... После института я работала уже 4 года и меня даже повысили. Работать было тяжело: пришлось выучить, в совершенстве, португальский язык, освоить все виды оружия. Мне предоставили комнату в общежитии...

А если разобраться... Андрей - не обрюзгший старец, он, даже, симпатичный... Когда я его увидела, я не поверила, что он - мое 'новое задание'. Скольких я уже обучала английскому! Кого только не было! Но Андрюша сразу запал мне в душу! А его глаза, сверкающие озорными чертиками! Его выправка! Он, конечно, немного неуклюжий, но сделать за несколько месяцев карьеру до замнаркома - не каждый сможет... Значит, голова на плечах есть. Вот и Яковлев сегодня сказал - не бабник, и не пьяница... А такие встречаются редко... Я ему, кажется, нравлюсь... Она улыбнулась, вспоминая, как она вошла к нему в спальню, чтобы проверить, правильно ли он завязал галстук, а он так и рухнул на кровать, когда ее увидел. Смешной он... Антипатии он не вызывает. Даже наоборот. Когда он ко мне прикасается, мне кажется, что у меня по телу волны идут... Мне нравится, как он делает мне комплименты, как галантно пытается целовать руки... Но он какой-то непонятный... Даже трудно сказать, что именно в нем настораживает.

Ну, конечно, если я приму предложение, то все начнут шептаться, что я выхожу замуж из меркантильных интересов за отдельную четырехкомнатную квартиру (где предусмотрена детская!) с обслугой, шофером, охраной и ужинами в 'Арагви. Муж - Зам. Наркома... Высокое общественное положение, правительственные круги... Приятно... Но есть одно 'но' - если я не соглашусь на предложение тов. Берии, то меня с задания снимут и поставят кого-то другого. И не факт, что мне разрешат, позже, выйти замуж за того, кто мне нравится. Не оставлять же Андрюшу кому-то! Неужели я ревную? Со мной явно что-то не то творится! Похоже, я влюбилась...'

Маргарита сняла трубку 'вертушки' и назвала позывной.

- Судоплатов! Слушаю!

- Павел, это я!

- Риточка? Слушаю тебя!

- Паша! Это твоё решение или на тебя давят?

- Ритуля, это я предложил! Я, в отличие от Лаврентия, этому человеку - верю! Не знаю почему, но мне кажется, что и ты ему веришь!

- Павел, я вообще не знаю, что со мной творится! Сама себя не узнаю.

- Он тебе нравится?

- Да!!! Ужасно нравится. Но я его боюсь, потому, что помани он меня пальчиком, и я буду вся его. Я сама себя не узнаю.

- Маленькая моя! Это и есть любовь! Я твою маму так любил! Но она относилась ко мне как к сыну. Я буду посаженным отцом на твоей свадьбе! Любви тебе, дом полную чашу и детишек побольше! Я тебя люблю! Я весь сегодня извелся!

Я вслипнула, и положила трубку. Я пошла в спальню. Андрей спал. А я смотрела на него. Присела на краешек кровати и смотрела, как он спит. Провела пальцем по его лбу и убрала сбившуюся прядь волос. Он улыбнулся во сне и пробормотал: 'Ритуля', и заулыбался. Мне опять стало страшно, и я пошла на кухню. Поставила чайник и пристально смотрела на огонь. Совершенно неожиданно и беззвучно Андрей меня обнял сзади: 'Рита! Выходи за меня замуж!' Я развернулась, ударила его кулаками по груди и сказала: 'Да, я буду твоей женой!'. Он поднял меня на руки и закружил по комнате. 'Ты даже не представляешь, как я рад твоему согласию. Рита, Ритуленька, Ритуля!' У меня кружилась голова! 'Я вся в маму! Она вышла замуж за папу сразу после бала в 12-м году. И была ему верна, даже после его смерти!' 'Я не собираюсь умирать, Рита! У нас вся жизнь впереди