Андрей Посняков - Король Страница 11

– Чей портрет – не знаю, – перехватив взгляд гостя, промолвил Агапит.

Леонид улыбнулся:

– Дюрер. Его работа – точно.

– Может, и Дюрер, – Безухий склонил голову набок и задумчиво посмотрел на Арцыбашева. – А вы, господине, и впрямь – гез. С Молчаливым не доводилось встречаться? Где-нибудь под Лейденом или в Утрехте…

– Да как-то нет, – отшутился Арцыбашев. – Встретился б – может, с ним бы и остался, и нынче б здесь не стоял.

– Ну, что ж, господа мои, – предложив гостям стулья, хозяин уселся в кресло и, побарабанив пальцами по столу, продолжал: – Я так понимаю, вам нужна одежда, некая толика денег и… скажем, какое-нибудь иностранное судно, стоящее на рейде в Ладоге.

Михутря довольно потер руки:

– Я всегда знал, что ты умный человек, Агапит! Иначе б не достиг здесь всего…

– Всего? – тряхнув шевелюрой, Безухий саркастически усмехнулся. – Да что здесь такого-то? Впрочем, вполне уютно, не спорю.

– И все денежку тащат, – покивал капитан. – Это еще не считая тех доходов, что приносит кочма. Поди, вино хлебное гонишь, а? Нарушаешь царский указ? Ладно, ладно, не говори – это я так, к слову. Просто интересно, как это у тебя получается, что все время – на воле.

– А потому, милый мой, что и приказные, и стрельцы – тоже люди, – спокойно пояснил Агапит. – А все люди кушать хотят, и лучше – сладко. Вот я им иногда и подкину… детишкам на молочишко.

– А ежели кто не возьмет? – Михутря все никак не мог уняться, видать, прорвало после темницы на справедливость или обзавидовался просто чужому счастию – так ведь тоже бывает.

– Случается, и не берут, есть и такие люди, – не ушел от ответа Безухий. – И я их не всегда убиваю, далеко не всегда. А вот уважаю – всегда! Да и как таких людей не уважить, что на государевой службе – а мзду не берут? Ну, они не берут – берут другие. Всегда найдется тот, кто берет.

– Потому и процветаешь!

– С другими делюсь, по-божески.

– Так ты нам-то поможешь, Агапит? – покончив с вопросами, требовательно уточнил разбойник. Судя по его самоуверенному виду и тону, в каком он разговаривал с Безухим, последний был ему должен, и не мало. И не обязательно денег либо каких-нибудь иных материальных благ.

– Да помогу, сказал ведь уже, – покивав, хозяин повысил голос и, позвав служку, велел принести вина и покушать, что и было исполнено с замечательным проворством и расторопностью: на столе, словно сами собой, появились серебряные приборы и большие, тонкого голландского фарфора, блюда с разносолами, по большей мере разнообразной (и в самом разнообразном виде) рыбой, капустой, соленьями…

– Мяса, увы, не подам, – развел руками хлебосольный хозяин. – Среда нынче – постный день… А вина, что ж – выпьем, Господь простит.

Выпив, гости радостно приступили к закускам, Ага-пит же между тем подозвал слугу, приказав принести «синий гроссбух из конторы» – что служка (вот уж проворный малый!) исполнил четко и быстро.

– Так, – отодвинув блюдо, Безухий полистал страницы. – Пятнадцатое… шестнадцатое… Ага, вот! «Черная корова», судно некоего Яана Корвиса, негоцианта из Любека. Отправляется через три дня с грузом кож – вам как раз только успеть.

– Вот и славно! – Михутря хлопнул в ладоши с такой силой, что казалось, где-то рядом выстрелила пушка.

– Вам, может, и славно, а мне – нет, – поскучнел Леонид. – Господин Михаил, мы с вами, кажется, несколько о другом уговаривались.

– Ах, да! – разбойный капитан покраснел и, досадливо хлопнув себя по лбу, вновь повернулся к Безухому. – Видишь ли, друг мой Агапит, я обещал сему славному господину лихой налет на обитель Святого Ефимия. Это тут, неподалеку…

– Я знаю, где.

Выйдя из-за стола, Безухий взволнованно заходил по горнице, поглядывая на Арцыбашева со все возрастающим любопытством. Ходил, мерил шагами комнату, да все что-то бормотал про себя, пока, наконец, не остановился напротив гостя:

– Осмелюсь спросить – а зачем вам потрошить Ефимьевский монастырь? Правду сказать, ничего там такого особенного-то и нету. А шуму будет – ого-го!

– Там его женщина, – шумно вздохнув, пояснил Михутря. – Томится в заточении, бедолага. Вот ее и хотим отбить.

– Отбить? – Агапит погладил бороду и сверкнул глазами. – А зачем отбивать? Гораздо легче – выкрасть.

– Выкрасть так выкрасть, – с готовностью согласился атаман. – Мы согласные.

Хозяин снова усмехнулся, все так же недоверчиво, как и прежде. Уселся в свое кресло, хлебнул из бокала хмельного кваску:

– Вы-то согласные… А я? В смысле как платить будете? Не о себе говорю – понимаю, я тебе, Миша, должен. А люди мои? Те, кто выкрадывать будет? Им-то – как?

Михутря вопросительно взглянул на его величество.

– Позвольте, я расплачусь с вами, уважаемый господин Агапит! – вальяжно заявил король. – А уж вы рассчитаетесь со своими людьми по справедливости – ведь каждый труд должен быть оплачен.

– Согласен, – быстро кивнув, хозяин потер ладони. – Итак, чем платить будете?

– Грамотой, – повел плечом Магнус-Леонид. – Велите принести чернильницу, перо и бумагу!

Безухий резко отшатнулся, едва не ударившись затылком о высокую спинку кресла:

– Ежели вы, господа, вознамерились запродаться ко мне в холопы, то я…

– Нет, не в холопы, – раздраженно отмахнулся король. – Велите же скорей все принести!

То ли уверенный тон гостя, то ли его поведение и манера держаться, то ли и то, и другое вместе произвели на хозяина корчмы вполне благоприятное впечатление. Не сказать, чтоб все его сомнения рассеялись словно дым, но писчие принадлежности все ж таки появились.

– Ну-с, – взяв в руки перо, Магнус поднял глаза. – Я предлагаю вам дом… трехэтажный особняк в Обер-палене, Пайде или в любом другом месте в Ливонии и на острове Эзель! Он достанется вам совершенно бесплатно, даром. Либо за счет выморочного имущества, либо – трофейный… А если захотите, вы можете построить свой, какой вам понравится – и совершенно бесплатно… То есть за счет ливонской казны, я хотел сказать. Причем вам совершенно не обязательно будет там жить – вы можете открыть там постоялый двор или какую-нибудь таверну, в конце концов, сдать в аренду!

– За счет ливонской казны… – эхом повторил Безухий.

Старый пират и тот еще прощелыга Агапит понимал, что его могут обмануть… и что скорее всего – обманывают. Понимал, да. Но никак не мог понять другое – почему так нагло?! Столь нереально, столь… Какой-то Эзель, Ливония… ведь можно было бы куда проще, но…

– Так вы берете дом, господин Безухий? Или вас как-то по-другому записать? Скажите, как, не тяните. И выберете место, наконец.

Агапит махнул рукой – ладно, мол. Вряд ли поверил, скорее просто решил отплатить добром Михутре – раз уж тот так просил за непонятного ливонца.

«Выкрадывание» назначили на послезавтра – Безухому нужно было время, чтобы собрать людей да составить какой-никакой план. Кое-что бывший пират уже рассказал и так, причем ни опальному королю, скрывавшемуся, впрочем, инкогнито, ни разбойному капитану Михаилу Утрехтскому в этих планах и вовсе не нашлось места. Магнус-Леонид пытался возмущаться, на что Агапит вполне резонно возразил, что будет действовать через знакомых – монастырских служек и зависимых от обители крестьян, а потому – «чужим там не место, игумена насторожите токмо». Как ни кручинился Арцыбашев, а все ж сказал спасибо и за это.

Вернее, еще не сказал, а только собирался – после свидания с выкраденной супружницей. До того светлого момента, скорейшего приближения коего так желал высокопоставленный беглец, гости расположились в светлице с узкими, выходящими во двор окнами, забранными слюдою. Сие помещение, в отличие от хозяйского кабинета, поразило Магнуса спартанской скудостью обстановки – стол, широкие лавки вдоль стен, да по левую руку от входа большой сундук с плоской крышкою, на котором наверняка можно было и спать.

Беглецы так и сделали – выпив хозяйской бражки, улеглись (король на лавке, его спутник – на сундуке) да дали храпака почти целый день, до тех самых пор, пока не проснулись от звона колоколов, созывавших народ к вечерне. Церквей в Новгороде, даже после погрома, имелось во множестве, так что спать больше не пришлось, да и не охота уже стало – что и говорить, выспались.

Вечером снова посидели в компании Агапита и его верного упыря – кривобокого Николы. Так себе выдались посиделки, не особенно-то и веселые. Безухий с Михутрей вспоминали былые пиратские времена, причем большей частью говорили то по-английски, то по-голландски, так что Арцыбашев ни черта толком не понимал. Так ведь и не один он – Никола Кривой тоже скучал да кривился, нетерпеливо поглядывая в окно, где – в курной избенке на заднедворье – его уже дожидалась рыжая Графена. Не по собственной воле – какая у гулящих дев воля? – а пожалованная хозяином в качестве награды за верную службу. Не на всю ночь пожалованная – на вечер только, о чем Безухий сразу же своего верного пса и предупредил, ничуть не стесняясь гостей: мол, долго с корвищей не валандайся и насмерть не умучь – пригодится еще, «мнози мужи после дела толоку буйную повождлять захотети».