Владимир Контровский - Дредноуты. Хохзеефлотте против Гранд Флита Страница 11

Идея оказалась не из лучших: сети сносило, они цеплялись за обломки затонувших судов, стеклянные поплавки разбивались, и ловчая снасть тут же тонула. Тем не менее, после донесения командира «U-33», запутавшегося в такой сети и очень нервно отреагировавшего на пляску поплавков, привязаны к сети и сигнализировавших о факте поимки, немцы решили разогнать «рыбаков». Подводная война набирала обороты, а Ла-Манш был кратчайшей дорогой для германских субмарин, рвавшихся в заповедник Ирландского моря (путь вокруг Шотландии занимал слишком много времени – для охоты его оставалось всего ничего).

В набег вышла эскадра адмирала Хиппера в составе четырёх линейных и четырёх лёгких крейсеров, сопровождаемых двумя флотилиями эсминцев и флотилией тральщиков, присоединившейся к 1-й разведывательной группе у побережья Фландрии (о наличии в Ла-Манше мин немцам было известно). «Фон дер Танн» был в ремонте, и его заменил новейший «Лютцов», систершип «Дерфлингера», введённый в строй в кратчайшие сроки: программа Тирпица по всемерному усилению флота действовала.

Данные радиоперехвата, на основании которых англичане сделали вывод о выходе в море германских линейных крейсеров, были достоверными. Однако шли эти крейсера не на север, а на юг: с самого начала целью набега был Ла-Манш.

«Достоверный источник» по имени Мата Хари передал британскому морскому агенту откровенную дезинформацию. Впрочем, куртизанку и авантюристку мало интересовало, кем был на самом деле «Пауль» – германским агентом или агентом Интелледженс сервис. Ей, голландке по подданству и по национальности, было безразлично, кто победит в тотальной войне. Мату Хари интересовали только деньги и чувственные наслаждения, а бравый Пауль предоставил танцовщице «восточного стиля» и то, и другое.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ. ТЕНИ В ТУМАНЕ

Утлый пароходик, натужно пыхтя машиной, выгребал против волны. Седой шкипер, облокотившись о раскрытую дверь рубки, дымил трубкой, намертво вросшей в угол сердито сжатого рта. Старому валлийцу по имени Блейт не нравилось всё: и туман, и волна, качавшая его дрифтер с красивым названием «Леди Энн» (это неважно, что внешний облик ветхой посудины очень мало ему соответствовал), и вообще всё это времяпрепровождение. Блейт всю жизнь ловил треску и сельдь, насквозь пропах рыбой и морем, и не знал другого дела. Да, конечно, идёт война, враг угрожает берегам Альбиона, и каждый англичан должен нести свою ношу (каждый на своём месте), однако сегодня в сыром воздухе Канала плавало что-то зловещее (вроде утро как утро, а вот поди ж ты – ноет сердце, и всё тут). Хорошо бы выпить рому, а потом хорошенько вздремнуть, но всё это можно будет сделать не раньше, чем «Леди Энн» вернётся в Рамсгейт, уступив место другому дрифтеру, такому же утлому и такому же упрямому. Ничего, остался последний галс поперёк пролива, а там…

Шкипер не додумал эту греющую душу мысль до конца. В воздухе что-то грохнуло, ухнуло, просвистело над самыми волнами, и в пятидесяти ярдах от борта «Леди Энн» вырос белый водяной столб, перевитый дымом и огнём. А потом из колышущейся дымки выползли огромные серые тени, плюющиеся длинными языками пламени.

Трубка выпала изо рта Блейта и покатилась по палубе, но он этого даже не заметил.

– Боцман! – заорал старый шкипер. – Билли! Руби ваера, иначе через пять минут твоя Мэри станет вдовой, а дети – сиротами! Это немцы, помоги нам святой Патрик!

Линейные крейсера Хиппера вели беглый огонь противоминным калибром – тратить на дрифтеры солидный боезапас немцы сочли неразумным. Для рыбачьих скорлупок хватало и шестидюймовых снарядов, разносивших дрифтеры в щепки. Блейт видел, как громадный водяной столб с лёгкостью вырвал из воды соседний пароходик («Кажется, это «Красотка Сью»), подбросил высоко вверх, словно забавляясь, и рассыпался радужной пылью, оставив на взбаламученной поверхности пролива обломки да двух-трёх кричащих людей.

– Где же наши корабли? – прошептал капитан «Леди Энн», вцепившись в штурвал. – Нам говорили, что нас будут прикрывать лягушатники, но на них у меня надежды мало…

В начале двадцатого века французский флот, в течение всего века девятнадцатого прочно удерживавший второе место в мире, являл собой зрелище жалкое. Некомпетентность политиков, ответственных за кораблестроение (и среди них морского министра Пеллетана, прозванного «разрушителем флота»), привела к тому, что Франция тратила огромные средства на постройку морально устаревших додредноутов, больших, но слабо вооруженных броненосных крейсеров и многочисленных немореходных миноносцев, тогда как другие страны вводили в строй однотипные линкоры, лёгкие крейсера и эсминцы. В итоге Франция, затратив на флот в полтора раза больше денег, чем Германия, переместилась со второго места на четвёртое. Оригинальные по архитектуре многотрубные французские корабли смотрелись экзотически, но и только: реальная мощь флота резко снизилась.

Ситуация несколько улучшилась лишь в последнее предвоенное пятилетие благодаря энергии адмирала Буа де Лапейрера, занявшего пост морского министра. Хороший моряк и патриот Франции, он добился принятия в 1912 году внушительной кораблестроительной программы, согласно которой французский флот за последующие восемь лет должен был пополниться восемью линкорами, десятью лёгкими крейсерами, пятидесятью эсминцами и почти сотней подводных лодок, а по дополнительной программе 1914 года предполагалось построить восемь линейных крейсеров.

Но этим планам не суждено было сбыться. К началу войны Франция подошла, имея в строю четыре дредноута типа «Жан Бар», шесть сильных додредноутов типа «Дантон», не уступавших по огневой мощи первым английским и германским дредноутам, одиннадцать устаревших броненосцев, около тридцати крейсеров и большое число миноносцев. По всем предвоенным планам сферой ответственности Франции было Средиземное море, а главным противником – австрийский флот, однако бой 16 декабря все перечеркнул.

Англия, отринув спесь, просила своего главного союзника о помощи. «Дредноуты Франции нужны в Северном море» – таков был смысл британской просьбы, облечённой в витиеватые дипломатические выражения. Но ответственность за Средиземное море с Франции никто не снимал: австрийские «вирибусы» превосходили французские «курбэ» по весу бортового залпа, и поэтому французам пришлось усилить свою отдельную эскадру дредноутов (линейные корабли «Курбэ», «Жан Бар», «Пари» и «Франс») тремя «дантонами» 1-й эскадры. И был ещё грозный «Гебен», упущенный союзниками в самом начале войны и прорвавшийся в Дарданеллы, под крылышко турецкого султана. Его тоже надо было пасти, чтобы он не вырвался на оперативный простор Средиземноморья и не перетопил там всё, что плавает, и три оставшихся «дантона» караулили турецкие проливы – в способности старых броненосцев Франции остановить германский линейный крейсер Буа де Лапейрер сильно сомневался.

В результате, после залатывания всех прорех своего морского фронта, Франция смогла только выделить для охраны Ла-Манша эскадру броненосных крейсеров контр-адмирала Сенэ. Четыре его крейсера – «Эдгар Кинэ», «Вальдек-Руссо», «Эрнест Ренан» и «Жюль Мишле» – были примерно равны по огневой мощи и бронированию покойному «Блюхеру», и для единоборства с линейными крейсерами не предназначались. Но лучше что-то, чем ничего: союзное командование надеялось, что от лёгких крейсеров противника они Канал прикроют, а если появятся «большие дяди»… В этом случае французским крейсерам надо было продержаться до подхода подкреплений, а при самом печальном раскладе (хотя об этом вслух не говорилось) – сыграть роль приманки.

Броненосный крейсер «Эдгар Кинэ»

Нельзя сказать, что последний вариант приводил в восторг французских адмиралов, но Ла-Манш был слишком важен для французской армии, и поэтому крейсера Виктора Сенэ прибыли в Булонь, откуда они попарно в сопровождении миноносцев выходили на боевое патрулирование.

И сумрачным апрельским утром, когда на британские дрифтеры в Дуврском проливе обрушились германские снаряды, серую воду Канала резали «Эрнест Ренан» и «Эдгар Кинэ» под флагом контр-адмирала Сенэ.

– Боши, – отрывисто бросил адмирал, не отрываясь от бинокля. – Линейные крейсера, – добавил он, вглядываясь туда, где перепуганными утятами метались рыбацкие судёнышки, спасаясь от месивших воду германских снарядов.

Офицеры на мостике «Эдгара Кинэ» молчали. Они были военными профессионалами и отлично знали, что любой из четырёх кораблей Хиппера превосходит по огневой мощи оба французских крейсера вместе взятые, не говоря уже о том, что снаряды французских 194-мм пушек не могли пробить немецкую броню.

– Полный вперёд! – приказал Сенэ. – Огонь по головному германцу! Если нам удастся сократить дистанцию, мы пощекочем ему брюхо. И отгоним лёгкие крейсера немцев – они режут англичан, как волки овец.