Рудольф Баландин - Мифы революции 1917 года Страница 11

В начале июня состоялся I Всероссийский съезд Советов. Из 882 делегатов с правом решающего голоса большинство получили эсеры (285), чуть меньше — меньшевики (248). У большевиков было всего 105 делегатов. В остальном были представители небольших партий (150) и 45 беспартийных.

При таком раскладе сил сохранялась анархическая ситуация. Выступая на второй день съезда, министр почты и телеграфа меньшевик Церетели заявил: «В настоящий момент в России нет политической партии, которая говорила бы: дайте в наши руки власть, уйдите, мы займем ваше место. Такой партии в России нет». Раздался возглас Ленина: «Есть!» Вряд ли кто-то из присутствовавших воспринял такое заявление всерьез.

Итак, даже при всем желании большевики тогда не могли прийти к власти. По канонам марксизма, им не следовало бы и стремиться к этому. Прежде должен укрепиться буржуазно-демократический строй, а капиталистическая система — пройти пик своего развития, чтобы рабочий класс стал мощной социальной силой. Тогда он и придет к власти.

Один из большевистских лидеров, А.И. Рыков, заявил, когда обсуждали тезисы Ленина на конференции РСДРП(б): «Откуда взойдет солнце социалистического переворота? Я думаю, что по всем условиям, обывательскому уровню инициатива социалистического переворота принадлежит не нам. У нас нет сил, объективных условий для этого».

Да, объективных условий было маловато, зато имелись субъективные. Вдобавок никто не мог заранее знать, в каких комбинациях они соединятся через некоторое время. Судьба общества подобно судьбе личности в немалой степени зависит от стечения обстоятельств.

Интересная деталь: позже, в сентябре 1917 года, В.И. Ленин в статье «Грозящая катастрофа и как с ней бороться», упомянув, что прошло «полгода революции», продолжил: «…которую иные называют великой, но которую пока что справедливее было бы, пожалуй, называть гнилой» (этот пассаж он опустил в печатном тексте).

С таким взглядом на Февральскую революцию не согласились бы многие большевики, не говоря уже о меньшевиках, эсерах, анархистах… Впрочем, у одного человека, судя по его дневниковым записям, было сходное мнение. Он писал: «Болото — кругом. Ни на что нельзя опереться… Трехсотлетняя власть вдруг обвалилась… Представьте себе, что человека опускают в густую, липкую мешанину… И не республика, и не монархия… Государственное образование без названия». Это слова Василия Шульгина.

Что же общего во взглядах было у этого монархиста и вождя большевиков? Мне кажется, для них обоих анархия, слабая государственная власть была неприемлема. Казалось бы, для коммуниста, сторонника полного упразднения государства такая позиция по меньшей мере противоречива. Но для Владимира Ильича она вполне естественна по трем (по меньшей мере) причинам.

Во-первых, по своему характеру, складу личности он был склонен к диктаторству, о чем свидетельствовали многие, близко знавшие его. Во-вторых, он был признанным партийным лидером, который вел своих соратников к завоеванию власти. В-третьих, выход из состояния смуты, в котором пребывала Россия, мог быть либо в дальнейшем разрушении государственности, что грозило распадом страны, либо в установлении жесткой диктатуры. Выбор второго варианта для любого государственного деятеля (если он не предатель), безусловно, предпочтительней.

Не надо забывать: шла война. Она требовала консолидации сил и единоначалия. Недаром в такие периоды в республиканской Древней Греции назначали тирана, диктатора, которого после победы могли с почетом изгнать из страны, дабы он не узурпировал власть окончательно.

Правда, большевики умело использовали лозунг борьбы за мир против империалистической войны. Но в то же время разложение огромной армии (около 11 миллионов человек!) уже само по себе ввергало страну в анархию. А в буржуазную демократию Ленин не верил: она лицемерна и не отражает интересы пролетариата как «избранного» класса, которому принадлежит будущее. В сложившейся ситуации необходимо было подавлять всех, кто не поддерживает политику партии, а это возможно только при жесткой диктатуре.

Жаждал ли Владимир Ильич власти из-за своего честолюбия? Долгое время мне казалось, что ответ должен быть положительным. Однако, детально проследив и внимательно проанализировав его поведение вплоть до потери рассудка и смерти, я изменил первоначальное предположение.

Честолюбие у политических деятелей выражается в стремлении как можно чаще выступать перед публикой, наслаждаться восторгами толпы, овациями в свой адрес, играть роль диктатора и пророка, обустраивать свой антураж: от адъютантов до интерьеров служебных помещений, дач, домашних покоев. Желающие насладиться властью, «порулить», как выразился один такой деятель, всегда бывают безответственными демагогами, не способными к напряженному труду.

Ленина можно упрекнуть во многом, но не в подобных, достаточно пошлых недостатках, обличающих «негосударственного» деятеля. Он сумел не только взять власть, но и удержать ее в неимоверно трудной обстановке. Такое возможно при фанатической убежденности в своей правоте, поистине религиозной вере в исповедуемую идеологию, в данном случае в марксизм (частично «подправленный» в соответствии с текущей реальностью).

Приходится слышать: мол, Ильич ненавидел царя и его род за казнь своего старшего брата-революционера. Это уже и вовсе перенос кухонно-семейных отношений на политическую арену. Ведь именно Владимир Ленин сознательно отказался от индивидуального террора (позже используя террор государственный).

О том, чтобы покончить с самодержавием в 1917 году, ни Ленин, ни его соратники даже не мечтали. Февральскую анархическую революцию они по этой причине, что называется, прозевали. Много позже Владимиру Ильичу стали приписывать гениальную прозорливость и невероятный авторитет в большевистской партии и в народе. Тогда и возник миф о свержении царя большевиками или, во всяком случае, при их активном участии.

В первые месяцы 1917 года ничего подобного не могло осуществиться. Февральская революция застала Ленина и его партию врасплох. Падение самодержавия было результатом кризиса царской власти, анархии.

Книга некогда советского, а после расчленения СССР антисоветского писателя Владимира Солоухина «При свете дня» (1992) посвящена полному разоблачению Ленина как государственного преступника, под руководством которого было покончено «с Россией как могучим, богатейшим, просвещенным государством».

А вот великий русский поэт Есенин, современник Ленина, отозвался о нем:

Застенчивый, простой и милый,Он вроде сфинкса предо мной.Я не пойму, какою силойСумел потрясть он шар земной?

Признаться, я не отношусь к восторженным поклонником Ленина. Но то, что он был выдающимся политиком, вряд ли можно оспорить. Впрочем, к делу это, конечно, не относится. Солоухин имел другое мнение, и это было его правом, которым он при случае воспользовался.

Меня не удивила резко антисоветская позиция человека, весьма ловко и безбедно устроившегося при советской власти. Подобных, как их называют, «перевертышей» появилось в перестройку множество именно из номенклатуры и прочих привилегированных групп. Удивило другое: его книгу издали немалым тиражом на деньги американской фирмы. Хотя писатель выставлял себя патриотом.

Правда, как выяснилось, он был патриотом той страны, в которой не родился и не жил, — царской России. А стал злостным ненавистником той, в которой родился и жил, — Советской России, то есть своей Родины, когда такое превращение стало выгодно. И таких безродных патриотов, увы, у нас стало слишком много.

Один из пунктов обвинительного заключения Солоухина в адрес большевиков сформулирован так: «Не будем сейчас пережевывать жеваное, то есть тему Парвуса, через которого шли деньги, тему "пломбированного вагона", в котором Германия провезла тридцать головорезов-революционеров через свою территорию в Стокгольм, откуда эта "тридцатка" без труда, через Финляндию, перебралась в Петроград. Об этом много написано. Достаточно посоветовать две книги С.П. Мельгунова: "Как большевики захватили власть" и "Золотой немецкий ключ большевиков". Что касается количества немецких денег, с которыми высадился на российскую землю десант большевиков, то добросовестные исследователи сходятся на сумме 50 000 000 марок золотом. В те времена это была астрономическая цифра».

Последнюю фразу оспорить невозможно в отличие от предыдущих. Солоухин не был брезгливым, пережевав не только жеваное, но и давно проглоченное его предшественниками, и сделав это с явным удовольствием. Тех, кого он называет добросовестными исследователями, не раз уличали во лжи, так что представленный ими «информационный продукт» трудно назвать доброкачественным. Это — отбросы грязных антисоветских кампаний врагов СССР.