Александр Баренберг - Первым делом самолеты! Истребитель из будущего Страница 11

— Все, Паша, больше не могу, надо отдохнуть. Успеем еще наговориться, дай бог.

— Вот именно, — мрачно ответил тот и выключил свет.

Утро застало их уже на подьезде к Москве. Ни из окна вагона, ни из окна машины, которая встречала Рычагова на Киевском вокзале, Андрей почти ничего знакомого ему по его Москве, не узрел. Улицы узнавал в основном по мелькавшим на домах названиям, опознал пару-тройку зданий. Впрочем, ехали они недалеко.

Дома их встретила жена Рычагова, Мария Нестеренко, тоже известная летчица. Она не очень понравилась Андрею грубоватым лицом с короткой стрижкой, но приняла его очень радушно, не высказав удивления по поводу того, зачем муж притащил домой какого-то младшего лейтенанта. Она утащила Воронова на кухню завтракать, а Рычагов засел за телефоны.

Глава 6

Машина пришла за ними около восьми вечера. Рычагов смог таки добиться приема в тот же день, причем для обоих. Каким именно образом, он не распространялся. Перед выходом, отозвав надевшего выстиранную и отутюженную форму Андрея в сторону, он еще раз проинструктировал «пришельца» о том, как надо себя вести разговоре с Хозяином.

— Да ладно, не беспокойся, он же не английская королева, чай, — успокоил Воронов генерала. — Гораздо важнее что говорить, а не как. Кстати, скажи честно, ты жене что-нибудь рассказал? А то что-то она какая-то беспокойная.

— Я что, похож на идиота? — возмутился Рычагов.

Ехать пришлось не в Кремль, а на ближнюю дачу Сталина в Кунцево, где тот пребывал по случаю выходного дня. Подьезжая к красивому белому, пока еще одноэтажному (второй этаж вождь пристроит только через несколько лет) зданию, Андрей не мог отделаться от чувства все увеличивающейся тревоги. Шутка ли, встреча с самим великим и ужасным Сталиным. Хотя он всячески пытался убедить себя, что все ужасы о «злобном тиране», прочитанные в разнообразных статьях и книгах, надо поделить, как минимум, на десять, все равно ему было не по себе. Рычагов, судя по его мрачному и злому выражению лица, тоже испытывал подобные чувства.

Первый пост охраны встретил их у высокого деревянного забора. Генерал предьявил документы и их пропустили дальше. Второй пост находился в нескольких десятках метров за первым, у ограды из колючей проволоки. Здесь простой проверкой документов не отделались, пришлось выйти из машины и подвергнуться тщательному обыску. Рычагов сдал свой пистолет, Андрею сдавать было нечего.

Подкатили к стоянке у крыльца здания. Андрей, вылезая из машины, встретился взглядом с человеком, садящимся в стоящую рядом.

— Добрый вечер, товарищ Берия, — вылетело у него еще до того, как он окончательно осознал, кто этот человек.

— Добрый, — удивленно блеснул стеклом знаменитого пенсне тот.

— Здравия желаю, Лаврентий Павлович, — подключился, к радости несколько оробевшего от неожиданной встречи Андрея, подошедший Рычагов.

— А, товарищ Рычагов! Добрый вечер. На доклад? — приветливо поздоровался Берия.

— Так точно! — по военному четко ответил генерал.

— Ну, удачи! — нарком захлопнул дверь автомобиля.

— Говорил тебе — не суйся вперед! — зло прошептал Рычагов на ухо Андрею. — Очень знаменательная встреча перед таким разговором! Пошли.

Пост у входной двери проверил их в третий раз и они попали в довольно большой зал, с высоченными шестиметровыми потолками.

— Товарищ Сталин примет вас в кабинете, — сообщил сопровождающий охранник, направляясь к одной из трех выходяших из зала дверей.

Кабинет представлял из себя сравнительно небольшое помещение, с письменным столом, двумя немаленькими диванами и несколькими стульями. Андрей вошел туда вслед за Рычаговым. За столом, прихлебывая чай из большой чашки, сидел ОН.

Он мало походил на запомнившиеся Воронову фотографии и, тем более, портреты. Пожилой усатый мужик, с усталым, покрытым оспинами, лицом.

— Добрый вечер, товарищ Сталин, — поздоровался генерал. Андрей тоже хотел было, но приветствие почему-то застряло у него в горле. «Нет, так дело не пойдет!» — решил он. «Ну, где вся моя решимость? Это же всего лишь исторический персонаж, не более того.» — подбадривал он себя.

— Здравствуйте, товарищ Рычагов! Как сьездили? И кто этот молодой летчик? — благожелательно спросил вождь. Видно было, что он в хорошем настроении.

— Товарищ Сталин! С младшим лейтенантом Вороновым случилась необычная история, — начал, показывая на Андрея и заметно волнуясь, Рычагов. — Я вначале сам не поверил, но он привел убедительные доказательства. Дело настолько важное, что я решил немедленно доложить вам.

— И что же с ним случилось?

— Он утверждает, что его сознание перенеслось из двадцать первого века в тело его двоюродного дедушки, ну, то есть, младшего лейтенанта Воронова. Получается, что это вообще другой человек, — сбивчиво продолжил генерал, с лицом человека, поднимающегося на плаху.

— Вы, товарищ Рычагов, пришли рассказать сказку на ночь товарищу Сталину? — Сталин, как это часто у него бывало, упоминал о себе в третьем лице. Говорил он спокойно, но в голосе уже проскальзывали нетерпеливые нотки. — Так товарищ Сталин уже давно вышел из этого возраста.

— Товарищ Сталин! Он предсказал ход воздушного наступления немцев в прошлый четверг и потери сторон, с точностью до самолета. А потом рассказал такие вещи, что не поверить ему я не мог.

— Вы слишком легковерны, товарищ Рычагов. А если это провокация иностранных разведок?

— Товарищ Сталин! — вклинился собравшийся, наконец, с силами, Андрей. — Я понимаю, что все это звучит невероятно, поэтому предлагаю провести проверку, как было и в случае с товарищем Рычаговым. Я расскажу о предстоящем через несколько дней событии, а вы проверите.

— Вы мне будете рассказывать о событии, которое подготовит иностранная разведка, а товарищ Сталин должен вам поверить? — уже явно раздраженным голосом заявил вождь.

— Событие подготовит ваша разведка, товарищ Сталин. А я расскажу такие подробности, которые она сама еще не знает.

— И что же это за событие? — спросил уже явно заинтригованный Сталин.

— Послезавтра, 20 августа, агент советской разведки Рамон Меркадер, направляемый руководителем группы Эйтингоном, совершит покушение на Троцкого на его вилле в Мексике. Он ударит Троцкого ледорубом по голове, но не очень удачно. Тот будет ранен, но скончается на следующий день в больнице. Меркадера арестуют, но он не признает своей связи с советской разведкой. В общем, удачная операция.

Сталин поднялся из-за стола, на его обычно невозмутимом лице явно проступили признаки нешуточного волнения. Пройдясь несколько раз вдоль кабинета он резко, с сильным грузинским акцентом, свидетельствующим, как знал Андрей, о сильных переживаниях, спросил:

— Кито еще зьнает об этом? Кому ви рассказивалы?

— Никому, товарищ Сталин, включая товарища генерала, — Воронов покосился на стоявщего в полуобморочном состоянии Рычагова.

— Я нэ знаю и нэ хочу сэйчас гадат, откуда вам извэстэн одын из самых важных наших сэкрэтов. Пасмотрым. Но до конца опэрации ви нэ должны ни с кем общаться.

Сталин, видимо, нажал какую-то кнопку, так так в кабинет немедленно вошел начальник охраны.

— Вам, товарищ Рычагов, необходимо поработать над отчетом о командировке. Поработаете здесь, у меня на даче. Я сообщу в наркомат, — уже спокойней добавил Сталин.

Он дал указания начальнику охраны и Андрея с генералом, под его пристальным взглядом, препроводили каждого в отдельную комнату, благо, как помнил из книг Воронов, на даче их было семь и большая часть их редко использовалась.

Когда щелкнул замок закрывшейся двери, Андрей осмотрел свою новую «темницу». Небольшая комната из мебели имела только диван и два стула. Окно, явно из пуленепробиваемого стекла, было закрыто на запор. На одном из стульев лежала стопка газет.

«Да, товарищ Сталин крут!» — размышлял Воронов, удобно развалившись на диване. «Прагматик до мозга костей. Трудно будет с ним работать. Сразу, несмотря на всю абсурдность ситуации, вычленил главное — то, что кто-то знает о деталях предстоящей операции и принял верное решение — изолировать их, без всяких лишних криков и угроз, как Рычагов. Выяснять подробности будет потом, после завершения операции. Тем более, если она закончится провалом. А не может ли она действительно закончится провалом?» — вдруг забеспокоился Андрей. «Может быть, я уже изменил здесь реальность так, что все пойдет по другому? Нет, не должно быть так быстро. А вдруг Сталин не захочет рисковать и отменит операцию или что-то изменит в ее плане? Не должен успеть за полтора дня, группа Эйтингона действует автономно, у нее нет постоянной связи с Центром, как и у самого Эйтингона с Меркадером. Нет, не успеют.» — облегченно подумал он.

В комнате Андрей провел почти безвыходно (кроме выводов в уборную) три дня. Его регулярно приносили еду абсолютно неразговорчивые (видимо, по прямому указанию Вождя) работники обслуги, сопровождаемые охраной. Скуку несколько скрашивала стопка выпусков «Правды», имевшаяся в наличии. Вскоре Андрей твердо знал насколько увеличились надои в Курской области по сравнению с предыдущим годом и что Вторая Империалистическая Война, видимо, зашла в позиционный тупик.