Рудольф Баландин - Тайны завещания Ленина Страница 11

Последующие события умом не понять, аршином общим не измерить. Они напрочь лишены здравого смысла. Ибо Сталин преисполнился не только коварства, честолюбия, грубости, обид, терроризма, отвратительных качеств и культа своей личности, но также безграничной власти, паранойи, разных маний и безумия. Поэтому перед Великой Отечественной войной он истребил всех талантливейших советских военачальников.

Ему хотелось запугать фашистов по старому великодержавному принципу «бей своих, чтоб чужие боялись». Своих он перебил, но чужих не испугал — времена изменились. Не зная, что еще натворить, он замыслил нанести коварный удар в спину ничего не подозревающим немцам, которые доверчиво заключили с ним мирное соглашение. План его сорвался в последний момент, когда доверчивые, исполненные мирных замыслов фашисты вынуждены были первыми начать Великую Отечественную войну.

Советский народ, терроризированный Сталиным, сначала решил свергнуть тирана, загнавшего их в колхозы и на архипелаг ГУЛАГ. Но потом передумал, потому что Гитлер колхозы не отменил. Доблестные союзники нанесли фашистам сокрушительный удар в Африке, после чего фюреру ничего не оставалось, как признать свое поражение, застрелиться и написать завещание, а советским войскам захватить Берлин.

Исполненный неисчислимых пороков и маний, страшный злодей всех времен и народов, предводитель империи зла и рабски покорных ему великоросских шовинистов приписал себе лавры победителя, отстранив и огорчив истинного Маршала Победы Жукова. Этого ему показалось мало, и он замыслил истребить всех евреев. Правда, начал с врачей, и к тому же русских. Но ведь с безумца взятки гладки.

Тиран всегда ненавидел евреев, завидуя их уму и предприимчивости (началось это еще с Троцкого). Но эту свою страсть он коварно скрывал, приблизив к себе Кагановича и Мехлиса, заставив жениться на еврейках своих приближенных,раздавая многим евреям Сталинские премии и всяческие награды. Однако на этот раз от его злодеяний и замыслов содрогнулся даже Божественный промысел и вынес ему смертный приговор…

Впрочем, мы слишком углубились в альтернативное прошлое. Оно получилось в стиле Всемирной истории, обработанной «Сатириконом». Но, по сути, все изложено так, как наврано во множестве публикаций, теле— и радиопередачах. Самое замечательное, что значительная часть публики воспринимает подобные версии всерьез.

Короче говоря, вся «альтернативная история», которую постоянно, поныне вбивают СМИ в головы наших граждан, — это обилие выдерганных отовсюду фактов и мнений, скрепленных липкой массой лжи и клеветы.

Но как на самом деле понимать историю с несостоявшейся отставкой генсека? Говорят, это было его иезуитской хитростью, финтом, обманным движением. Но как тогда толковать его письмо от 19 августа 1924 года:

Полуторагодовая совместная работа в Политбюро с тт. Зиновьевым и Каменевым после ухода, а потом, и смерти Ленина, сделала для меня совершенно ясной невозможность честной и искренней совместной политической работы с этими товарищами в рамках узкой коллегии. Ввиду этого прошу считать меня выбывшим из состава Пол. Бюро ЦК.

Ввиду того, что ген. секретарем не может быть не член Пол. Бюро, прошу считать меня выбывшим из состава Секретариата (и Оргбюро) ЦК.

Прошу дать отпуск для лечения месяца на два.

По истечении срока прошу считать меня распределенным либо в Туруханский край, либо в Якутскую область, либо куда-либо за границу на какую-либо невидную работу.

Все эти вопросы просил бы Пленум разрешить в моем отсутствии и без объяснений с моей стороны, ибо считаю вредным для дела дать объяснения, кроме тех замечаний, которые уже даны в первом абзаце этого письма.

Т-ща Куйбышева просил бы раздать членам ЦК копию этого письма.

Прежде всего, обратим внимание на загадочный отказ сотрудничать с Зиновьевым и Каменевым. Почему? Всего лишь три месяца назад они на XIII съезде выступали вместе, критиковали Троцкого — и вдруг… Что могло измениться за столь короткий срок?

Наиболее вероятное объяснение: ему стали известны некоторые новые сведения, возмутившие его до глубины души. Выяснилось, что они нечестны и неискренни. В чем? Или в том, что за это время они начали тайно налаживать контакты с Троцким. Или же ему стало известно, что именно эти двое подговорили Крупскую рассказать мужу о своей ссоре со Сталиным.

Не исключено, что произошло и то и другое. Ведь Зиновьев был третьим по счету претендентом на ленинское наследство. Он пользовался беззаветной поддержкой влиятельной Ленинградской партийной организации. Ему было выгодно подорвать авторитет Сталина, не вступая с ним в явное противоборство.

Он и Каменев могли рассчитывать на то, что Ленин в гневе напрочь рассорится со Сталиным и предложит съезду снять его с поста Генерального секретаря. А на съезде они критиковали Троцкого, потому что он был, можно сказать, вторым по очереди на место «первого среди равных». Когда выяснилось, что претензии Ленина не существенны, и съезд оставил Сталина на прежней должности, Зиновьев и Каменев вполне могли начать переговоры с Троцким для того, чтобы объединенными усилиями «свергнуть» Генсека.

Судя по стилю заявления об отставке, Сталин был сильно возмущен и раздражен, что с ним случалось нечасто. Двурушников и предателей он смертельно ненавидел. А тут, пожалуй, был такой случай.

В конце декабря 1926 года Сталин вновь повторил свое заявление:

Прошу освободить меня от поста генсека ЦК. Заявляю, что не могу больше работать на этом посту, не в силах больше работать на этом посту.

Можно предположить, что он хитрил, твердо зная, что его отставку не примут. Но, во-первых, знать это наверняка было невозможно: в руководстве партии не было единомыслия. Во-вторых, если он был так уверен, значит, его авторитет в то время был непоколебим. Хотя наиболее простое, понятное и логичное объяснение: в подобных критических ситуациях руководитель проверяет, насколько прочны его позиции, пользуется ли он поддержкой большинства. И если получается отрицательный результат, ему, если только он не глуп, действительно пора покинуть свое кресло.

Сталин в 1923 или в 1924 году не мог быть уверенным, что его отставку отклонят. Его вполне могли снять (он ведь подтвердил вроде бы свою «капризность», о которой писал Ленин). Проблема была лишь в том, кого предложить взамен. Каменев и Зиновьев разругались с Троцким. Сталин занимал позицию «над схваткой», поддерживая первых двоих и отчасти защищая от их нападок Троцкого. Положение Сталина было наиболее твердым. Да и Ленин не нашел у него серьезных недостатков, кроме грубости. Но ведь в партийных баталиях никто из них, включая Ильича, не отличался особой деликатностью.

Ситуацию прояснил сам Иосиф Виссарионович на Пленуме ЦК и ЦКК 23 октября 1927 года: «Я на первом же заседании пленума после XIII съезда партии просил пленум ЦК освободить меня от обязанностей генерального секретаря. Съезд сам обсуждал этот вопрос. Каждая делегация обсуждала этот вопрос, и все делегации единогласно, в том числе Троцкий, Каменев, Зиновьев, обязали Сталина остаться на своем посту».

Так ли все было? Наверняка так. Если бы в действительности было иначе, Сталина тут же уличили в обмане. Никто ему не возразил, слова его не уточнил.

Как известно, на XIV партийном съезде Каменев в своем выступлении критиковал политику Сталина и предложил сместить его с поста Генерального секретаря. Его прервали гневные выкрики с мест. Он выдержал паузу и продолжил: «Я должен договорить до конца. Именно потому, что я неоднократно говорил товарищу Сталину лично, именно потому, что я неоднократно говорил группе товарищей-ленинцев, я повторяю это на съезде: я пришел к убеждению, что товарищ Сталин не может выполнить роли объединителя большевистского штаба…»

В поднявшемся шуме слышались голоса: «Неверно!», «Чепуха!», «Вот оно в чем дело!», «Раскрыли карты!». Одна только ленинградская делегация аплодировала докладчику. Но зал встал, приветствуя Сталина. Его вновь избрали Генеральным секретарем.

Глава 3

НАСЛЕДНИКИ

Кто превзойдет меня? Кто будет равен мне?

Деянья всех людей — как тень в безумном сне,

Мечта о подвигах — как детская забава.

Я исчерпал до дна тебя, земная слава!

И вот стою один, величьем упоен,

Я, вождь земных царей и царь — Ассаргадон.

25 декабря 1922 года Ленин продиктовал вторую часть своего письма к съезду. В ней сказано о шести партийных лидерах. Принято считать, что именно среди них находится тот, кого он считал достойным занять высшую ступень в партийной иерархии… Впрочем, при жизни Ленина об этом говорить было преждевременно, и сам он подобные разговоры не вел.