Александр Маркьянов - Сожженые мосты ч.6 (СИ,с иллюстрациями) Страница 11

Спланировано грамотно. Штурмовики действительно нужны — когда группы, которые держат периметр, начнут отходить с занимаемых позиций — их могут просто перебить до последнего человека, потому что основные потери бывают как раз при наступлении и отступлении, когда ты снимаешься с укрепленных позиций, и вынужден передвигаться по местности, не имея защиты. А так — вертолеты нанесут удар и дадут возможность морским пехотинцам оторваться от преследования в тихих улочках посольского квартала. Нужно всего несколько минут — ипотом вертолет унесет их отсюда.

— Долго еще?

Майор взглянул на часы

— Скоро. Полчаса максимум — и мы уберемся отсюда.

В отличие от майора, который искренне радовался возможности побыстрее убраться из взбесившейся страны — я этому вовсе не был рад. Очень легко отступать — оттуда отступил, отсюда отступил, глядишь — и просрал, простите, все, что предки столетиями собирали. Труднее — оставить завоеванное предками за собой, чего бы это не стоило.

Но сначала надо выздороветь. Как можно быстрее.

Вертолеты появились над нами, как и обещал майор через полчаса — несколько уродливых, похожих то ли на акулу то ли на летучую мышь В-50[9], состоящих на вооружении морской пехоты и морской авиации: у них нет винта на хвостовой балке, и поэтому, их проще держать в тесных ангарах судов. Один из вертолетов включил прожектор, ослепив нас — потом они ушли дальше, туда, где вскоре загремели взрывы…

— Нет! — твердо сказал я, когда меня подняли и понесли к раскручивающему лопасти Сикорскому — не сейчас. Эвакуируюсь с последними машинами.

Майор посмотрел на доктора, растерянно посмотрел. Не исполнить приказ контр-адмирала флота он не мог. Тем более что он понимал — командир и в самом деле уходит с мостика последним, это дело его чести. И то, что я был беспомощен, привязанный к носилкам — ничего не меняло.

— Тогда я тоже остаюсь… — сказал доктор.

Майор, ни слова не говоря, перехватил автомат.

Вот в эти-то самые мгновения, когда в неверном свете догорающих костров в первые два вертолета грузились эвакуируемые — я увидел посла Пикеринга. Рядом с ним был кто-то, небольшая группа людей, видимо из американского посольства, в том числе морские пехотинцы САСШ с оружием. Они вели его к вертолету, но посол тоже увидел меня, что-то крикнул и замахал руками — узнал. Но ничего больше сделать ему не дали — его же собственные телохранители из морской пехоты буквально на руках внесли его в десантный отсек. Через пару минут, раскрутив огромные лопасти и погасив ими все костры, вертолет взлетел…

"Наши" вертолеты приземлились, когда стреляли уже за оградой. Сначала появились морские пехотинцы, веселые и злые, многие перевязанные, кого-то тащили на руках, кому-то просто помогали идти. Костры уже погасли, было темно как в аду, ночь освещали только трассеры и ХИС, набросанные среди поломанных деревьев и пней. Со стороны посольства, со второго этажа непрерывной очередью заработал пулемет, посылая пули в невидимого нам противника — они летели так низко, что сопровождающие меня вынуждены были пригнуться. Отстреляв целую ленту, пулемет заглох — пулеметчики должны были присоединиться к отступающим, дольше там находиться было нельзя. Отступая среди деревьев, целых и поваленных огрызаясь огнем, морские пехотинцы отходили в нашу сторону, к площадке, на которую уже садился вертолет. Прикрытия штурмовиков не было, в такой кромешной тьме немедленно было и столкнуться. Со снижающегося вертолета канониры тоже вели почти непрерывный огонь, на борта были установлены автоматические гранатометы, и их огонь выручал отступающих как ничто другое. Наконец — вертолет приземлился на площадку, с уже открытой аппарелью, бортмеханик включил освещение в десантном отсеке — и меня, в числе первых раненых втащили в грохочущее, дребезжащее чрево вертолета. Носилки поставили у самой кабины, как раз рядом с огневой установкой правого борта — канонир посылал короткие очереди из гранатомета, а в десантный отсек один за другим, самостоятельно и с посторонней помощью запрыгивали морпехи, располагались на откидных сидениях у стен, на полу, перезаряжали оружие, с кем-то уже колдовал санитар. Посольский доктор ругался на канонира последними словами, потом встал и пошел помогать раненым. А канонир все стрелял и стрелял, менял ленту и снова стрелял, потом турбины взвыли на оборотах — и огромная птица неожиданно легко оторвалась от земли, унося нас к своим.

Хвостовую аппарель закрыли не сразу, там был пулеметная точка, пулеметчик стрелял куда то вниз, и пристроившийся за нами хвост в хвост В-50 тоже стрелял, опустив до предела свою пушку. И в распахнутом настежь зеве хвостовой аппарели я — вертолет качнуло — на мгновение увидел пылающий, подожженный во многих местах Тегеран…

АСМ Морской лев. Оружие спецназа ВМФ

28 июля 2002 года

Виленский округ, сектор Ченстохов

Седьмая тяжелая бригада

Казаки…

В город приказали не входить, ждать жандармерию.

Преодолев за два с небольшим дня расстояние от Варшавы до Ченстохова, седьмая тяжелая бригада встала лагерем у металлургического комбината, направив на пышущее жаром и дымом чудовище стволы скорострельных пушек. Рабочие — вот это-то действительно были патриоты Польши — даже во времена рокоша не остановили завод, не заглушили печи. Придя к казакам с делегацией, они получили заверение, что если со стороны завода не будут стрелять — никто и в них не будет стрелять. Тогда же, по просьбе самих рабочих, казаки выставили посты на самом заводе, чтобы боевики не проникли на него.

Сигнал тревоги прозвучал ближе к вечеру, обед уж успели слопать и сейчас что-то думали насчет сна, кто-то выставлял палатки, кто-то — оборудовал периметр безопасности. Поставив бронемашины в каре, внутри организовали нечто вроде лагеря и штаба, развернули спутниковую антенну и даже подняли беспилотник, чтобы, не дожидаясь помощи начинать самим разведывать и наносить на карту обстановку.

Тихон разобрался со своей порцией обеда, и принялся за обслуживание своего оружия — стрелял он из него мало, большей частью справлялись пушки, только поэтому он счел возможным сначала пообедать. Тем более что принять горячую пищу последний раз удавалось два дня назад, все время, пока они шли к Ченстохову, они пробавлялись сухпаем. Чистить оружие он пристроился на броне тяжелой БМП, насвистывая старинную казачью "Ой, то не вечер…", по этому свисту его видимо и нашел Буревой.

— Тихон! — он вскочил на броню, какой-то красный, как из бани — что ты?

— А чего?

— Двигаться надо! Сполох!

— Что за сполох!?

— Крупная банда к границе идет, летуны ее засекли и немного потрепали, но у них, похоже, заложники. Мы ближе всего от них. Давай, садись в седло…

— Да пошел ты… Есаулом командовать будешь — вяло ругнулся Тихон, понимая, что покой им — только снится.

Тронулись на четырех тяжелых БМП — монстры по сорок пять тонн, способные держать выстрел из гранатомета и вооруженные пятидесятисемимиллиметровками — в тоже время ни способны давать до шестидесяти километров в час на хорошей дороге. Вот сейчас они и шли по такой дороге в сторону австрийской границы, верней не по самой дороге, а параллельно ей. На дороге было много брошенной техники, автомобилей и расчищать ее было некогда…

Тихон на сей раз сидел не на броне, наблюдатель был другой. Ему досталось место в десанте, гулкое, тряское, вытряхивающее всю душу — но все же безопасное…

— Эх… к дому бы вернуться. Как жать зачнут — так бы и в помощь… — сказал один молодой казак, заросший неопрятной щетиной, но с ласковыми и большими как у теленка глазами

— До белых мух тут простоим — мрачно сказал Буревой — если не до следующего года.

— Варшаву же сдали — возразил Тихон

— Сдали… как сдали, то нам лучше и не знать. Мабуть, может и лучше было бы с боем взять. Эти… видал, как зыркали? Не последний раз здесь, браты казаки, ох не последний.

— А там то что?

— Банда там, сказано же.

— Эх, ну не пойму я, браты казаки — вступил в разговор еще один казак, худой и чернявый, но крепкий как проволока — вот мы шли через деревню… ну, зараз километров за пять до города, помните?

— Ну?

— Как живут люди. У нас так атаманы не живут, как здесь казаки живут.

— Какие тебе тут казаки? Окстись.

— Ну, это я к слову. Живут здесь дюже богато… хоромины кирпичные. У кого и на три этажа. Баз[10] — так на целую ферму. Так чего же им надо супостатам?

— Поляки…

— Приедем, у них и спросишь. Зараз ответят.

— Нет, зря как следует не брухнулись. Дурная здесь порода, выводить надо.

— Рот закрой.