Светлана Бестужева-Лада - Жизнь за корону Страница 11

– Вы бы, наверное, предпочли оказаться в армии, а не среди этих разряженных кукол? – неожиданно для себя самой спросила Като.

– Вы слишком строги к своим подданным, ваше высочество, – усмехнулся генерал. – Уж вас-то я никогда бы не сравнил с куклой. Скорее, со сказочной царевной…

Като по-девчоночьи фыркнула:

– Я на самом деле царевна, и ничего сказочного в этом нет. Интересного, впрочем, тоже.

– Вы могли бы стать царицей какой-нибудь прекрасной страны.

– Например?

– Например, Грузии. Там высоко ценят прекрасных женщин…

И добавил, понизив голос почти до шепота:

– Если бы вы могли стать моей царицей…

Като почувствовала, как сладко кружится у нее голова. Первый раз в жизни с ней обращались, как со взрослой, первый раз мужчина произнес, обращаясь к ней, подобные слова. И какой мужчина!

Танец закончился. И не успел Багратион отвести Като на место, как к нему подскочил один из придворных:

– Его величество призывает вас к себе незамедлительно.

Побледневшая Като заметила, что ее мать жестом подзывает к себе одну из своих фрейлин, графиню Елизавету Павловну Скавронскую. Короткий разговор – и император провозглашает на весь зал своим резким, хриплым голосом:

– Милостивые государи и государыни, поздравим обрученных. Надеюсь, со свадьбой они не замедлят.

«Прощай, грузинский престол, – отрешенно подумала Като. – Глупо было думать, что отец оставит дерзкую выходку генерала без последствий…»

В этот момент она увидела, что император смотрит на нее не гневно, а с неприкрытой усмешкой и поняла, что для нее этот эпизод никаких последствий иметь не будет. Да, отец явно намерен дать ей в мужья вюртембергского кузена.

– Мари, – сказала она перед сном своей наперснице, – неужели и меня ждет судьба моих старших сестер? Брак без любви и ранняя смерть?

– О, нет, ваше высочество, – шепотом отозвалась Мария, – вам предначертано совсем другое. Но сегодня вы, сами того не желая, решили судьбу многострадальной Грузии.

– Князь Петр сказал, что хотел бы сделать меня своей царицей, – мечтательно сказала Като. – А теперь его женят на пустоголовой кукле…

– У князя Багратиона иной жребий, – загадочно сказала Мария. – Он станет одним из спасителей России…

Фрейлина осеклась и, сколько Като ни теребила ее, так больше ничего и не сказала. Лишь пожелала своей воспитаннице спокойной ночи и задула свечу.

Глава вторая. Мартовские ночи

«-Проект «Манифест» провален, коллега. Императрица Екатерина скончалась именно тогда, когда должна была скончаться, несмотря на все усилия Марии.

– То есть даже наши лекарства не смогли предотвратить апоплексический удар? Или хотя бы ослабить его?

– Увы! Но есть версия, что императрицу отравили, а удар – это только для официального заявления. Между прочим, никакого следствия, даже тайного, по этому делу не проводилось.

– На чем основывается версия?

– На косвенных доказательствах. Мария видела умирающую императрицу и утверждает, что картина для инсульта нетипична, хотя некоторые признаки и были. Кроме того, бесследно исчез один из врачей, который бальзамировал тело императрицы и занимался ее внутренними органами. Незадолго до исчезновения он получил приватную аудиенцию у нового императора.

– Что ж, мелочи действительно настораживающие. У Марии есть хотя бы приблизительные догадки, кто мог это сделать и с помощью какого яда?

– Опять же увы! В отличие от своего сына, Екатерина была крайне общительна, принимала в своих покоях множество людей, и никогда не боялась быть отравленной. Во всяком случае, еду и напитки перед тем, как подавать ней, никто предварительно не пробовал. Это по вопросу – кто мог отравить. А вот по второму вопросу…

– Есть какие-то догадки?

– Мария предполагает медленно действующий яд растительного происхождения, применение которого исторически зафиксировано несколько раз. При императрице Анне Иоановне по меньшей мере трое высоких персон были точно отравлены таким ядом, а один отравился сам, обнаружив у себя неизлечимую болезнь. Но определить, в чем именно Екатерине дали яд, невозможно.

– Будем возвращать Марию?

– Нет. Пока не время. Смерть императора Павла тоже достаточно загадочна, и если предотвращать ее, то последствия даже просчитать трудно. Но надо хотя бы добиться того, чтобы императором стал Александр.

– Но он и так им станет после смерти отца.

– Мария считает, что нужно принимать дополнительные меры. Характер у наследника очень мягкий, но тоже совершенно непредсказуемый, и на него могут оказать сильное давление. Или…

– Договаривайте, что же вы остановились?

– Или просто физически уничтожить. Мария опасается и этого тоже. Ведь если Екатерину отравил кто-то из ее врагов, он вполне может быть врагом и ее любимому внуку. Идеальным вариантом было бы отправить цесаревича с супругой путешествовать за границу.

– Мария обещала постараться. К счастью, ее питомица – любимая сестра Александра, и контакты с ним налаживать достаточно легко. То есть просто внушить какую-то идею великой княжне Екатерине, а та уже передает ее брату, как свою собственную. Княжна тщеславна, в том, что до хорошего додумался кто-то другой, никогда не признается.

– Это все.

– Пока. Есть еще одно интересное сообщение относительно проектов брака Екатерины. Но пока это – только слухи и догадки. Нужно подождать.

– Подождем, это тоже входит в нашу работу.

– Совершенно верно. И это – тоже.

Павел стал совсем плохо спать по ночам, ему снились кошмары и мучили дурные предчувствия. Проснувшись, он иногда имел такой грустный и потерянный вид, что даже жена не могла ни успокоить его, ни понять. Собственно, успокоить его еще иногда было можно, понять же никто не был в состоянии.

Император совершенно не владел собой, и придворные уже не со страхом, а с ужасом ожидали каждую секунду, что еще придет в голову их богоданному повелителю. А он, точно издеваясь, сам выдумывал поводы для того, чтобы к нему питали отвращение. Вбил себе в голову, что его презирают и стараются быть с ним непочтительными; ко всем цеплялся и наказывал без разбора. Малейшее опоздание, малейшее противоречие заставляло его терять самообладание, и он вскипал. Каждый день только и слышно было о приступах ярости, о мелочных придирках, которых постеснялся бы любой простой человек.

Однажды за обедом императрица наклонилась к своему супругу и тихо что-то ему сказала. Внезапно Павел схватил стоявшую перед ним тарелку супа и выплеснул горячую жидкость прямо в лицо жене. Все оцепенели, императрица в слезах выскочила из-за стола и затворилась в своих покоях.

Павел же как ни в чем ни бывало закончил обед, ничуть не смущаясь гробовым молчанием присутствующих, а затем удалился в свой кабинет. Вечером же по заведенному обычаю отправился в спальню Марии Федоровны, и та наутро появилась перед приближенными, сохраняя абсолютную невозмутимость и явно предав полному забвению жуткий эпизод за обедом.

Печальнее всего было то, что при этом присутствовал уже официальный жених Великой княжны Марии, старший сын владетельного герцогства Саксен-Веймарского принц Карл-Фридрих. Воспитанный в строгих пуританских традициях, принц и без того чувствовал себя при российском дворе «не в своей тарелке», а экстравагантные выходки будущего тестя и вовсе пугали бедного юношу до полусмерти.

Кроме того, придворные считали, что для Великой княжны Марии такой жених слишком «прост умом» и «низок родом». Так что жизнь Карла-Фридриха в ожидании бракосочетания была не слишком приятной, несмотря на всю окружавшую его роскошь и явную благосклонность к нему императрицы Марии Федоровны и самой нареченной.

На утренней прогулке он вышагивал рядом с ними с таким видом, словно все еще спал. Невооруженным глазом было заметно, что он все еще переживает случившееся. А может быть, и раздумывает над тем, под каким бы предлогом разорвать помолвку и сбежать от этого сумасшедшего двора как можно дальше.

Мария Федоровна, инстинктивно поняв это, решилась на крайние меры:

– Ваше высочество конечно удивлены вчерашней сценой, – вполголоса начала она.

Придворные деликатно отстали от них на несколько шагов. Только Великая княжна Мария продолжала идти рядом с женихом, храня совершенно невозмутимый вид. Впрочем, она чуть ли не с самого детства славилась своей выдержкой и силой характера, хотя в красоте заметно уступала сестрам.

– По правде говоря, Ваше императорское величество… – растерялся принц.