Василий Лягоскин - Тайна пролива «Врата скорби». Том третий Страница 11

– Хоть какая-то польза от пустого желудка, – усмехнулся он страшным оскалом, не в силах оторвать глаз от этого «кино».

Очередной актер – вторая корова – сразу вмешиваться в действо не стала. Она остановилась метрах в трех от «съемочной площадки», и тупо уставилась на драму. На Александра она даже не глянула, и тот еще раз перекрестился – уже осознанно. Терпению этой коровы можно было позавидовать. В то, что у нее, очевидно, неразумного существа, могли быть какие-то свои расклады и планы на ближайшее будущее, как-то не хотелось верить. Как и в то, что эта корова сама принесла себя сюда на заклание. Последнее, как оказалось, в планы животного (а они все-таки были!) не входило. Корова одним неуловимым скачком повернулось к стаду передом, а к червю, и, значит, к Салоеду, задом – в тот самый момент, когда неприятно-мягкие «губы» кольчатого хищника сомкнулись над рогами первой жертвы. Отреагировать на атаку врага этот толстенный бурый бурдюк не успел. Корова взбрыкнула задними ногами – совсем как необъезженная лошадь – и окатила червя, и половину огромного окна содержимым своей прямой кишки. Если она у нее, конечно, была.

Александр отшатнулся, инстинктивно закрыв глаза, и перестав дышать. Ему показалось, что все лицо сейчас залеплено вязкой, дурно пахнувшей массой. А когда рука огладила совершенно сухую, покрытую чуть отросшей щетиной, кожу, он несмело открыл глаза, и едва не заорал от ужаса – в очередной раз за последние несколько минут. Огромный червяк извивался, разбрасывая куски собственной плоти («И не только собственной», – бесстрастно фиксировал тот самый хладнокровный наблюдатель в душе). Больше того – тело хищника, и содержимое буквально таяло, плевалось, словно вулкан лавой, и стремительно таяло в размерах. Из норы, откуда этот червяк напал на свою жертву, валил густой серый дым: очевидно, что там продолжалась цепная реакция, вызванная «ядерным» оружием коровы.

Все закончилась минут за пять. Александр предусмотрительно закрыл глаза, ожидая новой ментальной атаки, но победительница даже не мазнула по нему взглядом.

– Наверное, потому что я не позвал ее, не попросил о помощи! – Салоед поспешно прогнал крамольную мысль, и включил рацию.

– Саша! – в голосе Веры опять была нешуточная тревога, и Александр улыбнулся: «Точно сегодня сделаю предложение… если не сдохну от голода.

Впрочем, он с удивлением отметил, что боль стала вполне терпимой, и с шуточками; наверное, даже показывая в лицах (зеркала здесь не было) рассказал товарищам о беспримерной битве, и как он сам едва не испачкал…

В рацию хихикнули уже дуэтом – Вера с Даринкой.

– А у нас тут тоже попахивает, – сообщила непосредственная хохлушка, – только Микола все двенадцать часов терпит, стесняется!

– Это ты зря, друг, – попенял Салоед, – сейчас главное – выжить. Так что давай – ищи уголок поукромней и…

Мысль, а вместе с ней и слова Александра резко затормозили – вместе с коровой, которая так и не дошла до бесконечной круговой цепи своих товарок. Она перебирала своими ногами, чтобы влиться в карусель чуть в стороне от того места, где покинула ее. Теперь же что-то ее заинтересовало – примерно в половине пути до натоптанной дорожки. Заинтересовало настолько, что корова подняла к небу, к яростному солнцу рогатую голову, и огласила мир…

– Наверное, огласила, – пробормотал Александр, – ни черта из-за этого стекла не слышно!

Как бы то ни было, ее товарки подругу услышали. Топота бегущих коров тоже не было слышно, но Хохол был готов дать голову на отсечение, что ощутил, как неподъемная тяжесть замка задрожала от слитного топота копыт. И вот уже десятков пять «коров», стоят голова к голове, окружив неведомое нечто, и взяв на прицел окрестности дулами «орудий», прятавшихся под короткими хвостами. Но атаковать никого не стали. Этот стадо, подобно единому организму, вздохнуло огромной грудью, и неожиданно развернуло свои горбы, выпуская наружу широкие крылья. Эти придатки, которые Александр никак не ожидал увидеть у мычавшего стада, были вполне функциональны. Одним взмахом коровы взмыли в небо. Салоед даже вдруг предположил, что эти летающие животные сейчас собьются в журавлиный клин, и, сделав широкий круг над поверженным набок замком, унесутся в неведомые края.

Это предположение оказалось ошибочным; зато пришло воспоминание из босоного детства. Хохол, вместе с дружками, подрабатывал летом подпаском, и привык видеть, как стадо, в котором перемешались коровы, овцы и козы, бредет без разбору, в поисках особо сочного и вкусного пучка травы. Вот так же и сейчас животные, медленно и размеренно двигая крыльями, скрылось в неизвестности.

А Александр вздрогнул в очередной раз, а потом завопил от радости. Чуть слышимый прежде в рации треск вдруг исчез, и комнату заполнил знакомый, и усталый голос Марии Котовой, которая – как догадался Салоед – уже в тысячный, или десятитысячный раз повторяла одно и то же:

– Озеро, ответьте Городу… Озеро, ответьте Городу…

– Озеро! Есть Озеро! Слышу вас, Марья Васильевна!

К его безумной радости присоединились радостные вопли пленников «Эксплорера». Котову сменил суровый голос сержанта Левина:

– Здорово, Александр Леонидович! Куда пропал?

– Не поверишь, сержант, у нас тут такое…

– Поверю, – в голосе начальника охраны тоже прибавилось усталости, – у нас тут тоже… весело. Как вы там? Помощь нужна?

– Нужна, товарищ сержант, – перешел на казенный язык начальник смены, – у нас тут «Эксплорер» придавило – с Миколой и девчатами. Как их вызволить, ума не приложу?

– «Варяг» поможет?

– Пожалуй… нет. На машину весь замок упал. Завалило капитально.

– Да-а-а.., – протянул Левин, – тут, пожалуй, без командира не обойтись. Так что, ребята, пару-тройку часов потерпите. Выдюжите?

– Постараемся, – Салоед мужественно прогнал боль из живота, – а что с товарищем полковником? Где он?

– Спит, Александр Леонидович, – это уже продолжила Мария Васильевна, – крепко спит…

Глава 5. Полковник Кудрявцев. Железный Капут

Александр Николаевич с любовью оглядел преображенный командный центр. Именно так теперь назывался зал, где сам полковник, и его товарищи встретили первого врага в этом мире. То, что это была не Земля, а если и Земля, то чудовищно трансформированная, соглашались все. В том числе главный по науке – профессор Романов, который сейчас стоял рядом, и с любопытством вглядывался в большой экран центра. Экран сейчас чуть заметно светился, а скоро – как ожидал полковник – должен был заставить собравшихся ахнуть от изумления.

– Или от восхищения, – с некоторой долей самодовольства подумал Кудрявцев.

Гордиться было чем. Командир сейчас ждал сигнала от сержанта Левина, которому пришлось вспомнить свою основную специальность; соединить ее со многими другими, о которых он прежде не помышлял. Поэтому можно было вспомнить, с чего все начиналось – всего месяц назад…

Предложение Анатолия по спасению садов и огородов (по факту – всего города) претворилось в жизнь удивительно быстро. Люди трудились как единый механизм; в какой-то момент Кудрявцеву, отвлекшемуся на минутку, представилось, что это огромный муравейник, подчиняясь природным инстинктам, бурлит жизнью, в которой главное было – труд, труд, и еще раз труд. А посреди этого упорядоченного шевеления застыла со своей главной миссией муравьиная королева, или матка.

– В данном случае король, или я, – устало подумал полковник, чувствуя, как даже его железный механизм начинает давать сбои.

Казалось бы – что для тренированного организма профессионального военного, да еще наделенного новыми, поистине фантастическими возможностями, какие-то двенадцать часов? Но спустя половину суток (по земному времени) неимоверной гонки он чувствовал себя, как выжатый лимон. Так что Александр едва дождался, когда подбежавший Валера Ильин выдохнул:

– Все, Александр Николаевич, основное прикрыли. Люба Ульянова говорит, что практически все спасли.

– А пруды? – организм полковника с трудом, но сопротивлялся сну.

– Перекрыты все четыре, – улыбнулся комендант.

Кудрявцев сделал всего пару шагов по мастерской – туда, где в качестве музейного экспоната хранился первый матрас, изготовленный в начале января их новой жизни. Ему ничего не снилось; по крайней мере, ровно через четыре часа, когда внутренние часы подбросили его на матрасе, в голове не было ничего, кроме блаженной пустоты, и вопроса, обращенного к сержанту Левину:

– Ну, что еще случилось?

А через пять минут полковник уже сидел на переднем, командирском сидении «Варяга», который подминал под свои широкие колеса оранжевую траву нового мира. За десантной машиной грузно переваливался танк, под завязку заполненный жидкой пластмассой. Как, и зачем ее предполагалось применить на месте озерного поста, не знал пока и сам командир. Ни он, ни всезнайка Никитин, который сидел рядом, за рулем «Варяга», пока не придумали, как выручить людей, которых завалило замком. Третьим в ряду сидел профессор Романов, который больше слушал, а иногда иронично хмыкал, когда тракторист предлагал варианты спасательной операции – один фантастичней другого. Кудрявцев оживился, и тормознул бесконечную речь Анатолия, услышав короткое слово: «Домкрат».