Размышления русского боксёра в токийской академии Тамагава (СИ) - Афанасьев Семён Страница 11

– Я приехал домой в середине дня именно из-за этой твоей драки. – Без перехода сознался финансист, не желая больше юлить хоть и с неродным, но своим ребёнком. – Хотел обсудить с тобой именно её. А сейчас вижу, что ты так разительно изменился за полдня. И я даже не знаю, как на это реагировать.

– Ну-у, проще всего будет, если ты задашь мне вопросы. – Чуть удивился услышанному Масахиро, поднимая правую бровь. – Только я посуду мыть при этом буду, хорошо? Чтоб бардака за собой не оставлять.

– Ты и в этом решил потренироваться? – в который за эту беседу опешил Ватару. – Загрузи в посудомойку! Она сама помоет!

Вроде бы – только разобрался со всей бытовой техникой; но потом пришёл отец и оказалось, что посуда тут тоже голыми руками не моется. И вон та непонятная хреновина под крышкой разделочного стола – посудомоечная машина.

На моё пренебрежительное «фи», мой местный отец в лоб заявил, что вода, в том числе горячая, оплачивается по счётчику. И если я буду мыть посуду руками, то счета эти придут намного большего размера, чем если довериться технике: в машине струйки микроскопические, и под давлением.

Что тут скажешь. Там даже в министерстве одного интересного машиностроения в моё время до такого не доросли, я некоторым образом в курсе.

Пока составил в агрегат посуду, батя цапнул ещё один кусок мяса со сковородки, добавил овощей себе в пиалу уже палочками и уселся в кресле в углу зала, совмещённого с кухней.

Кстати, надо будет попозже палочки освоить. Когда никого рядом не будет. Сейчас-то я вилки и ножи к столу подал, они тоже в наличии. Но на будущее…

– Маса, я не хочу на тебя ни давить, ни лезть в твои дела. Но кое о чём я не могу не спросить, – решительно пошёл в размен ударами отец из своего кресла. – Аизава-младшая, как её… Харука! С ней у тебя что произошло?

– Да вроде ничего, – жаль, что память в наличии не в полном объёме и не ясно, о чём говорить. – Сегодня после зала догнала меня на улице. Поговорили мгновение. Потом она домой пошла.

Абсолютно случайно в этот момент мне на глаза попадается транслируемая перстеньком табличка. Она полупрозрачна и чуть мерцает на самом краю восприятия. Потянувшись к ней мысленно, читаю:

Собеседник испытывает сильные эмоции в ваш адрес. Недостаточно вычислительной мощности для идентификации.

Ну ничего себе.

Задвигаю сообщение подальше, обдумаю потом. Так вот что имел ввиду мелкий сосед, когда говорил о сравнительной производительности наших с ним концентраторов… Вот это да. Надо хотя бы составить для начала перечень максимальных возможностей этой техники. В таблице. Чтоб быть начеку.

Потому что ты вот так можешь болтать с кем-то – а он в это время через свой прибор чуть ли не твои мысли читает.

– Ты решил с ней больше не встречаться? Мне надо это знать. – Родитель отчего-то сверлит меня взглядом, вырывая из некстати случившихся размышлений. – Мне бы не хотелось, чтоб её родители огорчались из-за ваших с ней размолвок или неутыков в отношениях.

– Батя, мне что, ублажать её надо было?! – вот тут я его не понял. – Нет у нас никаких отношений! И не будет. По крайней мере, я не собираюсь, начиная с этого момента.

– Нормальная же девушка, – в искреннем недоумении возражает отец. – Раньше ты ведь с ней общался как-то? Да и мы с родителями её кое-что наметили… Может, пока не рвать так резко?

– Батя, это она тебе нормальная! – Красноречиво вздыхаю и сажусь на низкий диван, напротив. – Потому что она моложе тебя на три десятка лет. А лично я считаю, что немало есть женщин и поинтереснее неё. Ну, или девушек, если твоим языком. И если говорить совсем откровенно. Пап, твои дела с её родителями – это твои дела с её родителями. Давай друг друга не вязать…?

– Я тебя понял по этому пункту. – Кажется, Асада-старший чем-то неподдельно огорчён. – А что за слухи, что ты с левым нейроконцентратором бой у Нагано выиграл? Откуда у тебя деньги на такие вещи? Или это правда, что голыми руками?

Ну-у-у, тут даже не нужно никакой техники, чтоб понять: батя откровенно бросает пробный шар, проверяя меня на упитанность. Видно по глазам.

– Понятно… – и ведь не скажешь ему, что я и сам – офицер погранвойск. В прошлом.

И такие вот повороты в беседе тоже умею.

– Пап, я снял концентратор перед боем. Дрался с Сэем без концентратора, мне так проще было. Никакого левого концентратора в природе нет, по крайней мере, лично у меня. А своим единственным перстнем я уже у дома с соседом поменялся на время. Но я тебе только что об этом рассказал.

– Как так? – видно, что отец уже откуда-то в курсе, но не хочет этого показывать. – Как ты смог его победить голыми руками?

– Он двигался слишком академично, – искренне пожимаю плечами. – Во-первых, у него опыта реальных драк нет вообще, это видно было… Во-вторых, он изначально считал себя сильнее, техничнее и лучше меня. Есть мнение, что это категорически неверный настрой на любой мало-мальски серьёзный бой. Шапкозакидательские настроения в любом даже не очень серьёзном противостоянии снижают твою личную ресурсность в разы, согласен? Просто потому, что возможности противника ты уже недооценил. И будешь лихорадочно шарить по сусекам, окажись соперник на твоём уровне.

Родитель напряжённо ловит мои слова и в этом месте рефлекторно кивает, соглашаясь.

– Ну и ещё он не ждал, что я первым номером работать буду, – завершаю пояснение.

– Это как так? – удивление всё же прорывает внешнюю невозмутимость Асада-старшего. – Что значит «работа первым номером»?

Кстати, фамилия наша значит, ни много ни мало, «конопляное поле». И смех, и грех.

– Первый номер работает в бою от нападения; второй – от защиты, – продолжаю ликбез. – Он не ожидал, что атаковать буду я, а не он. Нагано привык, что он первый парень на деревне. По инерции думал, что инициатива у него.

У отца настолько откровенно непонимающее выражение лица, что пускаюсь в детали (всё же, родня):

– Отец, имел место его чисто тактический просчёт. Я не знаю, кто у него сенсей, что он со своим первым даном такие залепухи клепает… Вводные: я ниже и ростом, и весом. Ногами не то что на его уровне, вообще никак не владею… Соответственно, на какой дистанции у меня появляются хоть мало-мальские шансы против него? Если бой идёт в контакт, и контакт этот полный?

– На какой? – заинтересованно ввязывается в дискуссию отец, неподдельно погружаясь в тему.

– На близкой и сверхблизкой, – смеюсь. – Есть, кстати, одно правило. Но знают преимущественно лишь боксёры. Если человек не умеет бить правильно, вблизи он тебя сильно не ударит. Хоть он тысячу раз герой. – Промолчу, что нарабатывается это далеко не сразу. – А на короткой дистанции его преимущества, по ряду причин, становятся уже его о-о-очень большими недостатками. Э-э-э, пап, да на эту тему и книг немало есть, – что-то сосредоточенное выражение лица родителя мне не нравится. Потому скругляю угол. – В общем, вышло у меня его удивить немного.

– Не только его, – признаётся отец, вставая из кресла. – Ну-ка, схематически покажи мне. Что будешь делать, если я вот так тебя…?

Дальше он с неимоверно помпезным видом, медленно и картинно, вытягивает вперёд левый кулак. Имитируя пародию на простенький прямой удар.

Вздыхаю, перетекаю в свою стойку и обозначаю левый же встречный ему в подбородок, разворачиваясь вдоль воображаемой вертикальной оси, проходящей сквозь позвоночник:

– Если ты будешь переть вперёд самосвалом, как сейчас, ты сам об мой кулак убьёшься своими зубами, – поясняю. – Этот левый встречный с обратным разворотом вроде и простенький, но он очень короткий. Очень. Оттого – всегда неожиданный. Я даже в боксе видел нокауты, именно такие, причём на достаточно немелком уровне. Что называется, когда твой противник зевнул. А ты ударил резко.

Надеюсь, сойдёт за опыт просмотра телепередач. Поскольку само это тело ничем похожим никогда не занималось.