Классный час - Сергей Тамбовский Страница 11

Тридцатый автобус остановился на разворотной площадке в старой части нашего города — кругом была сплошная старинная застройка, характерная для российской провинции прошлого века. Справился у прохожего, где здесь Обозный переулок, оказалось совсем близко, два перекрестка прямо и один направо. На часах была половина девятого, есть время купить мороженого, подумал я и подошёл к киоску с незамысловатой надписью «Мороженое» с трёх сторон периметра. С четвёртой, может, тоже было, но она вплотную примыкала к кирпичной стене.

— Мне пломбир, пожалуйста, — попросил я, — с розочкой.

— Девятнадцать копеек, — бросила продавщица, выдала мне изрядно помятый стаканчик, а потом добавила, — ну здравствуй, Антоша.

Встреча с песней

Встреча с песней

Я поднял голову от прилавка (обычно же на продавщиц в униформе внимания не обращаешь, они все какие-то одинаковые) и увидел Марину Шершень… мы с ней вместе в пединституте учились, судя по фотокарточкам, кои я нашёл в отцовской квартире. А если вспомнить письма, которые эта Марина отцу писала, у них было что-то вроде большой дружбы, местами переходящей в любовь. Но так почему-то и не перешедшей.

— О, привет, Марина, — ответил я ей, а потом задал глупый вопрос, — а ты что тут делаешь?

— Ты сам не видишь что ли? — грустно ответила она, — мороженое продаю.

— А как же пед? Ты же там отличницей вроде бы числилась.

-Ты не помнишь что ли, Антоша, на пятом курсе пришлось мне в академ уйти, да так и не восстановилась.

Была эта Марина не сказать, чтоб писаной красавицей, но что-то такое, удерживающее внимание мужского населения, в ней имелось. Ферромоны наверно…

— Понятно, — протянул я, — ты сегодня до скольки работаешь?

— До часу, потом у нас пересменка.

— И я тоже до часу в методическом центре занимаюсь, — обрадовался я, — давай после этого сходим куда-нибудь? Да, забыл спросить — может у тебя муж есть?

— Нет у меня никакого мужа, — отрезала она, — а у тебя жена есть?

— Аналогично, — коротко ответил я, — не нашёл пока. Ну так значит я сюда подхожу в час и мы по ходу дела определимся с направлением движения, лады?

— Лады, — улыбнулась она, — подходи.

И я отправился на встречу с прекрасным… в смысле на методические занятия. Вы никогда не посещали такие мероприятия? Завидую вам от всей души, потому что ничего, кроме смертной тоски, я в последующие четыре часа не испытал. Пока нам втолковывали о деталях преподавания тригонометрических функций и физическом смысле производной, это было ещё туда-сюда, но вишенкой, так сказать, на торте тут явилось выступление старшего методиста Коваля на тему «Повышение идейного уровня советских работников образования в свете решений 24 съезда КПСС». Тут уже от тоски мухи начали дохнуть.

Да и коллеги, собравшиеся на это мероприятие, были какими-то тусклыми и бесцветными, не на кого посмотреть с интересом даже было, не то что беседы заводить. В перерыве все толпой подались в буфет, да, и такой здесь имелся, а я не пошёл, ну его… вместо этого прогулялся туда-сюда по Обозному переулку, переходящему в центральную улицу Дзержинского. И посмотрел на нынешнюю моду, в чём сейчас люди ходят.

Ну, допустим, у мужиков всё просто и незамысловато — брюки из советской торговли, бессмысленные и беспощадные, почти обязательно расклешённые, приталенные рубашки самых невероятных расцветок, иногда джинсы плюс водолазка, но это редко. У женщин одежда выглядела посложнее, преобладали при этом мини-юбки, иногда очень-очень мини, и брючные костюмы типа того, в котором появлялась героиня Селезнёвой в фильме «Иван Васильевич». Некоторые вещи были из не вышедшего пока из моды кримплена, однако преобладали всё же натуральные ткани плюс замша с вельветом.

Джинсы пока ещё не стали мечтой миллионов, их было относительно мало, хотя в кино эта одежда уже просочилась — вспомним «Человека в проходном дворе» с Корольковым, который ловил уцелевших фашистких недобитков, или сразу уже «Золотую мину», там в джинсах ходили и положительные герои (Киндинов) и отрицательные (Даль).

На ногах преобладали тяжёлые неудобные ботинки фабрики Скороход у мужчин и самые разные варианты у женщин, от почти что открытых босоножек до сапогов до колен. Кроссовок, как и джинсов, тоже практически не встречалось, а те, что мелькали, выглядели смешно, отчётливо проглядывало родовое клеймо обувной фабрики в городе Кимры.

Однако все или почти все выглядели до безобразия счастливыми и уверенными в своём будущем, в отличие от постсоветского мира… ну ещё бы, родная советская обует, оденет, накормит, выучит и пристроит к какому-нибудь, но делу. Безработица тут явно никому не угрожала. Даже за злостные нарушения дисциплины. Даже если ты заработал судимость. Даже если ты сидишь на стуле и тупо полезного ничего не производишь. Единственное исключение тут, это антисоветчина, этого не прощают никому и никогда, что есть, то есть.

— Но мы же с тобой, Антон Палыч, в несистемную оппозицию пока не собираемся? — это вылезло на первый план правое эмоциональное полушарие.

— Честно говоря — нет и не хочется, — ответил ему я, — только в самом крайнем случае. Когда ничего другого не останется. А теперь брысь обратно в подсознание, — скомандовал я полушарию и вернулся к своим баранам.

Но не сразу, по дороге мне встретился киоск «Союзпечать», это дело сложно было обойти стороной. Выложенные на видное место газеты особого интереса у меня не вызвали, ну «Правда», ну «Известия», ну «Труд» с «Советской Россией». Сразу вспомнился замшелый неполиткорректный анекдот на эту тему — «Правда есть? — Правды нет. — А Известия? — Известия старые. А Советская Россия? — Продали. — А что же есть? — Есть Труд за 3 копейки».

По углам висели и лежали журналы, тоже мягко говоря непроходные, какие-то лиловые «Коммунисты», «Агитации и пропаганды» и почему-то «Наука и религия». Всё это не вызвало у меня прилива энтузиазма, была бы хоть «Наука и жизнь», а не религия, это ещё куда ни шло, а так… Но неожиданно под правой рукой киоскёрши я заметил мелькнувшие «Вокруг света» — это совсем же другое дело, граждане, это такой уже не «Агитатор и пропагандист», что выходит на уровень, грубо говоря, «Нэшнл джиографик».

— А можно мне вот этот журнальчик? — осторожно спросил я. — Вот этот, который Вокруг света?

— Конечно, — ответила дебелая киоскёрша с