Миссия в июнь 1939 года (СИ) - Егоров Юрий Страница 11

Немного отодвинувшись и взглянув ему в лицо, вновь спросила:

— Так кого, меня или ее, можешь ответить?

Он слегка провел тыльной стороной ладони по ее щеке:

— Глупенькая, в моей душе и сознании вы совершенно не разделимы, просто той, когда возвратимся, уже не будет, а останешься только ты. И давай больше не будем об этом, — он легко подхватил ее на руки и не спеша пронес по залитой солнцем поляне, она, обхватив своими длинными тонкими руками его шею, нежно и томно смотрела ему в глаза. Возвратившись на прежнее место, он опустил ее на землю и вновь слегка прижал к себе, лаская ее прелестные бедра, которые покрылись легкими мурашками.

— Ты хочешь взять меня прямо сейчас? — глядя ему в глаза и смущаясь, вновь спросила она приглушенным голосом.

— Честно говоря, мне очень хочется снять с тебя эти прелестные трусики, но что-то меня останавливает, наверное, твоя нерешительность. Ты не хочешь этого?

— Милый, дорогой мой, никому я не буду больше принадлежать, только тебе, помни и знай это. Но мне нужно время, чтоб как-то все это осмыслить, прийти в себя, так все быстро случилось. Ты должен правильно понять меня. Он, соглашаясь, кивнул головой и, нагнувшись, подал ей платье, чтоб она надела его. Заплетя волосы в две косы, она вновь закола их сзади в виде корзинки. Надев носочки и босоножки, взяла в руки свою сумку:

— Что ж, я готова идти с тобой хоть на край света! Вот только родители… нельзя ли им дать знать, что я жива? Уж очень они хорошие люди!

Артем с горечью в глазах отрицательно покачал головой:

— В данный момент это невозможно, как и мне увидеть своего живого деда. Ты умный человек и со временем поймешь, что такое нарушить причинно-следственную связь. Здесь, в этом мире, ничего не должно измениться с твоим уходом, а жизнь и смерть твоих родителей должна находиться сейчас только в руках Господа, — он надел рубашку и заправил ее в брюки, прихватил жилетку в левую руку, а правой взял руку женщины. Они пошли…

Продираться сквозь заросли пришлось долго, хотя временами попадался и разнолесок с полянами, где идти было намного легче. Артем видел, что его спутнице тяжело, но выходить на окраину леса все же не решался, нужно было обогнуть близлежащие деревни, где ее могут узнать. Наконец, они вышли на дорогу Шуя — Иваново, мощеную тесаным булыжником. Как странно майору было все это наблюдать! В его мире почти совсем не осталось «каменок», а здесь она соединяла областной и районный центры. Солнце нещадно палило, несмотря на то, что было всего 10 часов утра, и Артем с женщиной расположились в тени орехового куста, ожидая попутную машину. Она смотрела на него и уже сознанием понимала, откуда она знает, как его зовут, сколько ему лет и то, что он до сих пор не женат. Устало улыбнувшись ему, она все же ласково предложила:

— Мы уже видим друг друга 4 часа, а так и не познакомились по-человечески, давай исправим эту несуразность нашего положения. Как ты на это смотришь?

— Артем Соколов, — улыбнулся он ей и протянул свою руку.

Она вложила в нее свою изящную тонкую кисть и ответила:

— Нета, Нета Соболева, — они кивнули друг другу.

«Он прошел сквозь время и спас меня от неминуемой гибели, часто вспоминает Господа Бога, значит, верит в него, а я, ведь я же была до сего момента атеисткой, но как же объяснить факт моего чудесного спасения, если не Божьим промыслом? Да, другого объяснения здесь нет, и то, что я сейчас здесь сижу рядом с ним, сильно уставшая, но живая и здоровая, нужно рассматривать только как Божий дар, не иначе, — так думала она, периодически посматривая на него. — Он такой великолепный и мужественный, никогда не встречала подобного ему мужчину, а красавец какой! Да уж, Неточка, иди за ним, не останавливаясь, — это твоя судьба».

Из размышления ее вывел грохот приближающейся полуторки. Артем вышел на дорогу и проголосовал, автомашина затормозила, проехав мимо него метров десять. Взяв Нету за руку, он помог ей встать, и они быстрым шагом подошли к кабине:

— Товарищ, дорогой, я с девушкой, и она очень устала, а нам очень нужно на железнодорожный вокзал в Иваново, чтобы успеть на московский поезд, подвези, не обижу, — попросил он открывшего ему дверь шофера — мужчины в брезентовой фуражке, лет пятидесяти, с добрым, немного рябым лицом и натруженными сильными руками.

— В кабине могу только одного, другому придется ехать в кузове, — добродушно отозвался шофер. — Как поедете?

— Обязательно, — Артем помог Нете забраться внутрь кабины. — А куда Вы едете в Иванове, может, нам по пути?

— Я еду на БИМ, там обещали кой-какие запчасти к ткацким станкам нам дать: двигуны, челноки, ну и все там такое, но я проеду мимо вокзала и около него высажу вас. Майор легко забрался в кузов и расположился там на мягком тюке, машина тронулась, громыхая по каменке. Всю дорогу он посматривал в кабину через заднее окно, подстраховывая возлюбленную, но было видно, как она быстро заснула, откинувшись на спинку сиденья. Когда началась Кохма и пошел асфальт, водитель прибавил газу, уже через полчаса машина остановилась у здания железнодорожного вокзала. Соскочив на асфальт, Артем подал Нете руку, и она тихонечко сошла из кабины,

— Принимай, парень, свою возлюбленную, всю дорогу мирно посапывала, я уж старался ехать не быстро, замаял ты ее, — смеялся шофер. Артем протянул ему три рубля, но тот стал отказываться, мол, что не помочь хорошим людям.

— Очень прошу Вас, возьмите, Вы нас сильно уважили.

— Хорошо, — согласился водитель. — А невеста у тебя, парень, просто красавенная, я всю дорогу ей любовался. Удачи и счастья вам! — пожелал он, закрывая дверь кабины.

Машина ушла, и майор огляделся вокруг, сейчас атмосфера 1939-го года просматривалась довольно наглядно. Большая площадь была залита солнцем, и по ней в разных направлениях спешили люди, направляясь по своим делам, их одежда была весьма характерна: мужчины в основном в белых брюках с манжетами и белых ботинках, в легких белых шляпах или фуражках с матерчатыми козырьками; женщины в легких белых или слегка разноцветных расклешенных платьях ниже колен, некоторые с большими воротниками, как у моряков с якорями, на ногах белые носки и босоножки на невысоком каблуке; дети в шортах с проймами разного цвета в разноцветных тюбетейках или пана— мах. Тема незаметно достал фотокамеру и сделал несколько снимков, Нета в растерянности смотрела на него.

— Эта работа уже по второй части миссии, ты скоро поймешь и ее смысл. Сейчас же пойдем, мне нужно будет накормить тебя, знаю, ты с вечера ничего не ела.

Они зашли внутрь высокого и довольно большого здания, заполненного народом, Артем быстро отыскал ресторан и постучал в дверь. Когда вышел сотрудник, вежливо попросил:

— Товарищ, нам нужно пообедать, а то до поезда на Москву еще долго дожидаться, и мы к тому же очень устали.

— Вообще-то, мест нет, — он посмотрел на молодых людей с недоверием и хотел уже закрыть перед ними дверь, но не тут-то было, Тема припер дверь ногой и, достав из левого кармана рубашки служебное удостоверение, развернул его перед носом официанта. Тот враз переменился в лице и дрожащим голосом заискивающе попросил. — Проходите, пожалуйста, за крайний столик в углу, сейчас вас обслужат. У входа направо есть неплохая туалетная комната.

Удобно расположившись за столом, накрытым белой скатертью, майор вынул из кармана и положил на стол видеокамеру, закамуфлированную под зажигалку, и запустил ее, нажав едва заметный сенсор. Аппарат из другого времени начал методично заполнять байтами бездонную память своей электронной микрокарты. «Какой же все-таки он коммуникабельный, — думала Нета, с улыбкой поглядывая на своего спутника, — с ним не пропадешь. В первую очередь решил накормить меня, даже про билеты на Москву не вспоминает, значит, я для него важней всего, даже своей работы, неужели все-таки судьба? Подумать только! Но ведь я так мало знаю о нем! Ну и что же, главное, не докучай ему своими вопросами, не кажись занудой, наступит время — сам все расскажет. Однозначно, он человек порядочный и честный», — она мило улыбнулась ему.