Архонт Варанги - Андрей Каминский Страница 11

жадного до человеческой плоти речного бога. На берегу меж тем на русов вновь и вновь налетала вопящая, размахивающая саблями человеческая лава — и каждый раз откатывалась, оставляя десятки убитых. Но падали сраженными и русы, что стояли плечом к плечу на берегу Отца-Славутича и не собирались уступать. Особенно яро бились поляницы, сплотившись вокруг Предславы, облачившейся в легкую кольчугу, подогнанную по ее стройному стану: неистовые воительницы слишком хорошо знали, какова участь женщин, попавших в плен степнякам.

Внезапно все стихло — и печенеги, откатившись в очередной раз, вдруг расступились, склоняя головы перед въехавшим в образовавшийся проход щуплым стариком верхом на черном коне. Голову всадника прикрывала верхняя часть волчьего черепа с обрывком шкуры, из-под которой выбивались иссиня-черные космы, сквозь краску которых проглядывала естественная седина. Также и тощее тело прикрывал плащ из волчьей шкуры, а узкое костистое лицо с крючковатым, словно вороний клюв, носом покрывали изображения волков и драконов, пожирающих солнце и луну. В роли небесных светил выступали желтые, как у волка, глаза старика, заключенные, соответственно, в круги из желтой и серебристой краски, зажатые в пастях наколотых на лице чудовищ. С тощей шеи свисали бесчисленные обереги из металла, камня и человеческой кости. Без особого страха он подъехал к рядам русов, словно не заметив, как напряглись мускулистые руки, держащие луки и дротики, в любой момент готовые пронзить жутковатого старика. Тот же смотрел только на князя, не обращая внимания даже на подошедшую к Святославу Предславу, настороженно уставившуюся на старого печенега.

— Здравствуй, князь Святослав, — не то сказал, не прокаркал старик.

— Здравствуй и ты, Куркут, отец печенегов, — в тон ему ответил князь, — хоть и не похоже, чтобы твои дети и впрямь желали мне здравствовать. Или ты снова забыл о клятвах, данных моему отцу и мне самому?

— Клялся Ингару темник Куря, — теперь голос старика напоминал рычащего волка, — а я бхакши, тот кто говорит с богами. И боги же избавят меня от любой клятвы — если тот, с кем я мешал кровь побратимства, первым отказался от данного им обета. Ты обещал сынам Бече славу и богатую добычу с главного города румов — а сам отступил, не взяв город, заключив с румами позорный мир. Можем ли мы и дальше следовать путем того, кто оказался слишком слаб для того, чтобы быть с нами в союзе?

— Насколько я слаб можешь спросить у них, — князь кивнул на усеявшие поле тела печенегов, — и даже не утруждать себя вызовом их духов в своем шатре — я смогу устроить тебе встречу с ними прямо сейчас.

— Грозишь слабому старику, князь, — укоризненно произнес Куркуте, — если бы так ты говорил с вождем румов, может, сегодня и не было нужды в этой битве.

— Я говорил с ним своим мечом!- повысил голос Святослав, хлопнув по рукояти клинка, — пустил ему кровь, чуть не сшибив с коня и заставив укрываться за спинами своих стражей. Лишь после этого кесарь и начал со мной говорить по-другому.

— Так, что ты согласился стать его подручником? — ехидно спросил печенег.

— Так что он уступил мне Болгарию, — ответил князь, — пусть и не всю. Мой воевода Волк держит Доростол и весь путь по Дунаю, болгары по-прежнему считают меня своим царем, а сын Петра Сурсувула — всего лишь пленник в ромейской золотой клетке.

— Или духи мне сказали неправду, — сощурился Куркуте, — или взамен за все это ты не стал подручником царя румов? Или он не нанял тебя за золото?

— Или твои дети не любят золота? — в тон ему ответил Святослав, — зачем мне продолжать вражду с греческим царем, когда я и так получил от него все, что хотел? А получу еще больше — много славы и добычи в сорочинских землях. И твои дети смогут получить там свою долю — если снова пойдут со мной в великий поход.

Последние слова он уже произнес глядя поверх головы Куркуте — и заметил как хищно вспыхнули глаза темников помоложе. Заметил это и сам старик-бхакши, но виду не подал.

— К чему нам и дальше губить своих воинов здесь у порогов, — продолжал князь, — пусть