Врата в Сатурн - Борис Борисович Батыршин Страница 11

двадцати километрах, в Норфолке. Из команды численностью в сто восемьдесят один человек остались не больше двадцати; остальные получили несовместимые с жизнью ожоги и поражения электричеством. Некоторые обезумели; тела других были буквально впечатаны в переборки и палубы. Отмечается ещё такая деталь — у всех выживших часы отставали на одно и то же время.

В общем, проект поспешили закрыть, а все материалы (настоящие, не те, что, попав в руки охотников за сенсациями, легли потом в основу множества конспирологических теорий) спрятали в тщательно охраняемые архивы с пометками «Хранить вечно» и «Перед прочтением сжечь». И так бы тому и быть, если бы с одной стороны, советская разведка, плотно работавшая по «Манхэттенскому проекту» не раздобыла заодно и кое-какие рабочие записи, связанное с проектом «Рейнбоу». Документы эти отправились за океан.

Советские учёные, основываясь на данных, добытых разведкой, попытались повторить «Филадельфийский эксперимент», использовав для этого эсминец «Прочный» — бывший немецкий Z-20 «Карл Гальстер», полученный по репарациям от Германии. Но, то ли, в расчёты и расчёты вкралась ошибка, то ли в распоряжении исследователей не было каких-то критически важных деталей, которые разведка раздобыть не смогла — но экспериментальная установка так и не заработала. После нескольких попыток, также ничем не закончившихся, оборудование демонтировали, эсминец вернулся в Лиепаю, а все материалы по примеру заокеанских коллег отправили их в совсекретный архив. Там бы они и пребывали бы до скончания века — если бы не удивительное открытие, сделанное в сорок восьмом году советской палеонтологической экспедицией, работавшей в пустыне Гоби.

Открытие это не имело никакого отношения к окаменелым останкам доисторических ящеров, ради которых экспедиция и была затеяна. Из песка извлекли удивительный артефакт, имевший форму большого кольца, изготовленного из неизвестного сплава и покрытого непонятными символами. Тогда же случился инцидент, обстоятельства которого были настолько необычны, что руководитель экспедиции, палеонтолог и начинающий литератор Иван Ефремов не стал включать их (как и описание находки) в официальный отчёт. Кое-какие детали происшествия он использовал потом в фантастическом рассказе «Олгой-Хорхой»; артефакт же, тщательно упакованный и опечатанный, был отправлен в Москву и передан исследователям.

Поначалу в работе наметились некоторые успехи.

Скажем сразу, что изучение загадочного кольца с точки довольно быстро зашло в тупик. Группе учёных-лингвистов удалось частично разобрать письмена на артефакте (Ефремов дал ему название «звёздный обруч»)— и выяснили, что гобийская находка не что иное, как элемент инопланетной транспортной системы, позволяющей мгновенно преодолевать огромные, возможно межпланетные и межзвёздные, расстояния. Из того же расшифрованного фрагмента следовало, что кроме гобийского «обруча» имеются ещё по меньшей мере три: один на Луне, другой — на одном из спутников Марса.

А вот изучение загадочного кольца с точки зрения физики не дало сколько-нибудь внятных результатов. Исследователь готовы были уже признать своё поражение, но тут случилось одно из тех удивительных совпадений, которые иногда, очень редко, определяют пути научного прогресса и цивилизации вообще. С результатами исследования «звёздного обруча» ознакомился учёный, изучавший в своё время материалы проекта «Рейнбоу» — и с этого момента история человечества повернула в другую колею.

Исследовательская группа, созданная личным распоряжением Берии для работ в этом направлении поначалу добилась кое-каких результатов. Но довольно скоро выяснилось: для того, чтобы доиться хоть какого-то прогресса в исследованиях, необходимо ознакомиться с материалами проекта «Рейнбоу», а лучше — вообще объединить усилия с американскими учёными.

И этот вердикт был услышан, причём на самом высоком уровне! В пятьдесят пятом, незадолго до своей гибели в авиакатастрофе, Лаврентий Павлович обращается к Сталину с предложением: совместно с американцами создать научно-исследовательскую группу по изучению «звёздного обруча». В случае удачи, убеждал он вождя, обе державы, да и всё человечество смогут получить доступ не просто в космос, но и во всю Галактику. И уж, во всяком случае, державам, принявшим участие в столь грандиозном проекте, надолго станет не до войн и прочих противостояний здесь, на Земле.

Поразительно, но отец народов согласился. А может, ничего удивительного в этом нет, и данное решение стало логическим продолжением той перемены курса, который наметился в СССР к середине пятидесятых?

Так или иначе, совместная исследовательская группа была создана и начала свою работу. Несомненно, приди тогда к власти лысый кукурузник (как это случилось в «нашей версии» истории) это начинание было бы похерено. Но Никита Сергеич к тому моменту уже несколько лет, как был из большой политики, так что сбылось предсказание Лаврентия Палыча: захваченные умопомрачительными перспективами грядущего прорыва в Космос учёные, а за ними и политики по обе стороны океана взялись за ум. Отныне великие державы не пускали на воздух чудовищные средства, не ломали судьбы целых стран и миллионов людей в горячих, холодных и невесть каких ещё войнах. Вместо этого силы и средства (которые в предыдущем варианте истории были бы бездарно истрачены на гонку вооружений) пошли на развитие проекта «Великое Кольцо». Вскоре состоялся большой прорыв; учёные с уверенностью прогнозировали создание первой рабочей установки уже через десять-пятнадцать лет — и к началу семидесятых годов эти прогнозы, наконец, сбылись.

В семьдесят пятом году состоялись первые запуски на орбиту при помощи установки «космического батута» — так неофициально именовали главное творение Проекта. Успех был оглушительным; прежние ревущие, опасные, сжирающие десятки тонн топлива и миллионы рублей и долларов ракеты-носители разом и навсегда отправились в музей Космонавтики, уступив место новым, дешёвым и безопасным способам вывода «полезной нагрузки» в околоземное пространство.