Новичок в XIX веке. Снова в полиции! - Михаил Леккор Страница 11

И ведь Константин Николаевич чувствовал — люди честны, а если врут, то нечаянно. Приходилось прийти к парадоксальному выводу — бумаги никто не выносил! И весь его огромный опыт розыскной работы XXI века настоятельно говорил об этом.

Отсюда появлялся интересный вывод — кражи не было совсем, а пострадавший что-то напутал. Возможно ли? Возможно, если, министр в этот вечер был даже слегка пьян.

А что, в XXI веке большинство командировочных в поездках, в скучных вечерах были не прочь поднагрузится. Да под картишки, под интересные разговоры по маленькой. Даже если это популярный в это время глинтвейн или чай «по адмиральски». Так за весь вечер прилично нагрузится можно!

А с учетом навязанный при дворе трезвенный настрой, шедший не без помощи самого императора Николая Павловича, Егор Францевич будет стоять до последнего и отстаивать образ трезвенника. Иначе ведь с этой историей с пропавшими документами можно запросто карьеру себе радикально сломать. Ведь министр при дворе и так слыл гордецом. Не захочет ли Николай I сделать его более ручным или, пользуясь случаем, вообще отправить в отставку?

Вывод какой? Допрос (вежливый разговор) министра ничего не даст. Только если суметь расположить его к себе, да прижать к стенке железными фактами. И, разумеется, все это неофициально. Не надо делать Канкрину лишние проблемы.

Перейдем к подозреваемой. Прямых доводов тоже не существует. Только косвенные, умозрительные в головах полицейских. Так был ли вообще мальчик в этом тазике с мыльной водой?

Его подчиненные такой вывод о несуществующей краже не поддерживали. Слишком уж заумно и не правдоподобно. И очень неправдоподобно.

Но Константин Николаевич в предыдущей жизни уже один раз с таким случаем сталкивался. А раз такое было, то почему не быть во второй раз? Пусть и много лет тому вперед, но ведь было!

Потребовал от полицейских обратить на это особое внимание, раз тем более они сами сомневаются. И ведь он сильно не верил в это. Решил снова поговорить с гостиничной Настей Жилкиной. Той самой подозреваемой в краже или в пособничестве к краже.

Глава 5

Хотя что там, к черту, говорить. Обычная простонародная девка, очень обычная, хоть для XIX, хоть для XXI века, правда, очень уж красивая. Пришла по его вызову. Прелестница! Статная, с хорошей фигурой и приятыми чертами лица. Да, рано она родилась, в XIX веке делать еще нечего. Ей бы в кино сниматься. Даже пусть во взрослом. Прожив однажды до старческих лет, он уже не отказывал себе в легком цинизме. Ах, какая лапушка!

Чувствовалось — ее уже достали и приходившие полицейские, и находившийся почти постоянно в гостинице хозяин, и сама жизнь со своими сложностями и трудностями. И сейчас она пришла к нему в жестком футляре, и будет не давать пояснения, а банально отбиваться. И, если ей надо, станет лгать и изворачиваться. Во всяком случае, правду от нее он не услышит. Даже подозрительно — почему еще не рыдает? Обычная женская реакция в любую историческую эпоху. И в XIX веке, и в XXI. Так ведь оно, ваше сиятельство?

Пришлось тщательно проводить, как говорил Константин Николаевич в прошлой жизни, профилактическую работу милиционера (полицейского). Иногда даже преступнику приходится нравиться, прости господи. И, тем более, просто запутавшихся.

— Князь Долгорукий, — внушительно представился он девушке, — ответственный сотрудник сыскного отделения Московской полиции. Мне вы можете говорить все, даже интимное и сугубо секретное. Я вам прекрасно верю и защищу от всех подозрительных.

О чине он не заговорил специально. Конечно, титулярный советник в провинциальной Москве, это не то, что в столичном Санкт-Петербурге, но все же рядом в княжеском титуле и знаменитой фамилией такой чин просто не смотрелся. И даже делал искомую личность излишне опасной.

А о том, что «мне вы можете говорить все», он упомянул на всякий пожарный случай. Вдруг получится. И ведь надо же — этот случай наступил именно сегодня! Девушка, немного оглушенная княжеским титулом и громкой фамилией, немного растеряно и как-то доверчиво посмотрела на него.

— Вы знаете, а я тоже дворянка, — негромко сказала она, — но мама у меня была простолюдинка. Папа как-то ребенка ей сделал, меня, то есть, но не признал. Давно это было. Мне, когда выросла, пришлось идти по стопам мамы.

Ого, это уже было что-то интересное. И самое подозрительное, что Подшивалов ему ни о чем таком не говорил. Он или дурак, или до сих пор ему не верит, или… это его низкий уровень?

Собрал все бумаги на столе, официальные или неофициальные по следствию, убрал их. Пересел на соседний стул, показывая, что он с ней беседует неформально, как дворянин с дворянкой.

— Что вы говорите! — постарался имитировать он подлинный интерес. Даже фамильярничать немного. Это было возможно в этот век, как старший с младшим, как опытный по дворянской жизни с новичком.

— Да, — горничная тут же купилась на этот интерес полицейского. Не потому, что Долгорукий был талантливый актер, просто одинокой девушке, слегка ушибленной жизнью, очень было нужно твердое надежное мужское плечо. Женский рефлекс, понимаете? Продолжила: — а в прошлом году, уже совсем при смерти, он меня все же признал. Правда, без имущества. Поместье он отдал только двоим сыновьям, нажитых в официальном баке. И я теперь баронесса Ашенберг. Но без малейшей копейки.

— Да? — удивился князь, скорее, той половинкой, которая была из XXI века, полюбопытствовал: — и как гости в гостиной относятся к тому, что за ними ухаживает целая баронесса?

— Ой, что вы, я тут никому не сказала! — испугалась новоявленная баронесса, — и вы не говорите, пожалуйста, никому. Хозяин меня в миг выгонит. И куда я без денег, без работы, без мужа?

Экая она наивная! Так хозяин и не знает, что творится у него в гостином хозяйстве. Наверняка ведь сболтнула близкой подружке. Та своей. И пошла мазута!

Князь хмыкнул, спросил прямо о другом, очень интимном:

— И что же, у вас нет никакого жениха, который вас не облагодетельствует и не возьмет на собственный кошт. Давайте кайтесь, не верю, что у такой красивой благородной девушки не было мужчины.

— Есть, — порозовела девушка, — я позавчера весь вечер была у него. Он в гостинице останавливался. Сделал мне ужин при свечах.

— Так и выставите его в качестве законного свидетеля, и все пройдет! — удивился Константин Николаевич легкости способа