Господин следователь 3 - Евгений Васильевич Шалашов Страница 11

Есть кареты поменьше — на шестерых. Там скорость не выше, зато попутчиков меньше.

Я же решил кутить. Купил билет от Череповца до Чудова в четырехместную, считающейся, едва ли не люксом, заплатив двенадцать рублей. В шестиместной, кстати, проезд обошелся бы в восемь, а в большой, так и вообще в пятерку. Зато обещали, что до Чудова меня домчат за два дня. А там можно либо нанять извозчика, либо пересесть на поезд узкоколейной дороги Чудово-Новгород. Прогресс, однако.

Из вещей у меня с собой лишь саквояж, куда я засунул смену белья, мыльно-рыльные принадлежности, да учебник латинской грамматики. Надеялся, что в карете ею займусь.

Куда там. Во-первых, внутри кареты почти темно. Свет падает через единственное оконце. Читать в таких условиях невозможно.

Во-вторых…

Кто-нибудь из читателей ездил в одном купе с мамой и тремя разновозрастными детьми? Наверняка такие имеются. Но в поезде можно хотя бы выйти в коридор, погулять, сходить в вагон-ресторан, посидеть там не спеша, попить-поесть-почитать.

Внутри почтовой кареты деваться некуда.

Крупная, я бы даже сказал корпулентная мамаша — помещица из-под Вологды, толстенький мальчик лет двенадцати, крепенькая девочка лет пяти и еще один ребенок, пол которого я не определил, на руках у мамки. Кажется, они заняли все пространство внутри. Едут в Новгород, чтобы там навестить какую-то троюродную знакомую двоюродной тетки, оттуда, по железной дороге, планируют махнуть в Санкт-Петербург, в гости к сестре. Сестра вышла замуж очень удачно, муж у нее служит чиновником в Сенате, снимает с женой целый этаж на Невском проспекте. Почему бы не погостить у сестрицы месяц-другой? Вон, она же каждое лето в имение приезжает, цветочки нюхает.

На каждой станции (лошадей меняли каждые два часа) семейство отправлялось перекусить. И куда в них столько влезало? Сам люблю хорошо поесть, но при виде тарелок, заполненных солеными огурцами, кусками колбасы, мисок со щами, которые семейство подчищало регулярно, мне становилось дурно.

Но и это не все. Как только мы отъезжали, мальчику и девочке снова хотелось кушать. Мамка вытаскивала из-под сиденья то сало с сухарями, то сухое печенье, а то и кулек с мелкой сушеной рыбешкой, вроде снетка и все дружно начинали жевать, запивая водой, набранной на станциях. Вода, как я приметил, некипяченая, но ничего, ни одному не сделалось плохо.

Потом, соответственно, всем хотелось писать и какать. Мамаша принималась нервно дергать шнурок, соединявший нас с кучером. Карета останавливалась, дверь открывалась, запуская внутрь холод.

Ни детки, ни мамка, далеко от кареты не отходили. Им пофиг, а мне становилось неловко.

Ребенок, сидевший на руках у мамки, тоже хотел делать свои дела и его усаживали прямо тут, на складной горшок, наподобие шапокляк[1]. Содержимое горшка выливалось либо вытряхивалось только на станции, а в перерывах оно пахло.

Еще мамаша, по имени Алевтина Титовна, непрерывно болтала. Я узнал, что и она, и муж, не из природных помещиков, а дети богатых крепостных, сумевших резко подняться после Великой Реформы, откупить у разорившихся господ именье. Старшая сестра как раз и вышла замуж за сына помещика, поспособствовав приданым его карьере. До женитьбы тот был мелким чиновником в канцелярии Вологодского губернатора, но сумел расположить к себе начальство, а то, когда пошло вверх, прихватило с собой и ее зятя.

Новобогатеи не остановились на получении доходов с одной только земли. Да и земли, они, так сказать «перепрофилировали». Муж соседки по камере (карете, то есть), занимается льном, продает его в Вологду и в Иваново, владеет лесопильным заводом, приценивается ко второму, затеял строительство кирпичного. Лес и кирпич нынче востребованы.

Ничего не имею против «новых» людей. Знаю, что именно они, а не дворянство, станут главной движущей силой прогресса, но высказывать свои соображения не стал. Все равно она меня не слушает.

Еще узнал, что супруг — человек необразованный, закончил лишь городское училище в Грязовце, зато она училась в женской гимназии, в Данилове.

— Мы с сестрой получили классическое образование! — заявила толстуха. — А он (как я понял, речь шла о муже?), как был неучем, так им и остался. Он не знает, что Европа — это не только континент, но и жена Зевса. Да что там — он не знает, кто такой Зевс! Классическое образование — это основа основ.

Про свое «классическое» за время поездки она помянула раз восемь, если не больше.

Но то, что классическое образование не оставило следов на моей соседке — это точно. Помнить куски, выдранные из греческих мифов, это еще не значит быть образованным человеком. У нашего Ивана Андреевича Милютина нет среднего образования, он все постигает сам. Да и в своем мире неоднократно встречал людей, не имеющих высшего образования, но это были умные люди. Зато сколько попадалось дураков и с «корочками» вуза, и с дипломом кандидата наук.

По ночам мы тоже продолжали свой путь. Вроде, на дороге темно, фар у тройки нет, только фонарь на оглобле, чтобы встречные экипажи видели и не столкнулись. Видимо, лошади сами определяли дорогу. Вначале было не по себе, потом ничего, привык. К тому же — может, лучше попасть в ДТП, навернуться, чем слушать всякую хрень, а еще нюхать все это семейство?

Одна радость, что с наступлением сумерек все семейство сразу же откидывалось к стенке кареты и засыпало.

Как они спали!

Такого высокохудожественного храпа давно не слышал. Мамаша изводила мои уши басом, сынок — баритоном, дочка — сопрано. Кажется, даже младенец выводил какие-то рулады, только не смог определить тембр.

В общем — вы меня поняли. И ведь умом понимаешь, что мамка не виновата, дети есть дети, сам могу оказаться в подобной ситуации. Но отчего-то все раздражало. К вечеру первого дня хотелось убить мамашу, а на следующий день и детей.

Но это ладно. Мне всю дорогу пришлось еще выслушивать жалобы корпулентной помещицы на своего мужа. Знаю, что существуют «вагонные откровения», когда люди делятся с соседями по купе самым, что ни на есть, сокровенным, тем,