Назад в СССР: Демон бокса – 3 - Анатолий Евгеньевич Матвиенко Страница 11

— Журнал Ринг. Ваш контракт истекает осенью. Вы будете продлевать его с Дюком?

— Мы достигли ясности в условиях, которые устроят меня и какие желал бы он. Если уладим отдельные спорные моменты, подпишем новый контракт. Свежий эмигрант из СССР без единого боя с профессионалами и чемпион мира по версии WBC — это совершенно разные партнёры для Дона.

Не надо быть телепатом, чтоб угадать мысли моего менеджера: какие ещё, к бебеням, спорные моменты? Пусть понервничает.

Посыпались вопросы к Биггсу, их было меньше, да и сам вид поверженного соперника не располагал к долгому общению с ним — на лице красуется пластырь, хоть закрашенный под цвет тёмной кожи, но различим, веки по пухлости скорее напоминают перекачанные губы красотки из две тысячи двадцатых, чем что-то человеческое. Наверно, здорово контрастировал со мной — без единой царапинки или гематомы, словно после месячного отпуска в Майами.

— Конечно, его победа случайна. Я не был потрясён! Но проклятая ссадина, и русский метил именно по ней, грёбаный русский садист, и пошла кровь, и рефери сказал «стоп»… Я был сильнее! Быстрее! А русский выдыхался. Через раунд или два он бы уже ползал на коленях.

— Нью-Йорк Ивнинг Пост. Вы будете настаивать на матче-реванше?

Глядя на рожицу экс-чемпиона, словно пытавшегося физиономией остановить паровоз, репортёр мог закончить фразу так: чтобы ещё раз огрести люлей по самые помидоры? Но из вежливости воздержался.

— Как мои менеджеры решат, — уклонился от прямого ответа пострадавший.

Я свои планы комментировал просто.

— Вызываю всех! Любого, кто не побоится со мной драться. Главное, чтоб подписали нормальный контракт с Дюком. Времена любительского бокса для меня прошли. Готов перебить тяжеловесов Америки, Азии, Европы в полном составе. А давайте устроим марафон: встречи с чемпионами по версии WBAи IBF с интервалом в неделю? Суперматч века! Слабо? Тогда буду хреначить по одному.

Тем более скоро появился WBO, ещё одна всемирная контора, плодящая чемпионов мира как кроликов. Поставщиков пушечного мяса под мои кулаки хоть отбавляй, главное, чтоб явились на ринг, бодрые кандидаты в отбивные.

— Вы готовы выйти на ринг против Майкла или Леона Спинкса?

— Что-то слышал о Спинксе… А, надо же, их двое? Какая разница, кого бить? Апперкот в брюхо, чтоб сбить дыхалку, кросс в ухо, чтоб оглушить, и хук в челюсть — свет выключен. Падают все одинаково. Биггс был предельно корректен, я ни разу за это не врезал ему по бороде, хоть он несколько раз открывался, когда ослепли заплывшие от ударов глаза. Хороший хук ломает челюсть, вызывает сотрясение мозга… Да, это повод для энергичных статей и бурного ликования в ти-ви-репортажах. Но ради шоу я не собираюсь никому гробить здоровье и портить жизнь.

— Значит, изуродованные вами боксёры сражались лучше?

— Двое умерло. Один сразу после боя, это произошло ещё в СССР, и в восемьдесят четвёртом здесь, в США. Скажу так, это случайность. Никогда не ставлю цель забить противника насмерть как первобытный охотник мамонта. И калечить не пытаюсь. Но на ринге сложно дозировать удар. Мы весим больше двухсот фунтов, если я не забью соперника до потери сознания, он с удовольствием сделает это со мной. Не бывает супертяжей, неспособных хуком или апперкотом разнести челюсть вдребезги. Я свою сберёг, главным образом, не защитой, а отправляя желающих её пощупать на пол. Поверьте, эффективная тактика.

Наконец, журналисты полезли в мою личную жизнь и в заспортивное времяпровождение. Мог просто послать на, но не рекомендуется.

— У Советов осталась моя семья, супруга не захотела лететь в Штаты. Думаю однажды их навестить и всё-таки уговорить на переезд, хотя бы временно. В эпоху Горбачёв-перестройка это стало проще. Проще летать, а не уговаривать женщин, — присутствующие понятливо хихикнули. — Ну а раз семья — дело святое, я не веду развлекательного образа жизни. Тусовки с девочками-поклонницами, танцы, виски, лёгкая наркота, всё это супер, но не для меня. Иногда наношу визиты, посещаю некоторые ивенты, пожалуй, всё. Тренировки и затворнический уединённый образ жизни мне больше по душе.

На конец мая я приглашён в Балтимор на свадьбу дочери Джей, но пусть репортёры светской хроники докапываются сами, не буду облегчать им работу.

Самому предстояла другая работа, преимущественно бумажная. В свой собственный дом в Ждановичах я собирался нагрянуть как в захваченный врагом…

Именно так и обстояли дела.

Глава 4

4

Река уже не та

Начало апреля. Белые россыпи подснежников там, где нет подлеска под соснами. Воздух влажный, довольно холодный после теплыни в Нью-Джерси, но такой чистый и щемяще-родной…

Мы приехали в Ждановичи на двух машинах. Первым катился жёлто-синий УАЗ из Минского РОВД, я лично спонсировал двести литров бензина А-76 ради этой акции, в том рашн-джипе ехал всего лишь лейтенант милиции, сменивший на посту участкового того парня, что здорово помог в строительстве дома, сейчас ушёл на повышение в область. Я сам взял такси, сунув водителю сиреневую четвертную, тот едва не подскочил на сиденье от восторга, «пацаны не поверят, что вёз самого Матюшевича».

Двор, полный прошлогодних листьев. Дом, каждое брёвнышко которого знакомо. Если, конечно, что-то не изменилось за неполных два года.

Ворота гаража распахнуты, «волги» нет, поблёскивают фары одной только «Нивы». Обе не стоят одного колеса моего «кадиллака», но отдал бы и его, и гонорары за все последние бои в придачу, и дом в Санта-Монике, лишь бы отмотать на два года назад.

Я вернулся, но, в отличие от камбэка из Балашихи, уже не мог войти в ту же реку в третий раз. Слишком сильно она изменилась. Пожалуй даже — пересохла, потому что высохли мои чувства к Виктории, по крайней мере, все положительные, осталось только сознание, что она — мать моих детей, ей не сломаю челюсть как Теофило Стивенсону и вообще постараюсь не обижать.

Я стоял у ворот и чего-то ждал. Такие знакомые сосны…

Ещё бы заливистый собачий лай, сначала грозный «не подходи», потом радостный от узнавания хозяина… Нет, Рекса ничто не вернёт. И другую собаку не завели.

— Папочка! Вернулся!

То, чего я боялся больше всего, не произошло. Машенька, закованная в совдеповское пальто-панцирь, из комбинезончиков, купленных при мне, давно выросла, вихрем бросилась навстречу! Не забыла, родная…

Наклонился, она обхватила меня за шею, повисла, мы прижались щеками…

Наверно, одна из самых счастливых минут в моей нынешней жизни.

— Папочка! Не оставляй меня никогда. Дядя Гоша меня не