Дмитрий Светлов - Снайпер разведотряда. Наш человек в ГРУ Страница 12

– Я не умею собирать винтовку, – честно признался Олег.

Без единого слова упрека инструктор пояснил порядок действий и приказал двадцать раз разобрать и собрать. Урок пошел на пользу, на последней разборке и сборке руки действовали автоматически. Но самое неприятное произошло в казарме.

– Что-то наш студент темнит о своем довоенном прошлом, – подозрительно сказал Петр.

– На осоавиахимовском стрельбище занятия начинаются и заканчиваются разборкой и чисткой оружия, – поддержал Николай.

Надо объясниться, но как? Движение «Стреляй по-ворошиловски» пользовалось у молодежи огромной популярностью и было обязательным для всех. Опыт Олега ограничивался тиром с мелкашкой в руках. Есть выход! У Юрки дома был настоящий «Наган» с дарственной табличкой вместо левой щечки. Они с пятого класса разбирали раритет времен Гражданской войны до самого последнего болтика.

– У нас в Автодорожном институте Наркомата внутренних дел стреляли только из «Нагана», – как можно увереннее заявил Олег и замер в ожидании ответной реакции.

– И планеристы с парашютистами сдают зачет с револьвером, – неожиданно поддержал Василий.

Первые стрельбы полностью реабилитировали Олега. С пяти выстрелов он выбил сорок восемь очков и перешел в группу снайперов-подрывников. Если с минами уже было понятно, то тонкое дело снайпера требовало основательной подготовки. СВТ и 91/30 стреляли примерно одинаково, обе винтовки были с чоком[13] и на восьмистах метрах давали эллипс четыре на шесть сантиметров. А дальше шли значительные отличия.

Снайперский вариант 91/30 снабжался глушителем и стрелял специальным беспламенным патроном с утяжеленной пулей. Соответственно ПБ[14] изначально разрабатывался для 91/30. Автоматика СВТ не выдерживала отдачу усиленного патрона, по этой причине на винтовку Токарева устанавливали более дешевый ПУ[15], применяемый в танках и артиллерии. Крепление под штык-нож не позволяло фиксировать глушитель. По словам преподавателя, промышленность освоила выпуск ПББС[16] под стандартный патрон, но в школе их пока нет.

– Вы расскажите нам о методах борьбы с немецкими снайперами? – заинтересованно спросил Олег.

– У них снайперов нет. Доктрина молниеносной войны не предусматривает окопных боев.

– И снайперского оружия нет? – уточнил один из слушателей.

– По данным нашей разведки, в германском арсенале хранится две тысячи винтовок «Маузер 98» с полуторакратным оптическим прицелом ZF-15.

– Это оружие империалистической войны! – воскликнула часть слушателей.

– Неужели немцы не могут сделать более мощный прицел? – зароптали другие.

– Стрелку «Маузера 98» не поможет даже телескоп. На четырехстах метрах эллипс рассеивания двадцать на тридцать два сантиметра, – улыбнулся инструктор.

Далее он разъяснил, что среди офицеров существуют клубы снайперской стрельбы. Это нечто схожее с охотничьими клубами, только убивают людей. Разработан даже кодекс правил, который обязан соблюдать каждый член клуба. Тем не менее к реальным снайперам эти любители пострелять отношения не имеют. Они не знают даже прописных истин маскировки.

Надо отметить высокий профессионализм преподавательского состава. Они обучали и развивали творческое мышление слушателей. На занятиях стрелков устроили конкурс по созданию самодельной снайперской винтовки. Исходным материалом служил прицел ПЕ[17], который стоял на советских бомбардировщиках, и чешская винтовка. Минер выставил все известные взрыватели и предложил придумать мину для подрыва железнодорожного моста.

Каждый вечер Олег вместе с друзьями усаживался рядом с репродуктором и внимательно слушал сводки Совинформбюро. Красная Армия отступала, но его интересовала информация о воздушных боях. Сообщений о бомбежках Москвы и Ленинграда нет, а количество сбитых немецких самолетов росло день ото дня. После прослушивания сводки они ставили стулья в круг и приступали к обсуждению новостей. Но сегодняшний вечер пошел наперекосяк, посыльный из штаба зачитал приказ о срочном сборе, причем всей семерке.

Каждый слушатель учебной роты с нетерпением ждал этой минуты. Ребята тоже обрадовались, а затем заспорили. В свое время Олег присоединился к троим, затем к дружной четверке примкнул Володя из Нижнего. Через пару дней еще присоединились Осип и весельчак Костя. Каждый сделал это добровольно, исходя из личных симпатий. Почему сбор только им? Почему приказано прибыть в «старой» одежде? Или их отчисляют? В таком случае почему без вещей? Вопросы росли снежным комом, а офицер у штаба без разговоров посадил в грузовик.

– Думы отбросить и спать! – на правах старшего по возрасту приказал Костя.

Хорошо сказать спать, да как это сделать на тряской дороге в кузове полуторки? Олег вытащил из кучи матрас, укрылся другим и закрыл глаза, но очередная колдобина больно саданула по ребрам.

– Эй! Пассажиры! Хватит дрыхнуть, приехали! – разбудил насмешливый голос.

Сонные ребята неловко слезли с грузовика и поплелись в дощатый склад, где получили ушанки с валенками, ватные штаны и фуфайки. Затем их накормили полноценным обедом с настоящим наваристым борщом.

– Одеваемся и выходим строиться!

Новый приказ вызвал всеобщее удивление, здесь не юг, но октябрь был теплым. За окном зарокотали двигатели, и отряд заторопился – они полетят на самолете! Самолетом называлось нечто динозавроподобное с рвущимися из двигателей алыми факелами. Завидев цепочку пассажиров, экипаж побросал наземь папироски и полез по лестницам на свои места. Отряд подвели к бомболюку и шутливо посоветовали:

– Занимайте только плацкартные места.

На доски поперек фюзеляжа не так просто взобраться! Олег еще пыхтел в попытке принять удобное для гуманоида положение, как внизу раздался скрежет и створки люка закрылись. Оказавшись в кромешной темноте, друзья начали перемещаться на ощупь. Далее последовало несколько часов сплошного кошмара с дующим из неизвестных щелей ледяным ветром и невероятной болтанкой во всех направлениях одновременно. Но вот самолет ощутимо ударился колесами о землю, а открывающиеся створки позволили рассмотреть бледные лица друг друга. Кто-то из экипажа заглянул в бомболюк и весело крикнул:

– Заправка самолета! Перекур два часа! Желающие могут позавтракать в летной столовой!

– Нам и здесь хорошо, – ответил за всех Олег и положил голову на чей-то валенок.

Эмоционально второй этап полета оказался сложнее первого. Через многочисленные щели пробивался дневной свет, заставляя пассажиров тревожно следить за изгибами хлипкой конструкции. Наконец колеса снова ударились о взлетно-посадочную полосу, и повеселевший отряд шумно вывалился из бомболюка. Прилетели!

– Хлопцы! Вокруг снег! – удивленно воскликнул Николай.

К самолету лихо подрулила полуторка с брезентовым тентом, из кабины выглянул полковник в буденовке и приказал:

– В машину! Бегом! Буржуйку растопите!

После самолета кузов показался уютным и обжитым. Брезент изнутри утеплен войлоком, посередине привинченная к полу чугунная печь, у кабины ящик с углем и дровами для растопки.

– Вигвам на колесах, а Чингачгук за рулем! – растапливая печь, пошутил Осип.

Шутка понравилась, за рулем действительно сидел представитель казахских степей. Послеполетное напряжение исчезло, и все засмеялись. Полуторка петляла меж заснеженных холмов; измученный ночным перелетом Олег незаметно уснул.

Машина остановилась у неказистого домика с вывеской «Гарнизонная баня». Рядом вросшая в землю кочегарка, а поодаль покосившийся барак. С противоположной стороны виднелся залив в окружении гранитных скал.

– Ладога! – невольно воскликнул Олег.

– Разговорчики! – прикрикнул полковник. – Всем мыться, на выходе вас ждет парикмахер и новое обмундирование.

Мылись с шутками, отряд на берегу Ладожского озера, что подразумевает скорый поход в тыл врага. Высмеяли даже вонючее дегтярное мыло, которое выдали вместо ставшим привычным земляничного. Продолжали шутить в креслах парикмахеров, которые словно забыли полубокс, выстригали узкий чуб. Раздевалка заставила озадаченно примолкнуть, их ожидали стопки серой немецкой униформы.

– Одежду подбирать строго по размеру! – приказал незнакомец с ефрейторской нашивкой на рукаве.

Подштанники до колен и нижняя рубаха неприятно кололись плохо обработанным льном. Портянки поднимались выше края тяжелых ботинок и прикрывались брезентовыми обмотками под названием гольфы. Форма вызывала ощущение неловкости, которое усилилось после навешивания противогаза с брезентовой сумкой и прочими котелками.

– Выходи строиться! – приказал «ефрейтор».