Алексей Волков - Гавань Командора Страница 12

Довершала картину сцена порки какого-то бедолаги. Уж не знаю, чем он не угодил начальству, однако в итоге провинившийся лежал на отшлифованной такими же несчастными лавке. Руки были связаны под ней. Спина освобождена от рубашки. Двое мускулистых мужчин по обе стороны старательно, от души, попеременно хлестали по этой спине кнутами. И еще один стоял рядом и считал каждый удар.

Помочь наказуемому я все равно не мог. Разве что в срочном порядке каким-либо образом заменить нынешний устав. Особенно графы о наказаниях.

Хотя, может, карали и за дело. Воинские законы придуманы не для унижения солдат и моряков, а для удержания их в некоторых границах. Отпустишь разок вожжи – и начнется такое! Чем меньше сознательной дисциплины, тем более суровыми становятся наказания. А откуда ей, сознательной, взяться?

Бумаги, подписанные самим министром, оказали требуемое воздействие. Всех, сцапанных вчера, построили во дворе. Начальство было радо выгнать туда же и предыдущие партии. Пришлось сурово отказаться, мол, заваль не берем.

Моих в выстроенной толпе оказалось семнадцать человек. Все перемазанные, многие – в рваной одежде, с ссадинами и синяками на опухших после недавнего возлияния лицах. В число улова морского ведомства попали Антуан и Грегори, самые ветеранистые ветераны наших походов.

– Я дам вам конвой до самого порта, – заявил мне начальник лагеря-тюрьмы.

Я чуть было не отказался, однако в последний момент решил, что конвой будет неплохим воспитательным уроком для бывших соплавателей. В другой раз станут осторожнее.

Так мы и прошествовали через добрую половину города. Впереди в наемной карете важно ехала наша троица. Мы намеренно не обращали внимания на вытянутый небольшой строй позади нас. Стоит ли говорить, что по бокам и позади шли угрюмые солдаты с ружьями наперевес?

Только на бригантине, куда моряков переправили под тем же конвоем, я впервые заговорил с провинившимися:

– Так. Бравые моряки, гроза и ужас флибустьерского моря дают себя безропотно повязать первым же форменным проходимцам. В смысле, проходимцам в форме. Стыд и позор! Удивляюсь, как вы вообще могли одерживать победы? Или оставили весь свой запал в прошлом? Вот ты, Антуан. Ты же был неплохим рубакой. И вдруг ни с того ни с сего покорно следуешь за служителями порядка. Что молчишь? Альбатрос ты бескрылый!

Недавние пленники государства угрюмо уставились в палубу. Зато немногочисленная вахта «Лани» восприняла разнос как неожиданное развлечение и веселилась вовсю.

– Когда солдаты ворвались, я уже мордой на столе лежал, – мрачно признался Антуан.

Все так и грохнули. Я сам едва сдержал улыбку и перешел к следующему:

– А ты, Грегори, где был? Под столом? Или под лавкой?

– Не надо, Командор. Я пытался сопротивляться. Только штормило меня очень. Так все и шаталось вокруг.

– А солдаты двоились? – под общий хохот подсказал я. – Да и бил ты собственным глазом по чужому кулаку.

Я кивнул на налитый фингал. Говоря проще – гематому.

Грегори что-то пытался сказать в ответ, но говорил он непривычно тихо, а смеялись вокруг неприлично громко.

– Желающие служить в королевском флоте – два шага вперед! – рявкнул я, перекрывая хохот.

Как ни странно, желающих послужить не нашлось.

– Так какого черта! Все! Отныне вы моряки каперовского фрегата «Глостер»! – я кивнул на стоящий неподалеку от бригантины приз. – Понятно? А чтобы вы получше уяснили себе это, всем недотепам двое суток без берега. Разойдись!

Дожидаться выполнения команды я не стал. Уж стоять на месте точно не будут.

– Костя, есть разговор, – я поманил к себе Сорокина.

– Вы это серьезно, Командор? – спросил тот.

– Что именно? Разговор или наказание? – На самом деле смысл вопроса был понятен, но не упускать же такую возможность!

– О каперстве, – чуть улыбнулся, принимая мой ответ, Костя.

Я поневоле вздохнул. Договаривались же завязать!

– Ничего. Бог не без милости. Как-нибудь отвертимся. А там, глядишь, и война кончится. – Кого я утешал этими рассуждениями? – Вот с брандером точно придется разбираться нам.

– Это я понимаю, – буднично кивнул бывший морской спецназовец. – Кому же еще? Больше некому.

Мы вчетвером уединились в капитанской каюте.

Следующий час прошел в бесконечных рассуждениях.

Адская машина англичан представляла собой обычный корабль, по самую завязку напичканный порохом. По существу – гигантский брандер, а то и просто плавучая бомба. Несколько человек подводят его вплотную к объекту, поджигают фитиль, а сами спасаются на шлюпке. Далее – взрыв и занавес.

Простейшим способом борьбы с подобной штукой были бы наши зажигательные бомбы, так хорошо зарекомендовавшие себя в Карибском море. Смесь масла, пороха и смолы гарантировала пожар на любом корабле. Шесть мортирок лежали в трюмах «Лани» вместе с последними восемнадцатью снаряженными снарядами. Только стреляли мортирки метров на двадцать. Мы так и звали их частенько – плевательницы. Хотя плевочек у них был…

Весь вопрос заключался в одном. Дадут ли нам выйти на такую дистанцию? Помимо брандера на рейде будут фрегаты охранения, а уж они постараются засыпать нас ядрами так, что мало не покажется никому.

Если же выйдем и выстрелим, то успеем ли далеко отойти? Порою нас накрывало взрывами гораздо менее набитых порохом кораблей. Этот же рванет так, что мы с легкостью разделим его судьбу. Если целый город пострадал…

Обычный артиллерийский обстрел тоже отпадал. Опять-таки ответный огонь конвоя…

В роли самоубийц выступать никому не хотелось.

Ракеты, которые мы использовали в последнем походе против испанцев, были средством больше психологическим. Точности боя у них не было никакой. Просто на суше мы вели огонь по площадям. Нам важнее было не уничтожить, а деморализовать и отогнать противника. Попасть пороховой ракетой в море с корабля в корабль возможно разве что случайно. Да и то существует риск подпалить себя же реактивным факелом. А паруса при случае горят…

Мелькнула мысль попытаться сделать торпеду, но пришлось отбросить и ее. Единственный двигатель – сжатый воздух, вращающий турбину. А попробуй изготовь последнюю в кустарных условиях! Если что получится, то потребует массу времени. Того, чем мы явно не располагаем.

В общем, положение вырисовывалось достаточно безрадостное.

Один выход из него был. Предложенный, кстати, Сорокиным. Только очень уж мне он не нравился. Я же не котик и не пиранья. Вот если бы с парашютом прыгнуть…

К сожалению, ничего более умного никто из нас придумать не мог. Хотя пытались. Пытались.

– Ладно. Поехали на берег, – закрыл я обсуждение.

– Кто останется на корабле? – приподнял бровь Константин.

Мол, я уже был, теперь очередь кого-то из вас. Хоть в приказном порядке назначайте, хоть жребий тяните.

– Провинившиеся, – усмехнулся я в ответ.

– Я спрашиваю – из офицеров?

– Зачем, Костя? Корабль в порту. Ничего с ним не случится. Оставим старшим Антуана. Он после тотальной мобилизации из кожи вон лезть будет, лишь бы доверие оправдать.

Я угадал. Причем не только насчет Антуана. Пока мы сидели в каюте, нас не тревожили. Даже старались не шуметь. А то как же? Тихо! Чапай думать будет! Зато когда вышли, на палубе стояли все «мобилизованные». В количестве семнадцати человек.

– Что за сборище? – спросил я, лишь бы что-то спросить.

– Мы тут… – Антуан немного помялся. – В общем, спасибо, Командор! Если бы не вы…

«А если бы не вы…» – едва не брякнул я. Однако сдержался. Потом присмотрелся к моим орлам и понял: каким-то неведомым путем они узнали о цене своей свободы.

– В общем, вы всегда можете на нас рассчитывать.

– Я знаю. – Словно они не помогли мне после визита «Дикой кошки»! Что бы я делал без них? – Но учтите – наказание остается в силе. Чтобы в другой раз не залетали по глупости.

– Ура Командору! – воскликнул Грегори, и остальные дружно подхватили клич:

– Ура!!!

Все-таки славные мои ребята. Дури в них много, однако хорошего больше. Только не каждому дано разглядеть это за суровой внешностью и грубоватыми манерами скитальцев морей. Разве можно оставить таких молодцев в беде?

Я посмотрел на Ширяева и Сорокина. Надо сделать что-нибудь и для них. Гранье – дворянин. А они кто? По местным понятиям: ни рыба ни мясо. Хотя если мясо – пушечное, то они скорее – рыба. В смысле, моряки. Без роду и племени.

– Куда теперь, Командор? – спросил Григорий.

Чувствовалось, что ждет ответа: «В гостиницу». Ведь наверняка обещал своей благоверной сильно не задерживаться, а уже больше половины дня прошло. Но и меня бросить совестно, пока не переделаны все дела.

– Я – к Поншартрену. А вы – по домам. Или по кабакам. На собственное усмотрение. В последнем случае можете сказать, что это я вас споил. – Я подмигнул Ширяеву.

– Мы с тобой, – не очень уверенно сообщил Ширяев.