Константин Калбазов - И пришел с грозой военной… Страница 12

Семен внимательно наблюдает за происходящим: оптика у него прекрасная, приближение великолепное. Нет, всех деталей при осмотре кораблей ему не рассмотреть, но видно все же хорошо. Вот противники движутся на пересечку, хотя сейчас они друг друга не видят, будучи в створе острова. «Варяг» обходит «Корейца», оставляя его сзади и слева. Но вот остров больше уже не может служить препятствием – и японцы открывают огонь. По всему видно, что они собираются вести бой на больших дистанциях. Их можно понять: «Асама» имеет четыре восьмидюймовых орудия против двух у «Корейца», основная артиллерия «Варяга» состоит только из шестидюймовых. Бой идет на острых углах, поэтому обе стороны могут вести огонь, задействуя только малую часть своей артиллерии. Но японцы, используя большее количество кораблей, все же одновременно могут противопоставить куда большее число стволов, нежели русские.

Первый залп. Хорошо бьют японцы – не все, но все-таки, – с первого же залпа берут русских под накрытие. Попаданий нет, но вокруг «Варяга» вздымаются водяные столбы. Нет, это не всплески, а именно разрывы: японские снаряды обладают очень чувствительными взрывателями, которые детонируют при ударе о воду.

Русские ответили. Видны всплески со значительным недолетом, а это говорит только об одном: неверно определено расстояние и соответственно выставлен угол возвышения. Похоже, занятия по боевой подготовке на русском крейсере были в загоне, а это дело такое: чуть запустил – и пожалуйте результат. Или отсутствие оного, что, впрочем, тоже результат, правда, отрицательный. Японцы тоже не все снайперы – многие снаряды прошли с недолетом и перелетом, но как минимум половина из них упала рядом с целью.

Артиллерийская дуэль длится уже несколько минут, ни одна из сторон не добивается успеха. Японцы никак не могут достичь попаданий, русские… Нет, ну обидно же! Мажут и мажут безбожно! Более или менее действуют комендоры с «Корейца» – их снаряды ложатся вблизи от крейсера, который Беляев выбрал себе в качестве цели, другие корабли закрывает вырвавшийся вперед «Варяг» – кого именно, Семен разобрать не мог, но вроде «Такачихо», – однако попаданий нет. «Варяг» вообще выпускает снаряды в белый свет как в копейку – такое впечатление, что дальномерщики называют среднепотолочные цифры, основываясь на только им известной методе. Да стреляй комендоры на глазок – и результат был бы таким же, а может, даже и лучше.

Семен наблюдал за происходящим, сжав челюсти так, что побелели скулы. За последние годы он сильно изменился. Взваленные на него обязанности и специфика работы сами наложили на него свой отпечаток, сделав его более хладнокровным и сдержанным, выявили его скрытые способности к управлению людьми, чего он о себе никогда не мог и помыслить, всегда бегая как черт от ладана от командных должностей. Но, окажись сейчас поблизости от него этот герой боя, ставшего легендой, – он просто и без затей набил бы ему морду. Не можешь командовать – не лезь. Положить людей в героической атаке может любой олигофрен в форме дебильности. Не виноват матрос в том, что его в свое время не обучили хорошо пользоваться дальномером, – в этом вина командира, который не озаботился боевой подготовкой. Вон «Кореец» – да, не попадает, но японцы совсем не чувствуют себя как на курорте, после каждого выстрела канонерки опасаясь попадания, а соответственно делают ошибки и безбожно мажут, хотя, может, и там такие же неучи.

На баке «Варяга» вспухает клуб черного дыма: японцы добились-таки первого попадания. Но не единственного – вслед за первым разрывом еще два, причем один из них отличается от первых двух: понятно, восьмидюймовый прилетел. Отчего-то вспомнилась песня Высоцкого «Вдали пожар и смерть»… Пожар действительно разгорелся, без смертей, скорее всего, тоже не обошлось. Семен наблюдал, как мечутся фигурки команды корабля, но доподлинно разобрать, что там творится, не мог. Сейчас надо постараться еще увеличить ход – возможность такая есть, японцы ведут огонь на отходящих курсах и, как видно, неплохо пристрелялись, так что увеличение хода несколько собьет пристрелку. Правда, опасно в узости прохода, и не больно-то он и глубок, но что-то делать надо – сейчас идет война, и риск – это непреложный спутник командиров всех степеней. Либо, наоборот, уменьшить ход, что собьет пристрелку еще больше, но это нежелательно: во-первых, русские идут на прорыв и скорость играет немалую роль, во-вторых, сокращение дистанции сделает огонь русских хоть сколько-то эффективным, чего не скажешь, если скорость будет уменьшена и японцы сохранят свое преимущество в дуэли на больших дистанциях. Можно еще применить маневр, но Семен не советовал бы этого делать. Ширина фарватера вполне позволяла подобное, да вот заклиненный не вовремя руль мог стать очень большой проблемой – эдак можно и на мель выскочить под огнем противника. Так что Рудневу оставалось только рвать по прямой, проламываясь сквозь японцев, как носорог сквозь заросли. Правда, у этого животного шкура достаточно толстая и не особо страдает от ссадин и царапин, чего не скажешь о «Варяге», но, как говорится, на войне как на войне.

«Кореец» отклонился в сторону, склоняясь в сторону прохода к Мозампо. Два японских концевых крейсера идут ему наперерез – если ничего не произойдет, канонерка не успеет войти в проход: все же скорость крейсеров повыше, – но, как видно, они не больно-то и спешат сокращать дистанцию – два восьмидюймовых орудия внушают уважение.

«Варяг» получает еще одно попадание, каким снарядом – Семен затрудняется определить, тот разрывается внутри корпуса, но, видно, все же восьмидюймовым: крейсер содрогнулся всем корпусом и словно запнулся, скорость начала снижаться, Гаврилов как будто чувствовал это. И вдруг раздался взрыв, который заставил обратить на себя внимание, так как выбивался из общего звукового фона. Он едва успел перевести оптику на японские корабли, когда заметил, как «Асама» окутывается черным дымом… Нет, не так: ее словно какой-то страшной силой распирает изнутри и разбрасывает по морю обломки корпуса, мгновение – и от носовой части ничего не остается, а останки корабля, окутанные дымом и паром, ныряют в морскую гладь, словно рыбка. Это что же получается – русские комендоры добились-таки своего единственного попадания, и снаряд, пробив броню борта и переборки, угодил в артиллерийский погреб? Бред. Понятно, что у японского крейсера броня не столь уж высокого качества, но ведь и расстояние не меньше двадцати кабельтовых. Может ли шестидюймовый снаряд на такой дистанции обладать такой энергией? Сомнительно.

Гаврилов оторвался от оптики и посмотрел на стоящего рядом Зубова. Тот выглядел ничуть не менее ошарашенно, во все глаза пялясь в море.

– Не иначе как в артиллерийский погреб угодили. А, командир?

– Возможно. Возможно, – взволнованно, но все же с задумчивым видом произнес Семен.

Потом взгляд в сторону кинооператоров – у них четкий приказ снимать, что бы ни произошло, ни на секунду не отвлекаясь и не выключая камер. Даже смена кинопленки и перезавод аппаратов должны быть синхронными, чтобы потом можно было реально, в хронологическом порядке совместить действия русских и японских кораблей. Ничего, он потом посмотрит, что там было и как.

Бой на время словно замирает: все слишком удивлены произошедшим. Обе стороны прекратили огонь, на русских кораблях, скорее всего, сейчас все охвачены небывалым ликованием. Есть от чего. Японцы просто растеряны. И их понять можно. Тем временем корабли продолжают двигаться прежними курсами. Японцы словно убегают, русские гонят их перед собой. Только «Чиода» спешно отворачивает в сторону, чтобы не врезаться в останки крейсера, так как до этого шел у него в кильватере, но тоже не стреляет.

Наконец все вновь пришли в себя, и бой возобновляется с новой силой. «Кореец» дает очередной залп из носовых орудий. Ну вот. Давно бы так. ОБА снаряда попадают в «Такачихо». Один снаряд бьет по мостику, выворачивая металл, – похоже, хана боевой рубке, но в дыму не больно-то и рассмотришь. Второй прошивает борт и разрывается где-то в недрах крейсера, который тут же окутывает сначала паром, а затем и дымом разгорающегося пожара. Давно бы так. Корабль резко теряет скорость, и идущий следом, это, кажется, «Акаси», вынужден немного отвернуть. Его и без того малорезультативная, мягко говоря, стрельба превращается в сущий фарс, так как снаряды летят вообще в непонятном направлении.

Два крейсера, один из которых под флагом адмирала Уриу, вновь открывают огонь по «Варягу» – и вновь один из снарядов бьет в борт русского корабля под правую скулу. Судя по всему, как минимум подводная пробоина.

Отвернувший «Чиода» задействует все орудия левого борта, но прицел уже сбит, и им не удается взять под накрытие русский крейсер. «Варяг» может ответить только одним носовым орудием: всплеск снаряда наблюдается с явным перелетом. Впрочем, русским этого не видно – всплеск укрыт корпусом японца, а вот взметнувшегося огромного водяного столба под левым бортом «Чиоды» не увидеть просто невозможно. Не иначе как снаряд угодил в торпедный аппарат – иначе никак такого не объяснить даже самому махровому приверженцу российского оружия: нет у снарядов столь огромной разрушительной силы. Другое дело, что два чуда совершились буквально за пару минут, причем если попадание в торпедный аппарат хоть как-то можно было притянуть за уши, то снаряд среднего калибра, преодолевший броневой пояс и угодивший в артиллерийский погреб, выглядел просто фантастикой.