Александр Афанасьев - Наступление ч. 4(СИ) Страница 12

— Господа! — начал с неприятного президент — я хочу узнать, как обстоят дела с подготовкой к операции.

Все посмотрели на генерала Ахтара. Докладывать должен старший по званию.

Генерал Ахтар встал. Прошел к карте. Оперативной обстановкой он вполне владел, несмотря на то, что разрабатывал операцию не он.

— Напомню, что план операции заключается в нанесении двух одновременных кинжальных ударов направлением на два города Афганистана — на Кабул и на Кандагар. Это первый и второй по значению города Афганистана, принятие их в качестве основной цели для удара понятно и оправданно. Тем не менее я, ознакомившись с планом операции и побывав на местах, предлагаю внести небольшие изменения. В первоначальном плане операции оба направления удара предполагались равнозначными. Я предлагаю сделать основным северное направление удара.

Указка генерала ткнулась в город на карте. Город назывался Кабул.

— Что заставило вас прийти к такому решению? — спросил президент

— Прежде всего, тактические соображения. На южном направлении мы вводим в бой две дивизии, хотя для успеха достаточно будет и одной со средствами усиления — им придется наступать по пустыне, там нет естественных рубежей обороны, русским и афганцам не за что будет зацепиться и создать фронт. На северном направлении мы вводим в бой две дивизии первым эшелоном, в том числе бронетанковую и две вторым. Я считаю, что этих сил будет достаточно — но предлагаю в усиление перебросить на северное направление пятую горнострелковую бригаду в полном составе и сто одиннадцатую бригаду, а так же половину из тех самолетов, которые предназначены для поддержки наступления на юге с воздуха.

Объясню почему. Северное направление должно стоять в приоритете не только потому, что Кабул — столица страны, в Афганистане это мало чего значит. Взяв Кабул, мы перерезаем русским наиболее удобный для них путь отступления.

— Что им помешает выйти северным путем? — спросил генерал Бег — из Кандагара на Шинданд, Герат и дальше на Мары?

— Объясню. Эта дорога намного длиннее и хуже оборудована. Там мы сможем атаковать русских с использованием авиации, там же их будут атаковать партизаны. Предполагаю, что как только мы возьмем Кабул и сконцентрированные на юге силы русских узнают, что они отрезаны — им придется принимать решение, и скорее всего это будет решение на отвод сил на север. Так мы быстрее и с меньшими потерями займем Кандагар.

Президент поморщился. Как раз небольших потерь он и не хотел. В стране становилось неспокойно — слишком много людей, слишком мало земли, слишком много несправедливости — взрывоопасная смесь. Если в этой войне русские помогут ему решить проблему с перенаселением собственной страны — это будет даже хорошо.

— Мнения? — спросил президент

— Я выскажу… — поднялся с места генерал Наваз — скорее не мнение, скорее опасение. В планировании войсковой операции, особенно на севере, на северном направлении, мы слишком большое значение придаем усилиям по дезорганизации тыла противника.

— Разве можно придать этому слишком большое внимание? — заметил президент

— Я не совсем верно выразился, господин президент. Мы делаем слишком большую ставку на то, что отрядам моджахедов удастся дезорганизовать тыл, причем едва ли не на стратегическую глубину. Если предположить, что сделать это им не удастся — с чем мы останемся? На Кабул ведет единственная дорога, она очень уязвима. Хайберский перевал — его можно перекрыть бомбовым и ракетным ударом, в итоге наши части окажутся без снабжения и в ловушке. Меня это беспокоит.

— Что вы предлагаете? — спросил начальник Генерального штаба

— Возможно, стоит сделать основным направлением удара как раз южное, а достигнув успеха на нем разворачивать наступление на север, по куда менее уязвимой дороге Кандагар-Кабул.

— И чего мы добьемся, наступая на Кандагар? Нам нужна вся страна, а не ее юг.

— Но в этом случае — русским, если они предпримут активные действия — придется перебрасывать подкрепления на более значительное расстояние, не только до Кабула — но и до Кандагара, по очень опасной дороге. При этом — им в любом случае придется преодолеть Кабул как узловой центр, Кабул же будет взят частями, верными Наджибулле и переброшенными отрядами моджахедов.

— А как же северная дорога?

— Стоп!

Это сказал президент — и все замолчали.

Южный сектор! Если перенести основную тяжесть наступления на южный сектор — одновременно достигаются две цели. Первая — моджахеды и части президента Наджибуллы к моменту, когда кадровые части пакистанской армии подойдут к Кабулу, будут настолько вымотаны и обескровлены, что уже не смогут принимать сколь-либо серьезное участие в предстоящей борьбе за власть. Таким образом — удастся руками советской армии избавиться от всех претендентов на главенствующую роль в послевоенном Афганистане, а руками моджахедов и предателей во главе с Наджибуллой — основательно потрепать советские части до того, как они войдут в соприкосновение с частями пакистанской армии. С моджахедами — этими откровенными бандитами, наркоторговцами, убийцами, продавшимися Саудовским ваххабитам и американским разведчикам — все равно рано или поздно придется что-то решать, их присутствие недопустимо в освобожденном от коммунистическим орд Афганистане и тем более — в Пакистане. Пусть же их убьют советские, а советских — убьют они.

И второе — южный путь наступления — может быть прикрыт самолетами с подошедших вплотную к берегу авианосцев ВМФ США. Если даже русские справятся с пакистанской авиацией, надо сказать вооруженной не самой современной техникой — то с объединенной мощью пакистанских и американских ВВС им не справиться никак…

Да, так и надо сделать.

— Предложение генерала Наваза принимается как базовое, основное направление удара — южное, после взятия Кандагара войска разделяются и следуют на Кабул и на Шинданд. Информация о смене направления основного удара не должна попасть к лидерам афганских повстанцев. Генеральный штаб прошу разработать новый план операции за сорок восемь часов…

Есть на свете три дыры

Термез, Кушка и Мары

Народный фольклор

Одним из магистральных направлений соперничества Советского союза и Соединенных штатов Америки — было создание боевых самолетов. Боевой самолет — это ведь не только бесполезный, дорогостоящий кусок алюминия, это сгусток технологий высочайшего уровня которые, будучи освоенными здесь, через несколько лет найдут применение и на гражданке. Соперничество это — продолжалось уже несколько десятков лет.

В начале тридцатых русские создали ТБ-3, эталон для тяжелых бомбардировщиков своего времени, ничего подобного не было ни у США ни у других стран. Вполне соответствовали мировому уровню, а на каких-то направлениях его и задавали «ишаки» — истребители И-15 и И-16 великого русского конструктора Поликарпова. Эти истребители тоже ничем не уступали бипланам, находящимся на вооружении США.

Зато Вторая мировая война и предвоенный период позволили США резко вырываться вперед и опередить в авиации не только СССР, но и весь мир. В то время, как в СССР гнобили Поликарпова — в США сумели разработать и запустить в серию целое созвездие этапных истребителей. Р47 Тендерболт обладал чудовищным по мощности мотором, две тысячи лошадиных сил, за счет этого американцам удалось выпустить истребитель весом шесть тонн, с восемью пулеметами калибра 12,7 и огромным боезапасом, бронированный, с защитой летчика и даже с туалетом в кабине. Он брал до семисот пятидесяти килограммов бомбового груза, превосходя в этом иные бомбардировщики начала войны. Он мог сопровождать бомбардировщики в рейдах на Германию. Сравнивать с этим монстром советские поделки типа ЛАГГ (Летающий авиационный гарантированный гроб)[22], которые еще и разваливались в воздухе — как то не хочется. Американцы сумели создать лучшие в мире самолеты сопровождения — Лайтнинг Р-47 и Р-61 Блэк Видоу и лучший на тот момент палубный истребитель типа Корсар. Но самое большое достижение американцев на тот период — это, конечно, стратегические бомбардировщики.

Надо сказать, что на момент вступления в войну СССР лучший в мире стратег был именно у СССР — ТБ-7. позднее переименованный в Пе-8, он мог летать на таких высотах, на которых не могли действовать ни истребители противника, ни зенитная артиллерия (кроме самой мощной). Но этих самолетов сделали то ли семьдесят, то ли девяносто штук — а дальнюю авиацию маршал Тимошенко угробил в первые два месяца войны, отправляя ее бомбить наступающих фашистов днем и в условиях полного господства Люфтваффе в воздухе. Преступление это — не осуждено до сих пор[23].