Алексей Махров - Хозяин Земли Русской. Третий десант из будущего Страница 12

Мало того, снаряды к нашему главному калибру были только бронебойные. Причем бронебойные условно — просто чугунные болванки. Ведь они были приготовлены для испытательных стрельб. Конечно же, я загрузил Майбаха этой проблемой, но раньше чем через пару недель нормальных фугасных снарядов у нас не будет. Ну, может быть, по паре десятков на ствол… На большее просто не хватит взрывчатки — ведь до запуска нашего химкомбината еще далеко, поэтому аммотол мы пока делали в лаборатории.

Дальше — больше. Никто из привлеченных мною в экипаж военных не умел стрелять из пушек на ходу. Собственно, именно для упрощения процесса наведения я и приспособил недоведенный артиллерийский директор. На нем можно было вводить поправки на скорость и изменяющийся угол относительно цели. Однако даже опытный боевой офицер Никитин с трудом осваивал эту новинку. К тому же понятно, что наскоро сформированный экипаж видел предоставленную в их распоряжение боевую технику в первый раз. И на ее освоение людям понадобится от недели до месяца. Полностью боеспособными были только пулеметные точки, укомплектованные моими дружинниками.

Мало того, за время нашего перехода из Нижнего в Москву к основным проблемам добавилась масса вскрытых в процессе эксплуатации мелких недочетов в проектировании. Плюс целая куча небольших поломок.

Вот все это в сумме и делало немедленное участие «Железняка» в боевых действиях невозможным.

Узнав об этом, Олегыч с чувством выругался, мол, припер полуфабрикат, и распорядился немедленно начать тренировки, а платформы с орудиями отправить на полигон для испытаний и составления таблиц стрельбы.

Правда, при этом он подбросил мне, а вернее сказать — нам всем «стальградцам» несколько дельных советов. Я как-то и позабыл, что мой бывший командир — артиллерист со стажем, но Олегыч — он такой: если чего — быстро напомнит…

Во-первых, для полноценной стрельбы на ходу он предложил спокойно и без затей уменьшить заряд в патроне орудия. Мотивировал он это простым, доходчивым объяснением:

— Я не понял — ты реально на двадцать кэмэ лупить собрался? Ну-ну…

Уменьшение пороховой навески он предложил провести на заводе так, чтобы рассеивание снарядов осталось на приемлемом уровне.

Во-вторых, сообразив, что после полноценных полигонных испытаний стволы будут расстреляны до последней стадии, он распорядился отстрелять каждый ствол на пять снарядов максимум. После чего вручил мне толстенный труд Константинова по составлению таблиц и велел посадить заводских расчетчиков за работу. Этот совет также сопровождал его комментарий:

— На компе мы бы это с тобой вдвоем за четыре часа просчитали. Сколько у тебя сотрудников в расчетном отделе? Отлично, через три дня результат должен быть!

В-третьих, Олег приказал офицерам артиллерийского полигона замерить углы траектории снарядов в момент вхождения в землю. Затем сам написал несколько формул, что-то уточнил у начарта Московского военного округа и предъявил мне листок с расчетом эллипсов рассеивания. Со слегка виноватым видом он заявил:

— Димон, раз пушек таких у нас только две — эмпирические методы не годятся. Вот по этим расчетам эллипс определить можно. Только вот среднеквадратичная ошибка — пятнадцать процентов…

Сначала я не понял, что сие значит, но когда рассказал об этом расчете Никитину, тот сначала помянул нехорошим словом матерей пушек, снарядов, траекторий и эллипсов, но потом, почесав в затылке, сообщил, что этот расчет наиболее совершенен и раз уж такая ошибка выходит — что поделать… Будем из этих пушек, мать их, по этим расчетам, мать их, стрелять, мать его…

В-четвертых, Олег сказал, что раз навеска пороха меньше, то снаряд можно сделать тонкостенным, увеличив вес ВВ. И велел заняться. Я распорядился. Занялись…

А пока наша «грозная ударная сила» наращивала свою боеспособность, военный совет решил войти в соприкосновение с войсками узурпатора и установить жесткий фронт. Желательно где-нибудь под Тосно, но если не выйдет — хотя бы захватить станцию Бологое.

Для этой цели начали формировать отдельный отряд, в который должны были войти пехотный и кавалерийский полки, саперный батальон, артиллерийский дивизион и «механическая» рота — четыре наших новых броневика. Двигаться этот отряд должен был по железной дороге, ведя разведку конными дозорами. Получилась этакая конно-механизирован-ная группа.

Чтобы усилить огневую мощь, я предложил одну батарею полевых пушек разместить на железнодорожных платформах. А платформы частично забронировать — мы прихватили с собой из Стальграда приличный запас броневых плит, сварочный аппарат и большую ремонтную бригаду.

Олегыч активно поддержал мое предложение. И даже творчески его развил:

— В принципе, можно ведь сформировать новый бронепоезд! — сказал будущий император. — Если добавить пулеметы и хоть как-то все это забронировать, включая паровоз. И получим бронелетучку.

Ясное дело, что командовать отрядом мне, вчерашнему шпаку, никто и не предложил. А Олегыч даже и не стал заикаться об этаком кощунстве — ставить какого-то прапорщика над заслуженными офицерами. Он сейчас не в том положении, чтобы раздражать своих сторонников попыткой протолкнуть фаворита на «теплое» местечко.

Единственное, что удалось оговорить — особый статус «бронероты». Я мог исполнять приказы командира отряда «по собственному разумению». Это было мотивировано тем, что только я понимал специфику использования такого нового оружия, как боевые бронированные машины.

Интерлюдия

— Ваше императорское высочество, — настойчивый голос адъютанта вырвал Валлентайна из тягостных раздумий.

Только что от него вышел великий князь Николай Михайлович.[27] Он принес неутешительные новости: в кавалергардском полку, где Николай Михайлович служил после Академии генерального штаба вот уже третий год, опять проявились настроения в пользу самозванца. Впрочем, уже практически никто не считает Николая самозванцем. Даже дуракам уже стало понятно, что идет противостояние дяди и племянника. Причем если в первых случаях это было просто глухое роптание на существующую власть великого князя Владимира, на изоляцию Санкт-Петербурга, на бегство многих к цесаревичу, то теперь в полку открыто говорят, что цесаревич отца любил и никогда не поднял бы на него руку. Несколько кавалергардов, нимало не смущаясь присутствием Николая Михайловича, обсуждали опубликованный в «Московских ведомостях» и «Речи» рассказ императрицы Марии Федоровны о подробностях покушения. Некоторые вспоминали рассказы приятелей из Конно-гренадер-ского и Гродненского гусарского о справедливости цесаревича, его внимании и участии в жизни полков. Наконец, прозвучало самое страшное: «Да если бы он был цареубийцей, давно бы уж на Петербург бы пошел! Сил-то у него больше, чем у «Володьки»!» И тут же во внезапно повисшей тишине прозвенело: «А если «Он» пойдет, ты что делать станешь?»

Симптомы были угрожающими. Верные люди докладывали, что во всех присутственных местах сейчас почти пустыня. Чиновники рангом повыше частью сбежали к Николаю, а частью сидят по домам, симулируя самые экзотические заболевания. Мелким чиновникам податься некуда, но и они старательно поддерживают необъявленную «итальянскую» забастовку — на службу ходят, но практически ничего не делают.

Проклятый матрикант проявил несвойственные ему благоразумие и выдержку. Вместо того чтобы немедленно броситься в атаку на Питер, он спокойно выжидал в Москве. И копил силы. Вот только вчера пришло сообщение, что область Войска Донского направила выборную старшину в Москву. Зачем? Не нужно быть предиктором, чтобы предсказать: они направляются к проклятому «цесаревичу» выражать свою покорность. А этот мерзавец Чихачев? Ведь при личной встрече однозначно выразил свою лояльность! Но на следующий день перебрался из-под шпица под защиту фортов в Кронштадт. Вместе со всем штабом. В Морведе теперь только вестовые и остались. И все боеспособные корабли туда угнал, оставив в Питере только разъездной катер для связи. Мотивировал «сложностью момента», скотина. Может, их семьи в заложники взять? Здесь так не принято, но ведь начать никогда не поздно, правда? А то ведь, не дай бог, во время прохода английского флота какой-нибудь казус случится! Вроде шального выстрела с форта. Или случайного включения крепостного минного поля. Кстати, а англичане…

— …Ваше императорское высочество, — сэр Роберт Бернет Дэвид Мориер[28] слегка поклонился, — то, что вы просите, осуществимо, но что вы можете предложить правительству ее величества взамен?

— Если правительство ее величества согласится оказать нам реальную помощь в борьбе с самозванцем, мы готовы пойти на самые широкие уступки в Туркестане.