Вернор Виндж - Дети неба Страница 12

Вот в результате таких усилий и ее, и достойных псарей попытки к бегству если и бывали, то не очень отчаянные.

Сегодня звуки были совсем иные.

Керосиновая лампа на воротах освещала десятки фрагментов, топчущихся внутри у входа. И с каждой секундой подходили новые и тыкались в изгородь.

Когда Джоанна появилась на виду (или на слуху, что для Стальных Когтей важнее) у фрагментов, послышались обычные приветствия: «Джоанна, привет! Джоанна, привет!» Но эти выкрики были заглушены гневным бормотанием, воем и лаем, звучащим почти как собачий.

Однако наиболее членораздельные выкрики имели смысл. Случайные самнорские слова вполне соответствовали фразам на межстайном, которые она могла понять.

– Отпусти! Мы хотим свободы!

Теперь она увидела возможную причину этой безрассудной тяги к странствиям: тропиканцы проникли внутрь. Она видела только парочку, зато в самых громких группах. Очевидно, их настроение и столкнуло лавину.

Никогда Джоанна не видела, чтобы наружу рвались столько фрагментов сразу. Они не только бились в изгородь, они еще и подкапывались под нее. Прямо у входа группа синглетов громоздились один на другого, стараясь добраться доверху. Будь это обычная стая в куртках с лямками для лап, вполне могли бы выбросить себя наружу. А так пирамида дорастала до двух с половиной метров и рассыпалась.

– Эй, Джоанна! Помоги!

Голос шел из толпы тех, кто пытался перелезть через ворота.

– Чиперс! – воскликнула Джоанна.

Она узнала белое пятно шерсти на затылке. Этот синглет говорил по-самнорски лучше всех, иногда даже в его словах бывал смысл. Бедняга был бы большим плюсом для любой стаи, но он принадлежал к одной из утилизированных стай-монстров Булата, и его воспоминания отталкивали всех, с кем его сводили. Сам Чиперс был ласков и дружелюбен, умен, насколько может быть умен синглет, что еще больше омрачало ситуацию для Джо. Она опустилась на колено, чтобы смотреть синглету в глаза через щели в изгороди.

– Что случилось, Чиперс?

– Выпусти нас, выпусти!

Джоанна отшатнулась. Как ему объяснить? Нюансы редко бывают сильной стороной синглета.

– Я… – начала она искать предлог и вдруг подумала: «А какого черта?»

И медленно встала. Да, это действительно будет реванш. И положит конец перенаселению, а Чиперс и его друзья получат то, что хотят.

Она посмотрела на ворота. Заперты снаружи, но всего лишь на простой бревенчатый засов, на высоте почти двух метров над землей. Сбежавший синглет до засова не достал бы. Она краем сознания отметила трех тропиканцев на этой стороне изгороди – они наблюдали за Джоанной. Без сомнения, они слишком рассеяны, чтобы понять работу этого механизма, но любая когерентная стая по эту сторону изгороди легко отперла бы ворота – просто забралась бы по себе. Джоанне открыть ее и того легче.

Джо шагнула вперед, заранее злорадствуя по поводу воображаемых последствий. Она потянулась к засову, но заколебалась. Последствия, именно последствия. Не без причины ведь этих бедняг здесь заперли. Куда им еще деваться? В городах Домена очень немногие могли бы найти себе новые разумы, но остальных бы шпыняли и били – кого убили бы, кого обратили бы в рабство. Не зря был создан Фрагментарий. Сама она воевала, чтобы из госпиталя военного времени сделать такое учреждение. Отпустить пациентов – это была бы месть прежде всего самим пациентам. Она глянула налево, где вверх-вниз прыгал Чиперс, нетерпеливо ее торопя. Фрагменты, если бы их не накрутили сегодня как следует, от идеи бегства шарахнулись бы.

Джоанна отступила от ворот назад. Нет, есть вещи, которые даже для нее слишком психованные. Даже когда она вне себя от злости.

А ведь могла бы. И Гармоний тогда…

Что-то налетело на нее слева, сбив с ног. Все три тропиканца пролетели мимо, залезли друг на друга, пока она поднималась с земли. Может, они видели, что она хотела сделать, а может, сами такие умные. Как бы там ни было, верхний подсунул морду под брус и сбросил его. Изнутри наперли, калитка распахнулась, разбросав пирамиду в разные стороны. Сбившаяся внутри толпа пролетела мимо, кто-то снова сбил Джоанну наземь, но большинство аккуратно ее обошли. Кто-то даже сказал на ходу «Привет!».

Джоанна съежилась в клубок, защищая лицо локтями и коленями.

Наконец топочущее стадо пронеслось мимо, крики и радостные вопли отдались эхом в холмах – сбежавшие бросились в обе стороны, на север и на юг по Дороге королевы.

Джо поднялась на ноги. Сырую почву растолкли в кашу. Отворенная калитка висела на одной петле. И около входа осталось с полдюжины особей.

– Ребята! – обратилась к ним Джоанна. Неудивительно, если при таком бегстве остались раненые.

Но даже вблизи никакой крови не было видно. Никто из оставшихся Стальных Когтей не хромал, кроме одного, которого она прозвала Грязным Генриком и у которого была перебита передняя голень, когда его стаю раздавил камнепад. Нет, просто эти шестеро не могли решить, бежать или оставаться, они мельтешили около входа, нервно поскуливая и глядя в темноту.

Минуту Джо постояла у ворот, чувствуя ту же неуверенность, что и оставшиеся фрагменты, и передумывая собственные мысли секундной давности – до того, как тропиканцы решили вопрос явочным порядком. Наконец она сказала:

– Ребята, надо решать, потому что я сейчас эту калитку прикрою.

Самнорского никто из них не понимал, но когда она уперлась руками в калитку и стала ее закрывать, до них вроде бы дошло. И все, кроме Грязного Генрика, быстро брызнули внутрь. Генрик остался наполовину там, наполовину здесь, дергая носом и принюхиваясь к запахам ночи. Его стая была лесорубом – может, он и не пропадет под открытым небом.

Он подергался туда-сюда, потом понял, что калитка закрывается, а он на дороге. Тихо пискнув, он отступил внутрь.

Джо пришлось приподнять калитку, преодолевая сопротивление гнутой петли, и тогда ее удалось закрыть. Брус засова она оставила валяться на земле. Так что Генрик, если очень захочет, сможет протолкнуться наружу.

А сейчас… Джоанна постояла минуту молча, пытаясь осмыслить, что сейчас случилось и что по этому поводу она должна чувствовать. В конце концов она тряхнула головой и пошла по тропе, ведущей в административное здание. Надо позвонить в несколько мест.

Другие Дети назвали события этой ночи «Прорывом Джоанны». Некоторым казалось, что это все очень весело. Последствия? Возможно, именно такие неприятные, как представляла себе Джоанна, хотя не такие зримые и очевидные. Примерно год после события в переулках и на помойках городов и деревень наблюдался наплыв синглетов и двоек, неумелых попрошаек и еще более неумелых грабителей и взломщиков. Некоторые вернулись во Фрагментарий. Очень немногие нашли убежище в новом «посольстве» тропиканцев, хотя сами тропиканцы куда меньше удовольствия получили от этих рекрутов, чем от того, что устроили хаос среди местных синглетов.

А большинство беглецов просто исчезли в бескрайних просторах дикой природы. Странник полагал, что довольно много исчезнувших выжили и создали стаи.

– Могу тебе сказать по собственному опыту, – говорил он Джо пару десятидневок спустя, когда как-то застал ее плачущей, – что когда по-настоящему припрет, латаешь себя частями, с которыми бы никогда даже мысли общей не имел. Да ты на меня посмотри.

Это превратило ее всхлипывания в икающий смех. Она лучше многих людей понимала, о чем он говорит. И все равно она была уверена, что жизнь большей части беглецов оборвалась в дремучих северных лесах.

А последствия для самой Джоанны Олсндот? Некоторые идиоты-одноклассники подумали, что это была шутка такая. Младший брат был потрясен до глубины души. Она была старшая сестра, она исправляла его глупости. Если глупости делает она – это противоречит порядку вещей.

Резчица на некоторое время перестала с ней разговаривать. Ее величество знала, как ничтожны шансы у синглетов в дикой природе. Она разрешила Фрагментарий, заботясь о своих ветеранах, – и планы Гармония были попыткой создать место для этих здоровых синглетов, чтобы содержать их безопасно. И королева понимала, что бегство было пощечиной не только Гармонию красные куртки, но и самой Резчице.

Может, сыграли свою роль добрые слова Странника, сказанные Резчице, но Фрагментарий не закрыли. А одно счастливое следствие было именно таким, как представляла себе Джоанна: места в учреждении стало куда больше. Резчица не стала вышибать старые элементы на улицу. Каменщик и прочие сохранили место для своих устаревших частей, пусть те и были обречены. Проблема перенаселения потеряла остроту – а Гармония выставили неумелыми и надутыми кретинами, какими он и был!

В любую минуту первых дней после Прорыва Джоанна легко могла заявить о своей невиновности. В конце концов, улики против нее были косвенными, и громче всех о ее вине разглагольствовал Гармоний. Единственными свидетелями были синглеты с очень перепутанными мозгами, и некоторые из них и правда думали, будто это она распахнула калитку. Она чуть не рассказала Страннику правду – да очень скоро догадалась, что он и так знает. Джоанна даже едва не выложила все Равне Бергсндот. Обидно было думать, что Равна считает ее просто глупой девчонкой – бедняжке со слишком многими такими приходилось иметь дело. Но дни шли за днями, и репутация Джоанны росла и крепла. Да, она была очень рада, что не сделала того, что приписывает ей молва. Но черт побери, это же случилось, и, быть может, в будущем личности, подобные Гармонию, дважды подумают, стоит ли связываться с Сумасшедшей Девчонкой с Холма Звездолета.