В. Бирюк - Парикмахерия Страница 12

Моя набедренная повязка приняла форму шёлкового платочка в руках фокусника перед демонстрацией восхищённой публике невесть откуда взявшегося кролика. Совсем не по Дорониной — не лежит и не горизонтально. Более всего это похоже на песню:

«Первым делом, первым делом — самолёты.— Ну а девушки? — А девушки — потом».

Я имею в виду известный боевой авиационный приём — бомбометание с кабрированя. Принципиальное отличие от широко известного бомбометания с пикированя состоит в первой фазе. Первая фаза этого способа производиться летунами… Виноват, их самолётами. Производиться вот примерно под таким углом к горизонту. В артиллерии называется — «возвышение». Затем наступает следующая фаза, которая так в песне и называется — «потом». Что и исполняется вместе с «девушками».

Беспута удовлетворённо хмыкнула. Наблюдаемое ею явление, было явно хорошо знакомым и ожидаемым. Оно коренным образом усилило её уверенность в себе и перевело ситуацию на известные и накатанные рельсы. Это же не мои заумные вопросы типа «как тебя зовут». Тут ей всё было понятно и привычно. Речь её зазвучала связно, уверенно, где-то даже профессионально.

– Ну вот и хорошо, ну вот и славненько. Только я тут ложиться не буду — тут земля мокрая. Платье зазеленится. Я вот так к дереву встану, а ты, значит, сзади. Тебе как? Вот и хорошо. Только смотри у меня, без всяких… И руками хватать не вздумай, а то синяки останутся. Парни, они такие, никакого соображения. И таскать туда-сюда не вздумай. Тебе надо — ты и двигай. Ну, ты чего встал? Не видал будто. Слушай, а может, ты того, и вправду не видал? Ещё не пробовал? Слышь, боярыч, может ты ещё целинник? Ну, так это здорово! Я ж у тебя первой буду! Скажу девкам — обхохочутся. И — обзавидуются. У самого сынка владетеля нетронутость поломать. Ты это запомни. Первость-то свою. Ты не боись, я тя всему научу. Слышь, ты, подь ближе. Да не спи ты. Давай женилку свою. Вот сюда, прям в ладонь. Да не оторву я те драгоценность. Не боись, что я, не знаю вас, мужикашечков? Первый раз, что ли. Давай-давай, я счас сама запихну. А то ты и не сыщешь. Ещё и не туда пихаться начнёшь. Вырастят себе, понимаешь, а соображения никакого. А ты запоминай — не ленись. После сам совать будешь.

В сопровождении своего непрерывного поучения и наставления, Беспута устроилась у дерева, тщательно выбирая место, куда удобно упереться руками. Проверила, потопав босыми пятками, надёжность кочек под ногами. Затем заняла рабочую позу и убедилась в её устойчивости. Наконец, она ухватила у себя на спине рубаху и потянула её на голову. Ни на мгновение не прекращая процесс моего инструктирования и просвещения по данному животрепещущему кругу вопросов, она очень аккуратно подобрала висящий спереди до земли подол и запихнула его в отворот рубахи, чтобы по земле не волочился и не испачкался. В заключение она протянула руку под животом и, высунув между тощих ляжек свою крепкую ладошку, призывно помахала пальчиками. «Суньте свой жетон в жетоноприёмное устройство».

Ещё одна модификация известного анекдота:

«Доктор! Я импотент! У меня так быстро встаёт, что кровь от головы отливает! Теряю сознание и ничего не могу!».

Непрерывный поток сентенций в сочетании с быстрой сменой картинок в сильно импрессионистском стиле: «Ух ты! Ах ты! Ого-гох ты!» несколько меня… Ну, в обморок я не упал, но на грани ступора оказался. Совершенно завораживающе действовали на сознание напор и глубокая уверенность, чувство собственной компетентности, понятности, прозрачности, предсказуемости и, пожалуй, даже рутинности происходящего, звучащие в монологе юной селянки. Это — на уровне сознания. То, что происходило на уровне подсознания моего подросткового тела… бедный мальчик.

Беспута поправила сползший на лицо платочек и, вывернувшись через плечо, скомандовала:

– Ну, долго ты там? Столбом стоять после будешь. Давай быстрее, а то они все пироги поедят.

Я, несколько ошалевший от происходящего, автоматически, как сомнамбула, сделал шаг вперёд и, чуть сдвинув свой оттопыренный платочек, вложил драгоценный инструмент в высунутую ладошку. «Нежные прохладные девичьи пальчики», хотя, в данном случае, скорее мозолистые и потные, пощупали предлагаемую обновку, затем сжались вокруг моего достоинства, потянули дальше, вперёд, довольно резко. Не знаю как кто, а я не люблю, когда меня так таскают. Всунув руку ей под живот, я нащупал её запястье и сильно нажал большим пальцем. Девка ойкнула, отдёрнула руку и тут же ахнула. Едва её ладошка перестала изображать из себя смесь фиксатора, направляющих и ограничителя перемещений, как я… переместился. На всю глубину. Точнее, с моей точки зрения, на всю длину. Где и «зафиксировался».

Если у неё так много напора насчёт «поговорить», то у этого моего тела тоже есть немало напора, но насчёт «сделать». Хорошо, что я успел второй рукой придавить ей загривок — она не проскочила мимо ствола лежащего дерева. А то догонять бы пришлось. А так — ухватил за то, что она называет бёдрами, и вернул в исходное положение.

Первая реакция мастерицы молодёжного секса была вполне естественной:

– Ты, что, бл… сдурел?! Ты ж, х… е…, меня порвёшь!

Но-но, детка, давай в рамках. В рамках русского литературного. Они достаточно широкие. В отличие от твоих. Мне тоже… плотненько. Даже болезненно. «Пищит, но лезет» — это не только про пчёл в Греции. Это и на Руси явление распространённое. Понятно, что при таком способе получения «сладенького», не только «пчеле», но и «улью» тоже несколько… «пищевато» приходится. Но я же терплю. Чтобы донести свой «нектар» до… до матки. В пчелиной семье используется именно это слово.

Одна из разновидностей механических соединений деталей называется «посадка с натягом». Это — при положительной разности диаметров вала и отверстия. Бывает в двух вариантах: с запрессовкой или с температурным деформированием. У нас тут скорее — «засадка с потягом». Крепче — только «на горячее». Ну, или — раскернить. Так что, терпи и ты, терпи и привыкай. Осваивайся. «На валу».

Вторая, более осмысленная фраза девицы, заключалась в типовом комплименте в данной позиции:

– О, какой большой!

Как известно, большинство дам испытывают серьёзные проблемы при парковке автомобиля задним ходом. Фольклор объясняет это женское свойство инстинктивной привычкой произносить, при взгляде на нечто, размером в мизинец, вот эту, вышеуказанную фразу. В прошлой жизни мне не раз доводилось её слышать. Приятно, что хвалят, но какого-то особого восторга такие комплименты не вызывали.

Во-первых, всегда бывают и больше. Во-вторых, всякий, кто наблюдал стыковку грузового корабля с космической станцией, понимает — важен не размер, а соразмерность.

Специально оговорюсь: я имею в виду старые системы типа «штырь-конус», а не более поздние андрогинно-периферийные агрегаты стыковки АПАС. Гермофродические конструкции (древние греки понимали андрогинность как присутствие как мужских, так и женских признаков в одном организме) — несколько не мой случай. Всё-таки, я здесь — всего-навсего прогрессор. А не — грузовой «Прогресс».

Так вот, стыковочный штырь чересчур большого размера может попросту разворотить стыковочный конус. Что чревато потерей герметичности и катастрофой. А маленький… ну, дополнительное маневрирование, более жёсткие требования по погашению остаточной линейной и угловой относительных скоростей… Проще — чуть более качественное пилотирование.

Господь бог, создавая человеков, не следовал стандартам Multilateral Coordination Board, что, с одной стороны, требует готовности к неожиданностям, с другой — обеспечивает разнообразие. Если вы любознательны, то сможете найти много интересного и в этой части. Частях.

Придерживая Беспуту за торчащие тазобедренные кости, я начал помаленьку исполнять традиционный колебательный процесс многоразовой стыковки. Правда, в отличии от космической станции, где процесс является по умолчанию сходящимся, с уменьшением амплитуды колебаний во времени, данная стыковка носила прямо противоположный характер, с нарастанием амплитуды и сокращением фазового периода. Что наглядно подтверждает ограниченность применимости аналогий из разных областей. Всё-таки, между человеком и пилотируемой космонавтикой есть принципиальная разница.

Её последняя фраза спровоцировала автоматический вопрос:

– А ты где другие видала?

– Как где? Дык… О-ох… Не, у самого Кудри — больше. О-ой… Глубоко-то как… А вот у сынов его… Погоди маленько — я поудобнее встану… Вот так. Ты не спеши-то. Оставят они пирогов-то. А то жмёт-то.

Складывается впечатление, что центр удовольствия в женском мозгу расположен в непосредственной близости от речевого. Возбуждается один — у второго вышибает ограничители. Это принципиальное отличие от мужчин — у нас центр удовольствия вообще мозги выключает. Полностью всё поле.