Позывной «Хоттабыч» 2 - lanpirot Страница 12

— Конечно мир! — Тепло улыбнулся оснаб, пожимая руку профессору. — Если Хоттабыча вовсе и не обязательно держать под вашим наблюдением, тогда я его забираю?

— Да, мое наблюдение Гассану Хоттабовичу не требуется, — ответил Владимир Никитич. — Все, что в моих силах, я для него уже сделал.

— Хоттабыч, — окликнул меня командир, — ты пока тут готовься: мойся, бройся, одним словом. А я за одеждой смотаюсь. От твоей курсантской гимнастерки только обгоревшие дыры и да клочки остались.

— Так дотянулся-таки до меня тот комиссар? — спросил я. — А то я в запале и не почувствовал ничего.

— Если бы он, как ты говоришь, дотянулся бы — от тебя тоже бы одни обгоревшие дыры, да клочки… Да и тех бы, наверное, не осталось — горстка пепла и все дела! Абы кому комиссарские звания направо и налево не раздают!

— Вот, знаешь, что, Петр Петрович? — произнес я в сомнении.

— Что? — оснаб подошел поближе к моей кровати, чтобы я горло особо не напрягал. А то, после долгой беседы, голос мой слегка подсел.

— Смотрю я на ваш мир и одного не понимаю, почему некоторые руководящие посты лишь сильные занимают?

— И чего здесь непонятного? — удивился оснаб. — Это же Сила!

— А того — что должны бы не сильные руководить, а умные… Вот и в нашем мире, зачастую, так же было… — печально закончил я. — А еще чаще — прослоечка, что без мыла везде влезет и которая обычно между умными и красивыми… вернее сильными…

— Ну, так-то ты тоже прав, старина, — согласился со мной оснаб. — И у нас этих, которые без мыла, хватает! Но и Сила тоже нужна! Кто будет слушать умного, но слабого? Вот такая дилемма на самом деле: необходим равновесный баланс между умом и силой. Только, где ж его взять? Наши миры на самом деле очень схожи, Хоттабыч. И даже больше, чем ты это можешь предположить.

— Так я убил его? — Мой голос совсем осип. — Ну, того комиссара? А остальные? Выжили? Надюшка, Зоя, Шапкин… — Я замолчал: ведь если они погибли, пережить смерть знакомых тебе людей… Да что там говорить, кое-кто из них, за эти неполные два дня стал мне очень близок!

— А ты совсем ничего не помнишь? — поинтересовался Петров.

Профессор Виноградов тоже с интересом прислушивался. Ему, похоже, мои воспоминания интересны сугубо с практической точки зрения, с медицинской, то есть.

— После того, как комиссар, меня поджарить решил — вообще ничего! — признался я. — Сплошная «белая» пелена!

— Расслабься, Хоттабыч! Живы твои недоросли! — Обрадовал меня Петр Петрович. — Все, до единого! Никто даже царапины не получил! А Надюшка твоя, так все пороги у начальника училища генерал-майора Младенцева оббила! Требует немедленной встречи с тобой — поблагодарить за спасение жаждет.

— Фух! — В который раз за день я облегченно выдохнул. — Слава Богу, живы! А чего со мной-то приключилось?

— Гасан Хоттабович, запамятовали? — спросил Виноградов, продолжая внимательно наблюдать за моими реакциями. — Инсульт с вами случился, дорогуша моя. Кровоизлияние в мозг. За счет этого некоторые отделы, отвечающие за хранение информации, пострадали. Отсюда и провалы в памяти. Структуру мозга я вам восстановил, а вот память, любезный вы мой, восстановить не в состоянии. — И он виновато развел руками. — Да и никто, думаю, из нашего брата-Медика, не в состоянии.

— А с чего меня, вообще, инсультом-то накрыло? — Я продолжил выяснять обстоятельства своей инициации, о которой ничегошеньки не помнил.

— Странный вопрос, — усмехнулся Владимир Никитич, — такого напряжения всех сил, как физических, так и психических, как при инициации, наверное, не испытывает никто. Древние мудрецы и философы, судя по редким, дошедшим до нас из седой древности, документам, прекрасно это понимали. Поэтому к самому процессу инициации они выходили через длительный, но безопасный для будущего Силовика курс медитаций. Иногда подготовка к инициации растягивалась на долгие годы, а то и десятилетия. Мудрецы уходили в леса, в горы и пустыни, в монастыри. Они отшельничали, многие истязали себя веригами и голоданием… Много путей вело к инициации… И самый безопасный, качественный, но очень продолжительный по времени — это «путь Просветления», который практикуют тибетские монахи, да и вообще почитатели Будды.

— А я, значит, по самому опасному пути сиганул? — подытожил я монолог Владимира Никитича.

— По очень быстрому, опасному и совершенно непредсказуемому! — согласно кивнул профессор.

— Пойми, Хоттабыч, — подключился оснаб, — такова особенность момента — у тебя нет в запасе времени для длительных медитаций и последующего «просветления».

— Ну, да, — не мог я не согласиться с этим убийственным по своей логике доводом, — сколько там мне осталось? Год? Два?

— Я буду только рад, если ты продержишься дольше, старый друг! — Петр Петрович порывисто наклонился и обнял меня за худосочные плечи. — Держись, старина! Не дай этой костлявой Старухе «закопать» тебя раньше времени!

— За этим дело не станет, командир! — Я подмигнул оснабу. — Один раз уже выкрутился… Так, и что дальше-то было? Когда он в меня из своего «огнемета» хренанул?

— А дальше странностей — хоть отбавляй! Ты тряхнул землю, как следует, и мгновенно переместился к комиссару… — Продолжил удивительное повествование о моих «похождениях» оснаб.

— Это как, переместился? По воздуху, что ль, пролетел? — не понял я.

— Если бы по воздуху — все было бы намного проще! — ответил Петров. — Тогда бы ты точно классифицировался как «Колебатель», либо «Потрясатель тверди» — Силовик, управляющий гравитационными процессами…

— А они и летать могут? — А что, мне бы такая возможность пригодилась.

— В настоящее время о специалистах такого уровня ничего не известно. Однако былые свидетельства говорят о том, что это вполне возможно.

— Ух, ты! Жалко, что я так не умею…

— А уж нам-то, как жалко! — горько усмехнулся оснаб.

Понимаю: ведь наличие в Военно-воздушных силах РККА подобного Силовика, могло заменить собой настоящий стратегический атомный бомбардировщик! И еще неясно, чей удар по позициям врага был бы разрушительнее?

— И как же я переместился?

— Легко, — улыбка вновь заиграла на лице командира (вот гад! Весело ему!) исчез в одном месте, а появился в другом.

— И как, по-твоему, я это проделал?

— А вот здесь, товарищ Хоттабыч, у всех наших аналитиков —