Анти-Горбачев-3 - Сергей Тамбовский Страница 12

— Пришли неприятные известия из России, — сообщил директор, одновременно барабаня пальцами по полировке своего дубового стола. — Русские возобновляют свою лунную программу, причем в очень скором времени.

— И что в этом неприятного? — спросил руководитель центра имени Джозефа Эймса.

— Неприятного в этом, Джонни, очень много, — тяжело вздохнул директор, — если они высадятся хотя бы в одном из мест, где побывали наши парни на Аполлонах, может возникнуть очень серьезный скандал…

— Что за скандал? — тут же уточнил директор центра Эймса, — можно поподробнее?

— А ну да, — вспомнил директор НАСА, — вы же все пришли сравнительно недавно, тогда я немного введу вас в курс дела.

Он встал, открыл окно, откуда сразу подул горячий воздух из пустыни, прошелся до двери и обратно, после чего продолжил.

— Наша лунная программа создавалась в условиях жуткой конкуренции с Советами… после того, как они обставили нас с запуском первого спутника и первого человека в космос, мы просто не могли проиграть им еще и третий раунд. Это была общенациональная задача — первыми побывать на Луне…

— Да, — согласился директор центра Эймса, — я припоминаю горячку тех лет, это с 62 по 69 примерно…

— Именно, в 62-м Кеннеди произнес свою знаменитую речь про Луну, это, кстати, здесь рядом было, в Хьюстонском университете, как уж там… We choose to go to the Moon…

— Да, яркая речь была, — пробормотал замдиректора НАСА, — жаль, что Джонни убили — так он и не дождался осуществления своей мечты.

— Это довольно странно, — согласился директор, — и убили его тоже в Техасе… но сейчас не об этом. Если совсем коротко, то лозунг в массы был вброшен почти такой же, как у русских во время Второй мировой — «все для фронта, все для победы». С русскими у нас началась натуральная война, не горячая, правда, но война. А на войне все средства хороши, верно?

— Нам тогда сильно помогло, что у русских началась полоса неудач, — заметил замдиректора, — сначала главный конструктор умер, а равноценной замены ему не нашли.

— Да, Королефф был великим человеком, — кивнул директор, — несмотря на то, что это наш враг.

— А потом сначала случилась неудача с запуском первого лунного корабля… Комарофф, кажется, на нем разбился… а потом и Гагарин неудачно слетал.

— И тяжелая ракета у русских никак не получалась, — добавил директор, — четыре старта и четыре катастрофы. Это все, конечно, нам помогло, но главную задачу, выдать картинку с высадкой американца на лунную поверхность, мы все же должны были решить самостоятельно.

— Что значит «выдать картинку»? — задал вопрос замдиректора, — вы сейчас намекнули, что в реальности никакой высадки не было что ли? А все лунные кадры сняты в Голливуде?

— То и значит, дорогой Джозеф, — отвечал ему директор, — картинка в этом деле была куда важнее реальности… ведь Луна, если разобраться, никому и даром не сдалась. Воздуха там нет, воды почти нет, днем +150 градусов, ночью −150. Полезных минералов тоже не обнаружили — зачем туда летать, ну кроме самого факта полета, непонятно. Создание постоянной базы на Луне это невероятные затраты при нулевой отдаче… вот и выходит, что единственное, для чего нам была нужна Луна, это чтоб утереть нос Советам.

— То есть не было никаких прогулок на Мун-ровере? — вторично спросил замдиректора.

— Почему не было, были, — нехотя отвечал директор, — и Мунровер в натуральную величину сделали, и Армстронг свою знаменитую фразу про маленький шаг человека сказал там, где надо было, но кое-какие детали… как бы это поточнее выразиться… их мы дорабатывали потом в лабораторных условиях. В частности Аполлон-12 на Луну так и не добрался, если вы помните, там якобы случилось что-то с аппаратурой и трансляцию высадки отменили. Были только кинокадры, которые Конрад и Гордон привезли назад.

— А что еще дорабатывали в лабораториях? — спросил замдиректора, — если не секрет?

— Много чего, — поморщился директор, — всего и не упомнишь…

— Так все же что там с самой первой высадкой? — не унимался замдиректора, — Армстронг с Олдрином побывали там или нет?

— Побывали, — ответил в гробовой тишине директор, — но только гораздо позже и не в том месте, о котором все знают… не в Море Спокойствия. Именно поэтому нам крайне нежелательно, чтобы Советы высаживались в Море Спокойствия. В Морях Ясности и Дождей тоже не надо.

— Аполлон-17 и 15 там высаживались, — в той же гробовой тишине уточнил замдиректора.

Идеология превыше всего

В конце августа Романов собрал большое совещание в Кремле по вопросам идеологии. После кончины Суслова, главного специалиста по этой теме на протяжении сорока лет, отвечать за нее поставили товарища Соломенцева… он хоть и старый конь, который глубоко не пашет, но и борозды испортит.

— Товарищи, — начал совещание генсек, — новые времена бросают нам новые вызовы. То, что было актуально тридцать-сорок лет назад, сейчас нуждается в пересмотре и обновлении. Ни для ни кого не секрет, что Программа партии, принятая на 22 съезде, звучала свежо и ярко в шестидесятые годы, но основательно потускнела в дальнейшем. К восьмидесятому году, как вы и сами хорошо знаете, коммунизм мы не построили, увы… вместо этого, как шутили в народе, была проведена Московская олимпиада — дело, конечно, тоже важное и ответственное, но коммунизм она никак заменить не могла.

Романов обвел собравшихся строгим взглядом и продолжил.

— Я не хочу сказать, что Программа 61 года полностью устарела и должна быть выброшена на свалку истории. Нет, международная ее часть, например, очень точно спрогнозировала развитие мировой политической системы на двадцать с лишним лет. Однако глобальные цели и ориентиры нашего государства нуждаются в серьезном переосмыслении. Какие будут предложения, товарищи?

Глава