Валерий Ковалев - Левиафан Страница 13

— Отлично, — сказал Морев. — А вы что, знаете английский? — взглянул он на Березина.

— Да, и достаточно хорошо, — сказал старший лейтенант.

— А с чего вы решили, что спасенный моряк англичанин? — поинтересовался у него Сокуров.

— В бреду он бормотал английские слова, а когда пришел в себя, спросил, где находится.

— И что вы ответили?

— У друзей, и с ним сейчас будет говорить командир.

Все это время англичанин лежал молча и недоуменно взирал на присутствующих.

— Ну что же, — присел на диван Морев. — Спросите, кто он, откуда, и что случилось наверху.

Внимательно выслушав Березина, лежащий оживился и хрипло произнес несколько фраз.

— Его зовут Ричард Браун. Он второй лейтенант с английского фрегата «Лоустофф», — перевел контрразведчик. — Фрегат вел бой с голландским линейным кораблем.

— Йес, йес, — энергично закивал головой англичанин, — «Редитабль».

— А разве Англия находится в состоянии войны с Голландией? — задал второй вопрос Морев. Березин перевел.

Лейтенант еще что-то сказал, и у Березина отвисла челюсть.

— Ну же, переводите, Геннадий Петрович, — нетерпеливо уставился на него Сокуров. Что он лопочет?

— Он… он говорит, — запинаясь выдавил контрразведчик, — что это именно так. Они ведут войну с голландцами, оказывающим помощь американским повстанцам.

— Американским повстанцам? — переглянулся Морев с Сокуровым. — В таком случае, спросите, какой сейчас год.

— Одна тысяча семьсот восьмидесятый, — раздельно произнес контрразведчик и непонимающе уставился на доктора.

— М-да, — почесал в затылке Алубин. — Все что он сказал, выглядит странно, но, судя по поведению, этот Браун вполне вменяем. И вот еще, что. В карманах его одежды я обнаружил любопытные вещи.

— И где это все? — вскинул на него глаза Морев.

— Вот, — сказал врач и, выдвинув один из ящиков стола, поочередно извлек из него массивные карманные часы, необычной формы кошелек и серебряный свисток на цепочке.

— Золотые, — пробормотал заместитель, взвесив часы на руке, и отщелкнул крышку. На ее тыльной стороне были выгравированы инициалы «R. B.» и год «1778». В кошельке оказались несколько монет с профилем какого-то монарха и равносторонним крестом на оборотной стороне.

— Это английские гинеи времен Георга II — демонстрируя одну из монет, сказал доктор. — Я когда-то увлекался нумизматикой и видел такие.

— Час от часу не легче, — вытер Сокуров платком вспотевший лоб. — Александр Иванович, прямо чертовщина какая-то! — развел он руками.

В это время молча наблюдавший за всем происходившим Браун, попытался подняться и что-то быстро забормотал.

— Он говорит, что дарит нам эти вещи, — перевел Березин.

— Еще чего, — буркнул Морев. — Сергей Васильевич, уберите все обратно. А вы Геннадий Петрович, — обратился он к Березину, спросите у парня, что ему известно о России.

— О, рашен?! — округлил глаза Браун, выслушав очередной вопрос и произнес несколько кротких фраз.

— Гм-м, — смутился Березин. — С его слов это северная варварская страна, в которой правит женщина.

— Ну что ж, довольно, — нахмурившись, сказал Морев. — Пусть отдыхает. Сергей Васильевич, позаботьтесь о нашем госте. А вы — обратился он Березину, — не допускайте к англичанину любопытных.

После этого, пожелав Брауну скорейшего выздоровления, они с заместителем покинули амбулаторию.

Спустя час, Морев приказал помощнику собрать в кают-компании весь командный состав корабля и поделился с офицерами имеющейся у него информацией.

— Все это выглядит фантастически, — сказал он в завершение, — но, судя по всему, мы попали в какое-то иное временное измерение.

На несколько минут в кают-компании возникла мертвая тишина, которую первым нарушил механик.

— А что, это вполне возможно, — тихо сказал он. — Вспомните случай с американским эсминцем «Элдридж». Об этом писали в «Морском сборнике».

— Писали, — сказал сидящий с ним рядом минер, — а потом все похерили. Оказалось фальшивкой.

— Судя по всему, эти странности стали отмечаться после Бермудского треугольника, — высказал свое мнение начхим.

— Ну и что? — непонимающе уставился на него командир дивизиона живучести.

— А то, что там бесследно исчез не один десяток кораблей и самолетов. А на дне ничего нет. Может и нас занесло черт знает куда?

Ответом было тягостное молчание.

— Ну, как, все высказались? — сказал Морев, окинув взглядом напряженно застывших на своих местах офицеров. — А теперь слушайте меня.

Как бы там ни было, нам нужно дойти до базы. На месте разберемся, что и как. А пока прошу уделять больше внимания подчиненным, у них выдержки и опыта несоизмеримо меньше, чем у вас. И последнее, по поводу спасенного нами моряка. Он англичанин с погибшего судна, перенес нервный шок и будет находиться под присмотром доктора. О чем можете сообщить мичманам и старшинам, но безо всяких домыслов. На этом все. Прошу всех приступить к своим обязанностям.

— Да, — проводив взглядом последнего вышедшего из кают-компании офицера, — вздохнув, сказал Сокуров. — Огорошил ты их, Александр Иванович.

— А что прикажешь делать? — жестко ответил Морев. — Или пусть теряются в догадках? Это не самое лучшее в нашем положении…

По мере продвижения к северу, температура в отсеках падала, и экипаж почувствовал некоторое облегчение. Через неделю, в районе Исландской котловины, при очередной попытке выхода на связь, Морев снова зафиксировал в перископ парусное судно, следующее в западном направлении. Вскоре его мачты исчезли за горизонтом, усилив уверенность Морева в правильности его предположения. Об этом же свидетельствовали и еще несколько бесед с Брауном, которые он провел с участием особиста. Однако, оправившись от последствий первого шока, тот вскоре испытал второй — от знакомства с кораблем. Его приводило в изумление все, и это было неудивительно. Когда лейтенанту сообщили, что он не пленник и после возвращения в базу будет отпущен на родину, Браун заметно воспрянул духом и повеселел.

На подходе к Фарерским островам, зная, что там располагается военно-морская база Дании и мощный радиолокационный комплекс НАТО, Морев снова приказал организовать тщательное прослушивание эфира. Но, как и прежде, даже слабого сигнала с побережья, чуткая аппаратура так и не уловила. Зато их было в избытке в море. Гидроакустики постоянно фиксировали громадные косяки рыб, дельфиньи и даже китовые стаи, пробы забортной воды поражали своей чистотой. Все это отмечалось и при движении ракетоносца вдоль побережья Скандинавии. Оно было погружено в радиомолчание. Никак не проявила себя и зловредная «Сосус» при прохождении Нордкапа.

Наконец долгожданная команда: «По местам стоять к всплытию!»

Рев сжатого воздуха в отсеках, вибрация корабельных палуб и арматуры, непередаваемое ощущение полета.

Отдраив свистящий люк, одетый в канадку и штормовые сапоги Морев неуклюже шагнул на мостик и задохнулся от хлынувшего в легкие влажного холодного ветра. Вслед за ним в рубке появились облаченные по штормовому заместитель, старпом и боцман.

— Перейти на управление с мостика, — приказал Морев боцману и вскинул к глазам бинокль. Пустынное море с гулом катило пенные свинцовые валы к низкому, покрытому тучами, горизонту.

— А ведь уже осень, — с тоской подумал Морев и, назвав боцману курс, обернулся к старпому.

— Сейчас подойдем к заливу, и если там нет сигнальных буев, идем в Архангельск, — сказал он.

— Да, без них в узкость соваться рискованно, — согласились Круглов с Сокуровым.

— Начать вентиляцию отсеков, — бросил в «каштан» Морев и через минуту внизу утробно загудели мощные вентиляторы.

Как и ожидалось, никаких буев на входе в залив не оказалось. Исчезла и невысокая вышка поста СНИС на ближайшей к морю сопке.

— Чего и следовало доказать, — взглянул Морев на угрюмо взиравших на берег офицеров, и приказал боцману изменить курс.

— Есть, — хрипло ответил тот, — и, завывая турбинами, ракетоносец стал совершать циркуляцию в сторону открытого моря.

— Вахте заступить по-походному, — бросил Морев старпому. Команде разрешаю выход наверх.

Вскоре из нижней части рубки потянуло сладковатым дымком, и донесся приглушенный говор.

…Ранним утром, следуя в надводном положении, крейсер вошел в горло Белого моря и направился к Двинской губе. Здесь осень была совсем иной. Над головой, в первых лучах солнца, синело высокое небо, на далеких низких берегах в утреннем тумане золотились бескрайние леса, море было спокойным и кристально чистым.

Хотя Морев все последние дни морально готовился к встрече с тем неизвестным, что ожидало их впереди, открывшийся на побережье вид поразил его. Стоя на мостике, он недоуменно озирал в бинокль незнакомую обширную гавань с многочисленными застывшими у причалов парусными и гребными судами; корабельную верфь с эллингом и штабелями леса в широком устье впадающей в море реки и довольно большой, обнесенный белокаменной стеной с крепостными башнями город, с величавым собором и многочисленными постройками из камня и дерева внутри и снаружи.