Александр Михайловский - Афинский синдром Страница 13

— Мне вчера сообщили о том, — начал граф Андраши, — как «порезвились» в Черногории железные птицы, взлетающие с русского корабля, — он вздохнул, — я о них вам в прошлый раз уже рассказывал. Они совершенно уничтожили турецкую армию, двигавшуюся на Цетинье. Нескольким совершенно ополоумевшим дезертирам этой армии удалось добраться до нашей границы. По рассказам турок откуда-то с неба на них неожиданно обрушился град снарядов, снаряженных взрывчатым веществом огромной разрушительной силы, и целые реки адского огня, который продолжает гореть даже в воде. Метали огонь и снаряды эти самые железные птицы. И вот результат — турецкая армия частью уничтожена, частью — просто разбежалась, и как организованная сила уже не представляет никакой опасности для своих врагов. Черногорцы и сербы ликуют.

По мере того, как Андраши рассказывал о гибели в Черногории турецкой армии, император все больше и больше мрачнел. Когда граф закончил свое повествование, Франц-Иосиф подозрительно посмотрев на своего министра, вдруг спросил. — Скажите честно, Дьюла, ведь еще это не все неприятные известия, который вы для меня приготовили?

Андраши, тяжело вздохнув, достал из красной бархатной папки несколько листов бумаги, потом поднял печальные глаза на своего монарха, и сказал. — Да, Ваше Величество, я вижу, что от вас ничего скрыть не удастся. Известия, которые мне удалось получить от своих агентов из Плоешти и Афин, приводят меня в ужас. Вот, первое из них Русский император отправил в отставку канцлера Горчакова, по официальной версии — «по состоянию здоровья». А его место назначен бывший посол России в Турции, глава русской разведки, ярый наш ненавистник граф Игнатьев.

Положив бумажку на мраморный столик, Андраши взял в руки очередной документ, и продолжил. — По данным нашего военного наблюдателя в Ставке русской армии, в Плоешти из Константинополя прибыла некая госпожа Антонова, которая оказалось никем иным, как полномочным представителем силы, захватившей столицу Турции. Самое пикантное, что эта дама носит чин полковника… — при этих словах бакенбарды императора от возмущения встали дыбом, как усы у мартовского кота.

— Так вот, — продолжил Андраши, — госпожа полковник регулярно встречается с императором Александром, и подолгу с ним о чем-то беседует. Любовные утехи в данном случае отпадают, так как к их беседе время от времени присоединяется новоиспеченный министр иностранных дел граф Игнатьев. О чем они беседуют — нам узнать не удалось. Более того, бесследно исчез наш тайный агент, пытавшийся подобраться поближе к дому, где происходили эти встречи. Мы полагаем, что его выследили, схватили, допросили и убили. Русские палачи в застенках бывают чертовки убедительны.

— Какое варварство! — Возмущенно воскликнул император, — эти русские свиньи в очередной раз продемонстрировали свою первобытную жестокость — они убили нашего храброго офицера лишь за то, что он исполнял свой долг. Тем более, не предъявив ему обвинения, без суда и следствия…

Граф Андраши лишь развел руками, тем самым показывая монарху, что, дескать, уповать на милосердие дикарей из этой азиатской Московии — бесполезное дело.

— Продолжайте, граф, — немного успокоившись, сказал император, и министр иностранных дел достал из своей красной папки очередную бумагу.

— Ваше Величество, в Афинах, куда корабль «Москва» пришел под брейд-вымпелом наследника российского престола, некий капитан Тамбовцев ведет секретные переговоры с королем и королевой Греции о заключения договора о предстоящем разделе между королевством и захватчиками «турецкого наследства». — Ни больше, ни меньше!

— Даже так! — Воскликнул изумленный этим известием Франц-Иосиф, — а, как же мы, ведь именно наша империя по праву должна получить все европейские владения Турции?

— Я понял так, что наша империя у них в списке наследников вымороченного имущества султана Абдул-Гамида вообще не фигурирует.

— А как же обещанные нам Россией Босния и Герцеговина?! — Возмутился двуединый монарх.

— Ваше Величество, а Россия, формально, не имеет никакого отношения к проходящим в Афинах переговорам. — Их ведет никому неизвестный капитан Тамбовцев, а цесаревич Александр всего-навсего заглянул в столицу королевства для того, чтобы навестить своего зятя и кузину.

— Какое византийское коварство, граф! — Продолжал бушевать император, — вы только посмотрите — стоило попасть этим наглецам в столицу Восточной Римской империи, как тут же они стали копировать манеру вести дела, словно они вернувшиеся домой византийские базилевсы! — Внезапно Франц-Иосиф поперхнулся, выпучив глаза. — Византийские базилевсы…

Граф Андаши вздохнув, продолжил. — К сожалению, мы никак не можем помешать этим переговорам, если в греческом парламенте у нас и есть свои люди, то они не рискнут выступить против общественного мнения. А оно сейчас полностью на стороне русских. Как и в Герцеговине, Сербии, Черногории, Болгарии, и прочих землях, которые только и ждут, чтобы их освободили от турок. В конце месяца состоится Константинопольский Собор который должен будет избрать нового патриарха… Вы правы, хотя бы в одном, эти русские восстановили древний византийский православный канон императора Константина, и при открытии собора перед клиром и миром выступят император Александр и адмирал Ларионов.

— Что же вы предлагаете делать, граф, — вздохнув, удрученного сказал император, — этого совершенно нельзя допустить, ведь не можем же мы сидеть сложа руки, и преспокойно наблюдать за тем, как у нас под боком растет, набирая силу, новая могучая держава, которая не испытывает не малейшей симпатии к нашей империи. Более того, из мелочного эгоизма мы сделали русским столько зла, что они должны нас люто ненавидеть, как и все прочие перечисленные вами народы.

— Ваше Величество, я собираюсь встретиться с канцлером Германской империи Бисмарком, который, как я слышал, выехал из Берлина для личных переговоров с русским императором. Я телеграфировал ему, и мы достигли предварительной договоренности встретиться с ним в любом удобном для него месте, например, в Лемберге, где мы могли бы обсудить наш общий взгляд на события, которые происходят сейчас на Босфоре.

Император поднял голову. — Граф, я полностью рассчитываю на вас. Напомните канцлеру Бисмарку о тех договоренностях, которые связывают наши империи, о том, что именно мы, европейцы, должны вместе противостоять русскому натиску, который грозит смертельной опасностью всему цивилизованному миру. Скажите ему, что мы уповаем, единственно, лишь на защиту Германской империи.

12 июня (31мая) 1877 года, вечер, Пирей.

Капитан Тамбовцев Александр Васильевич.

Навязанное нам морское сражение закончилось полным разгромом противника. Надводные корабли англичан быстро стали подводными, за исключением транспортов. Они спустили флаги, и сдались на милость победителя.

Мы обошлись, в общем-то, без потерь. А вот «Аскольду» досталось. Бритты ухитрились всадить в него снаряд из орудия главного калибра, и как сообщил нам капитан 2-го ранга Тыртов, на корвете есть убитые и раненые. Печально…

Весь бой я, если сказать честно, пробездельничал. Стоял на мостике с биноклем, и наблюдал за избиением супостатов. Надо сказать, что ребята с «Москвы» провели его мастерски. Греки на берегу гавани тоже наблюдали за истреблением британской эскадры, и громкими криками приветствовали каждый буль-буль очередной жертвы «Москвы».

И кто мне говорил о симпатиях греков к Британии? Тут, помимо всего прочего, все хорошо помнили, как нынешний премьер-министр Англии во время восстания греков на Крите, высказался против какого бы то ни было уменьшения прав или территории Турции. И как министр иностранных дел лорд Стенли запретил капитанам английских судов перевозить с Крита греческих беженцев, женщин и детей, спасавшихся от дикой резни, учиненной башибузуками.

Когда отгремели взрывы, и на поверхности воды остались лишь обломки, я направился в свою каюту, где еще раз прикинул расклад сил во властных структурах Греции. По всему выходило, что греки будут на нашей стороне. Во всяком случае, они всерьез готовились к возможной войне с Турцией. В конце 1876 года, после начала военных действий в Сербии и Черногории, начались волнения в Фессалии и Эпире, населенных преимущественно греками. Когда оттуда начали доходить вести о турецких зверствах, всю Грецию охватило сильное возбуждение. Парламент вотировал экстраординарный кредит в 10 млн. драхм на военные приготовления, и принял предложение о призыве под ружье 120 тысяч человек. И это при менее чем двухмиллионном населении страны?

А в начале 1877 года был принят и закон о всеобщей воинской повинности. В апреле 1877 года, когда Россия объявила войну Турции, греки были готовы выступить вместе с ней против общего врага. Но глава английского правительства Дизраэли заявил, что движение греческих войск через турецкую границу вызовет немедленное занятие Пирея британскими войсками. Гм, вот значит, когда англичане положили глаз на Пирей! Ну, что ж, попытка его занятия состоялась… Правда, результат… Можно сказать, что они его заняли. Броненосцы — место на дне Пирейской гавани, а индийские сипаи еще лет десять будут мести афинские улицы и вскапывать греческие огороды.