Василий Панфилов - Улан. Экстремал из будущего Страница 13

– Чистая техника – не хуже, чем у меня, – то осчастливил парня.

Вообще-то говоря, Игорь не проиграл ему ни одного поединка, но сам себе честно признавался, что изначально выигрывал, скорее, за счет скорости, силы и выносливости, чем за счет тактики и техники. И нет, спортивно-дуэльные методы не слишком годились – крестовый бой предназначен для тяжелой сабли, и движения здесь от движений спортивного фехтования отличаются сильно. Так что, по сути, Игорю пришлось учить нечто новое, потому и так обрадовался.

С того дня поручик стал разговаривать с ним и вообще – выделять. В эскадроне только он да капрал Репин были дворянами, теперь же и попаданца признали за своего. Вскоре после этого он стал своим и для остальных дворян полка, а затем и соседних, «дружественных» полков. Между прочим, достижение, потому как дворянской грамоты у него не было – по вполне понятным причинам.

Завязав с заработками кулачного бойца, он долго думал – как бы заработать? Откровенно говоря, думалось хреново. То есть идей для прогрессорства – уйма, но все эти идеи требовали денег на свое воплощение, не обещая отдачи в принципе. Для примера он помнил, как можно сделать настоящий грифельный карандаш современного ему образца.

И что? Все равно требовался материал для опытов (а графит почему-то стоил сейчас очень дорого), какое-то оборудование – и денег на все это. А самое главное – смысл в затее появлялся только в том случае, если наладить достаточно крупное и желательно секретное производство. Зачатки патентного права только-только начали появляться в Европе, и любой ловкач смог бы заняться производством карандашей, узнав секрет.

Во всем так! Нужны солидные деньги на воплощение идей – при том, что денег требовалось тысячи, а отдача не гарантировалась. Слава изобретателя? На фиг, дайте деньгами!

Решение пришло в один из дней, когда он, сидя у покрытого морозными узорами маленького оконца, задумчиво рисовал пером на бумаге во время очередного урока писаря.

– Ты меня слушаешь-то? – спросил недовольно Тимофей.

– Слушаю, – и пересказал его речь.

– Да все равно, не дело бумагу впустую марать, чай, она денег стоит.

С этими словами писарь подошел поближе и…

– С нами крестная сила! – внезапно воскликнул он, перекрестившись. – Это что – ты нарисовал?

– Ну да. – Попаданцу стало немного неловко, вдруг какой религиозный запрет?

Тимофей взял листок с собственным портретом, нарисованным пусть в весьма небрежной манере – скупыми линиями, но достаточно умело. Взгляд его затуманился…

– Ишь… А настоящий патрет намалюешь?

Настоящий «патрет» нарисовать Игорь мог, но только графикой или вот так – чернилами. Ну не учился он всерьез, так что с краской почти не работал. Так – на уроке от скуки или в транспорте. А что может быть под рукой в таком случае? Правильно – маркер, ручка, карандаш.

Рисовал, тем не менее, хорошо и, как выяснилось, даже слишком. В Петербурге количество людей, хоть как-то знакомых с техниками живописи, исчислялось количеством пальцев…. Ну ладно – с ногами.

Рисовал Русин на обычных листах бумаги карандашами, но покупателей это не смущало. Достаточно быстро его произведения завоевали определенную популярность. Наибольшим успехом пользовались фигуры неких абстрактных купальщиц и всевозможная обнаженка, покупатели которой моментально платили, краснели и бережно прятали рисунки куда-то за пазуху. Вторыми по популярности шли портреты.

Денег за свое мастерство попаданец не драл – от двадцати копеек до рубля. Но, учитывая, что даже на «рублевые» картины уходило у него не больше часа, то в кошельке парня снова завелось серебро, а затем и золото.

Торговался и занимался продажей Тимофей, имеющий на этом десятипроцентную комиссию. Попаданцу же в принципе не нравился сам процесс торга, так он еще и отнимал порой больше времени, чем сами рисунки.

Глава 10

Приноровиться к охотничьим лыжам было нетрудно. Игорь частенько катался как на беговых, так и на туристических, так что опыт был. Правда, лыжи восемнадцатого века отличались от привычных очень сильно – короче почти вдвое, шире, подбиты мехом лося, и вдобавок к ним не полагалось палок. Но то ли опыт сыграл свою роль, то ли еще что, но уже через пять минут попаданец бойко скользил за шустрым Афоней – денщиком поручика Рысьева.

Денщик несколько дней назад наткнулся на следы медведя и поспешил доложить начальству. Под Петербургом они встречались нечасто, да и желающих поохотиться многовато – гвардия в полном составе. Так что выезжали тайком – вроде как на волков поохотиться.

Вот серых как раз было много по окрестностям, и попаданец уже успел поучаствовать в нескольких охотах на них. Вспомнил, и дрожь предвкушения пробежала по телу парня, он давно уже скучал по острым впечатлениям. А когда выходишь на стаю и у тебя кремневое ружье с одним зарядом и кинжал… впечатления гарантируются. Даже страховка нескольких товарищей по соседству не дает абсолютной безопасности. Да чего далеко ходить – собственноручно убитый кинжалом волк у Русина уже есть. А еще рысь, а это, между прочим, куда как серьезно…

– Тиха… – раздался голос проводника, и охотники замерли, всматриваясь и вслушиваясь в зимний лес.

– Двигаем, показалось, – облегченно выдохнул Афоня.

Компания была небольшой – Рысьев, Репин, Никифор и Русин, ну и Афоня. Добывать зверя решено было с помощью рогатин, так что Игорь из-за отсутствия опыта был на подстраховке.

– Пришли, – тихонечко шепнул денщик, – вот парует.

Приглядевшись, парень увидел легчайший парок над одним из сугробов. Мда, пройти мимо такого горожанину – как делать нечего. Рассредоточились по поляне – Никифор и Игорь с ружьями чуть поодаль, Репин с Рысьевым – с рогатинами, ну и Афоня – с длинной жердиной.

Слегка утоптали снег, осторожно, чтоб не слишком скрипел, постоянно замирая и прислушиваясь к берлоге. Наконец, приготовления закончены, и денщик, перекрестившись, начал жердиной расковыривать снег там, где предположительно находился вход. Делалось это для того, чтобы не ошибиться и встретить зверя в нужном положении. Если же он успеет проснуться, дела могут принять печальный оборот.

Сердце у попаданца колотилось так, как не колотилось во время парашютных прыжков, – и ведь еще ничего не началось!

– Давай… – негромко приказал поручик, и Афоня, крепко сжав челюсти, с силой ткнул жердиной в проход и начал ворочать ей. – Попал, – от волнения голос денщика стал писклявым, – выжидает… Есть!

И тут медведь вылетел огромной мохнатой торпедой, оглушительно ревя. Рысьев взревел ненамного тише, но тщетно. Зверь был старый, битый и вставать на дыбки не собирался, попер «кабаном». Шел он на поручика – и быстро! Тот сунул было рогатину в морду зверюге, но медведь отмахнулся от нее лапой, сломав как щепку.

– Бах! – прогремело ружье попаданца, и кусок свинца впился в мохнатое тело. Не насмерть, позиция была не самой удачной, но зверь хотя бы отвлекся и развернулся к Игорю. Егор Репин мгновенно всадил жало рогатины в бок зверю – и снова не насмерть!

Однако матерый все-таки встал на дыбки.

– Я! – крикнул поручик, выхватывая кинжал. – Отвлекай!

Игорь не нашел ничего умнее, чем кинуть в медведя разряженное ружье. Глупо, но сработало, тот перехватил оружие лапами, отвлекшись на мгновение. Командир же тем временем моментально оказался рядом со зверем и ударил его кинжалом в грудь.

Миг – и тут же отступил на несколько шагов назад, настороженно пригнувшись. Мохнатый коротко взревел, по телу прошло судорожное движение, и он упал на истоптанный снег, замаранный кровью.

– Ну! – коротко сказал Рысьев. – Сделали!

От избытка чувств попаданец взвыл по-волчьи, успели уже научить. Через несколько секунд торжествующий вой подхватили и остальные.

Сдирать шкуру и разделывать тушу доверили Афоне, но Игорь напросился к нему в помощники – полезное умение, может пригодиться. Денщик на удивление быстро снял шкуру – не более, чем за полчаса. Правда, попаданец немного помог ему: то тянул за шкуру, чтобы легче отходила, то переворачивал тушу.

– Не, – словоохотливо делился Афоня секретами, – ты не руби, ты по суставчику разделывай.

– Да моим кинжалом можно эти кости рубить! – засмеялся попаданец.

– Вот же голова – два уха, – неодобрительно покачал головой денщик, до службы профессионально занимавшийся охотой, – рубить… Рубить-то можно, но не нужно. Может, твой кинжал и выдержит, вот только потом его к кузнецу придется относить – править. И что, не жалко оружия? Да и быстрей по суставчику-то, и мясо дольше хранится.

– Спасибо за науку, Афоня, – серьезно сказал Игорь.

– Да с нашим почтением, боярин, – осклабился тот, – всегда помогу.

Во время разделки охотники успели вытащить печень и откромсать себе по куску, сожрав ее сырой.

– Да бери, бери, – настойчиво совал ему кусок Никифор, – эт как посвящение охотничье.