Андрей Захаров - Бородатые боги Страница 13

По заветам предков, чтобы народ имел много воинов и был сильным, ни один мужчина и ни одна женщина уаминка не должны быть одиноки. Если женщина становилась вдовой, то по выбору вождя и с ее согласия, другой мужчина обязан взять ее в жены вместе с детьми и заботиться о них. Из-за частых войн, почти каждый мужчина-уаминка имел по две, а то и по три жены с кучей детей, воспитанием которых занималась вся община. Но все равно на всех незамужних восемнадцатилетних девушек женихов не хватало и поэтому им приходилось часто выполнять мужскую работу, в том числе и воевать, забрасывая врагов камнями с помощью пращи…

— Я знал, что они придут. — ответил Иллайюк на немой вопрос в глазах вождя. — Об этом мне сказали боги, еще перед последней полной луной. Но это не те виракочи, что приплыли в Тумбес два года назад. Они другие, не из нашего мира…

— А почему ты мне не сразу сказал об этом?

— Не был уверен. Боги сказали, что к нам придут их наследники, но когда и какие они, об этом боги промолчали.

— Что эти виракочи принесут нашему народу: смерть или радость?

— А ты как думаешь?

— Не знаю. Те, что приплыли на севере, принесли с собой смерть, погубили множество воинов и самого Сапа Инка. После них началась эта братоубийственная война… — задумчиво произнес Синчи Пума.

— И один из них тоже умер. Значит они также смертны, как и мы с тобой. — добавил Иллайюк.

— Если они несут смерть и смертны, то это не боги. Наши боги несут добро и они бессмертны. — сделал вывод вождь. — Если эти, не такие, мы должны их убить.

— А если нет?

— Если они боги или дети богов, тогда дадим им дары и может быть, откроем тайну, завещанную нам хранить. Но меня волнует другое… Как они попали туда?

— Ты сам на это уже ответил, Синчи. — улыбнулся верховный жрец. — Если бы они были смертными людьми, то попасть туда, минуя нас, не смогли бы. Значит они — боги или дети богов.

Иллайюк показал на большой лист с пометом лежащий на скамье:

— Это помет их животных. У нас таких нет. Значит, это они перенесли виракоча в священную долину…

— А почему, тогда они идут сейчас по тропе «посвященных» через густой лес, а не летят по небу как боги? — возразил вождь.

— А ты вспомни о наших богах-виракочах?! Они ведь тоже сначала сюда прилетели, но потом, оставив нашим предкам свою большую птицу, пошли по земле учить людей. — парировал жрец. — Но здесь я с тобой соглашусь. Надо посмотреть кто это. Пока мы только слышали о них, но не видели.

— Ас. Да будет так! — воскликнул Синчи Пума, приняв решение. — На тропе «посвященных» нас ждет Качи с сотней воинов. Пойдем и посмотрим…

Через некоторое время, вождь и верховный жрец уаминка, с оружием в руках, в сопровождении жрецов и воинов, вышли на тропу «посвященных»…

— Качи! — приказал Синчи Пума склонившемуся перед ним племяннику. — Возьми пятьдесят воинов. Сделаешь засаду. Часть спрячешь по эту сторону Серебряного ручья, а часть на другой стороне, вдоль тропы «посвященных»… Следи, чтобы никто из «чужих», не перешел через висячий мост. Убивать никого не надо, просто не пускай их на этот берег. Мы зайдем им сзади. Если это враги, окружим и убьем всех. Если нет, я первым выйду им на встречу. Когда ты их увидишь, дай сигнал дымом.

— Я понял тебя, отец!

Вайра с Юску догнали «чужих» только вечером, когда уже начинало темнеть. Увиденное поразило их!

Впереди передвигались существа высотой в два человека и на четырех ногах, больше ламы в два, а то и в три раза! У существ было по две головы и они разговаривали между собой на непонятном, но человеческом языке!

Когда существа вышли на небольшую поляну, они начали разделяться надвое и ходить отдельно друг от друга! При этом меньшие части стали похожи на людей, снимали с голов мохнатые шапки и разговаривали между собой по-человечески! А большие части, о четырех ногах и с длинным хвостом, только мотали своими головами и фыркали, щипая траву как ламы!

Видя такое, молодым охотникам хотелось вскочить и броситься на утек, куда глаза глядят! Большего страха в жизни ни Вайра, ни Юску никогда не испытывали!

Но оба, хотя пока и не посвящены в воины, но уаминка, а в этом народе трусов никогда не водилось. Хороши, охотнички-следопыты! Не узнав всего, убежали домой! Это был несмываемый позор на всю жизнь. После такого позора, Вайра никогда бы не стал вождем. Трус не может быть вождем народа уаминка!

Пересилив свой страх и обменявшись взглядами, оба решили остаться до конца. Но скоро наступит ночь, а ночью в диком лесу человеку одному быть опасно. Тем более, что где-то рядом бродит пума-отец. Охотники решили повыше забраться на дерево и привязать себя к нему, чтобы во сне не свалиться на землю. Хоть пума и умеет лазить по деревьям, но он нападает, только прыгая с них на свою жертву расположенную внизу, а так, можно отбиться от него и копьями.

Находящиеся на поляне пришельцы, развели два костра и уселись возле них. От костров начало вкусно пахнуть едой, веселые огоньки освещали лица «чужих» и отражались блесками на каких-то палках, которые те не выпускали из рук.

На лицах у многих незнакомцев Вайра увидел волосы. Что-то знакомое промелькнуло у него в голове. «Как у верховного жреца Иллайюка!» — подумал он. Затем, чуть не воскликнул и не выдал себя: «Это же бороды! Как у виракочей!». Сразу же вспомнилось детство, рассказы отца и жреца Иллайюка о происхождении народа уаминка. От нахлынувшего возбуждения хотелось кричать и прыгать как маленькому Сайри. Он увидел богов-виракочей!

В чувство молодого охотника привело прикосновение руки Юску. Друг склонился к самому уху и еле слышно прошептал:

— Вайра! Это виракочи?! Они вернулись?!

Глава 4

— Михаил Николаевич, а почему вы так к нам относитесь?

— Как «так» и к кому «нам»?

— К нам, к советским. Как будто до сих пор, мы с вами враги. — уточнил Попов, обращаясь к Новицкому. — Гражданская война ведь давно закончилась…

— Это для вас, подпоручик, гражданская война давно закончилась, — сделав упор на «подпоручик» и «давно», ответил Новицкий. — Я же, еще вчера со своими терцами, красным, прошу прощения, советским, головы рубал. Такое сразу не забудешь…

— Я не подпоручик, а лейтенант. И мы не в царской армии… Прошу это учесть, в дальнейшем. — обиделся Попов.

— Простите великодушно, товарищ лейтенант! — с издевкой произнес Новицкий, особо выделяя слово «товарищ». — Не думал я, что в русской армии, после гражданской войны, советские обзовут офицеров на немецкий манер. Не зря ваш авантюрист Ульянов-Ленин германцам и жидам продался…

Тропа, по которой ехали два всадника спокойно позволяла им находиться стремя в стремя. Она была широка и выложена небольшими каменными плитами, но со временем, некоторые плиты разошлись в стороны и освободившаяся земля густо заросла травой. Впереди ехала разведка состоящая из двух казаков и одного красноармейца, все остальные, попарно, двигались вслед за своими командирами.

— Да я вас сейчас! Да за такие слова! — Попов машинально потянулся к автомату, но затем остановился. — Повезло вам, ротмистр. Будь мы в моем времени, с вами бы по-другому поговорили!

— Зато вам, не повезло, лейтенант! — усмехнулся Новицкий. — Сделай вы хоть одно неверное движение в мою сторону, через мгновение вы со своими бойцами были бы трупами. Я своих казаков знаю и в них уверен!

— Ой ли?! А времена-то сейчас другие!

— Времена-то другие, да люди те же. — лицо Новицкого стало серьезным. — Я со своими людьми не один бой прошел. Каждого знаю как себя и в каждом уверен. Я, за своих людей убью любого и они за меня, также. Мои казаки, за секунду шашкой головы срубают. Вы можете тоже самое сказать о своих солдатах?

Попов задумался. А действительно, знает ли он своих красноармейцев так, как Новицкий своих казаков? Сколько ты командуешь ротой, меньше месяца! Из первого состава твоего родного взвода осталось всего ничего, пять человек! Остальные, все сборные из разных подразделений. Кто и на что способен, ты толком и не знаешь! Выходит, что ротмистр прав. Не стоит затевать драку, да и время не то.

— Ладно. Забыли. Извините, сорвалось. — нехотя извинился Попов. — Но и вы поймите меня. Так относится к людям, хоть и к бывшим врагам, как к скоту, нельзя.

— А вот тут, вы ошибаетесь, юноша. Я никогда не считал свой русский народ скотом, то есть быдлом. — уже в примирительном тоне начал разьяснять Новицкий. — Среди любого народа есть хорошие и плохие люди. Хороших людей больше, но почему-то чаще встречаются плохие, и они, как правило, стремятся к власти любым путем: ломая все, обманывая и идя по трупам. Вот этих «плохих», я и считаю быдлом, возомнивших себя богами. Человек смертен, поэтому он не может быть богом, но некоторые этого не понимают и думают, что они все могут. А так не бывает. Господь бог, знаете ли, любит порядок и не терпит своеволья, всегда наказывая за это…