Павел Дмитриев - Разбег в неизвестность Страница 13

Во-вторых, промышленные компьютеры нужны СССР еще больше, чем «большие» ЭВМ. Более того, без этих «рабочих лошадок» невозможно дальнейшее совершенствование технологий по линии полупроводников. Это дает для военных хороший полигон, ведь условия работы в советских цехах будут пожестче, чем в бою или на службе в разведке. В конце концов, взвод вооруженных автоматами бойцов НОАК[67] ничуть не опаснее слесаря Василия с ломиком.

На этом фоне логично выставить НИИ «Интел» заказчиком мощного и универсального промышленного устройства. А также разработчиком технического задания, источником дефицитных ресурсов, отвешивателем волшебных пенделей смежникам и вообще всем врагам социалистического прогресса в деле компьютеризации промышленности. Побочная и скрытая от супостата задача – получить параллельную линейку ЭВМ, качественно заточенных под нужды КГБ. Вплоть до возможности установки специальных криптографических модулей.

Против такого обоснования ничего не смог возразить даже Председатель КГБ. Более того, он не постеснялся напрячь свое ведомство и вывалил на меня информацию о наиболее реальных проектах, ведущихся в СССР по нужной тематике. Да что там, преисполненный энтузиазма Семичастный был настолько любезен, что рассказал об основных интригах МЭПа и руководителях разработок. Местами совсем непечатно, но очень даже по существу.

Вот только после ознакомления с полным «списком героев» мне стало грустно…

Собственно, небольшой опыт в применении контроллеров двадцать первого века у меня имелся. К примеру, простеньких устройств удаленного мониторинга теле коммуникационных узлов[68] моя фирмочка установила почти сотню под разные конфигурации оборудования заказчика. При размере в полпачки сигарет и цене около двадцати долларов две тысячи десятого года устройство имело:

* полтора десятка дискретных вводов-выводов (по сути, они контролировали состояние контакта разомкнут-замкнут);

* ввод с аналого-цифровым преобразованием, АЦП;

* обратный, в смысле цифро-аналоговый выход ЦАП;

* возможность подключить датчик температуры по трех– или четырехпроводной схеме;

* интерфейс Ethernet.

Как опции шли дополнительные платки размером с ноготь большого пальца. Например, был востребован модуль хранения «тиков» с импульсного датчика счетчика воды или электричества. А на сильно удаленные объекты ставили дополнительный блок GSM, который давал возможность хотя бы перезагрузить «подвисшее» оборудование узла.

Пришлось сталкиваться и с «чистым» управлением производством, а именно здоровенным агрегатом для расфасовки воздушной кукурузы «Витек». По сути, там все сводилось к уже упомянутому функционалу, только вместо Ethernet использовался RS-485. Тензодатчик весов был заведен на АЦП, с ЦАПов бралось управление электроприводами. Сработкой механизмов и датчиками управляли линии дискретного ввода-вывода. В теории, десяток таких контроллеров должен был управляться одной серьезной ЭВМ, но на ее внедрение у фабрики вечно не хватало средств.

Таким образом можно было собрать относительно сложный комплекс. При этом сами «органы» управления подключались вполне локально, по несколько десятков, а то и единиц на каждый контроллер.

…Но то, что я увидел в аналитике управляющих ЭВМ шестьдесят шестого года, полностью перевернуло мое понимание отрасли.

Собственно, претендентов было всего три.

Во-первых, ВНИИЭМ под руководством А. Г. Иосифьяна. Огромный институт с длинной историей и своим опытным заводом, который трудился в основном на нужды космоса, оборонки и атомщиков. Впечатляющий набор достижений и орденов. Но их «ВНИИЭМ-3» была лишь оттюнингованной версией ЭВМ «М-3»[69], разработанной давно и совсем другим коллективом[70]. Что, к сожалению, делало наше сотрудничество беспредметным, ведь ничего, кроме весьма общего техзадания, НИИ «Интел» предложить не мог.

Однако параметры этого устройства внушали уважение. Язык высокого уровня Cobol, работа в реальном времени (тут использовался термин «натуральный масштаб»), электронные таймеры на четыре тысячи девятьсот шести каналах дискретного ввода-вывода. Время преобразования на пятисотдвенадцатиканальном АЦП, или, как тут говорят, «из непрерывной формы в дискретную» – два килогерца, обратное, через ЦАП – еще быстрее. Длина слова – двадцать четыре бита, скорость работы до семисот пятидесяти тысяч операций сложения в секунду.

Настоящий монстр! По возможностям эта управляющая ЭВМ выглядела на пару порядков мощнее привычного мне по две тысячи десятому году промышленного контроллера! Если, конечно, не обращать внимания на смешную скорость АЦП и габариты, ничем не уступавшие хорошо знакомой БЭСМ-4.

Следующим шел представитель глушковской или украинской школы. Разумеется, не «МИР», на такое он попросту не тянул, да и вообще, сложно было представить себе что-то менее подходящее для промышленности – архитектурно и идеологически.

В противоположность ему «Днепр» оказался вполне пригоден для задач управления. Производительностью он заметно уступал изделию ВНИИЭМ. Всего восемь тысяч операций в секунду, двадцать шесть разрядов. Внешних портов раза в два меньше, зато «железо» компактнее – пятьсот двадцать килограмм.

Однако показываться в Киеве после разговора с академиком Глушковым совсем не хотелось. Да и сама ЭВМ «Днепр» не будила особо теплых чувств, классические шкафчики, всего и разницы – не двухметровые вдоль стенки, а в полтора раза ниже и посередь зала.

Замыкало список ленинградское СКБ-2, директором которого значился Филипп Георгиевич Старос. Их ЭВМ называлась УМ1-НХ, имела производительность лишь пять тысяч операций в секунду и пятнадцать разрядов. Базовое количество каналов ввода-вывода оказалось необыкновенно скромным, то есть примерно соответствовало привычным для меня значениям, хотя и могло быть значительно расширено дополнительными блоками. Но размер… Эта ЭВМ была настольной! Всего-то плотно набитый печатными платами сундук метровой ширины. Совершенно необыкновенное обстоятельство для СССР тысяча девятьсот шестьдесят шестого года!

Большой плюс состоял и в том, что в данный момент эта команда находилась в «подвешенном состоянии». До смерти Королева они принимали участие в космической гонке с проектом бортовой ЭВМ УМ-2С. Но сейчас в этой отрасли шли глобальные перестановки, и никто толком не знал, чем закончится катавасия[71]. Товарищ Устинов имел на Староса виды в плане каких-то морских систем, но в данном случае был готов уступить нам «право первой ночи».

Не обошлось без существенного «подводного камня». Причем почти в буквальном смысле – ЭВМ УМ1-НХ имела военного «братика» – БИУС «Узел» для советских подводных лодок[72]. Нельзя в самой «миролюбивой» стране мира делать хоть что-то нормальное исключительно на гражданские нужды, не иначе Маркс с Лениным запретили. Впрочем, Семичастного это не смутило, видимо, флот и КГБ в данный момент времени были настолько далеки друг от друга, что еще не утратили способности конструктивно сотрудничать.

Однако еще более интересной оказалась личность директора СКБ-2. Он был иммигрантом из США![73] Не знаю, какая причина побудила его покинуть «страну свободы» и сколько раз он об этом пожалел, но в СССР Старос развил бурную деятельность. Говорят, что именно благодаря его лоббированию микроэлектроники перед Хрущевым подмосковный Зеленоград был срочно перепрофилирован с текстильного направления на полупроводниковое. Вот только видеть иностранца на высокой должности захотели не все. Желанное и фактически обещанное место директора «Центра микроэлектроники» прошло мимо, влияние Филиппа Георгиевича стало быстро падать. Для начала его задвинули в замы по науке, а после снятия «защитника и благодетеля» с должности Первого секретаря ЦК КПСС лишили даже этой должности.

Излишне говорить, что мое желание познакомиться с этим незаурядным человеком, а тем более привлечь его к разработке компьютера, возросло до предела. Но не идти же к нему с пустыми руками?

Для начала надо было определиться со сферой использования. В шестьдесят шестом году никому в голову не приходило ставить промышленные ЭВМ на отдельные станки или агрегаты. Наоборот, они контролировали ключевые техпроцессы предприятий. К примеру, мощный прокатный стан или электростанцию с ее многочисленными вентилями, задвижками, датчиками температуры, скорости, давления и другими важными вещами. Небольшое «расследование» показало, что на УМ1-НХ, к примеру, была построена система автоматического контроля и регулирования для второго блока Белоярской АЭС[74]. Всего лишь две ЭВМ, работающие в режиме «горячего» резерва, обслуживали около четырех тысяч каналов ввода-вывода и сто двадцать преобразователей «угол-код», которые были хорошо знакомыми мне АЦП.