Владимир Свержин - Трехглавый орел Страница 13

Полное перечисление титулов давало время, чтобы проголодаться, даже если перед началом их оглашения ты плотно поел. Разумная мера перед ужином. Я представил себе императрицу, ждущую окончания этого экзамена по географии, и мне отчего-то стало ее жалко. Надеюсь, список городов и губерний, входящих в ее владения, она все же слушала сидя.

Наконец усердный служака дошел до любимого мной титула «и прочая, прочая, прочая», и вслед за этим, подобно чертику из табакерки или, как говаривали древние римляне, «богу из машины», пред страждущие очи приглашенных к ужину явилась сама великая государыня.

Она была немолода, и я бы вовсе не назвал ее красивой. Насколько я мог судить, и в прежние времена тоже. Но было в ней что-то такое, что делало ее выше всех только что названных титулов. Победительная улыбка, которой она одаривала собравшихся, и твердый взгляд серо-голубых глаз, безусловно, выделяли ее среди находящихся в зале дам. Вслед императрице с сафьяновой папкой под мышкой торжественно вышагивал невысокий плотный мужчина с круглым лицом и хитрыми глазами.

– Безбородко, – пояснил по мыслесвязи лорд Баренс. – Своего рода тень Екатерины. Известен прилежанием и чистописанием. Особенно ценен императрице умением складно формулировать ее мысли. Отменный казнокрад, но, впрочем, всегда блюдет интересы государыни, как свои. Или наоборот, кто его разберет. Полезный человек. У нас для него припасена пара картин Сальваторе Розы. Я уже повелел их ему доставить. Надеюсь, что сей достойный государственный муж это оценит. А в общем, мой тебе совет: всегда отмечай коллекционеров среди патриотов. Далее дежурные генералы, – комментировал мой дядя. – Вот этот красавец в завитом парике со звездой Александра Невского на груди – князь Александр Васильчиков. Полная пустота. Пожалуй, если бы на известный предмет мужского достоинства можно было вешать звезды, все остальные части тела ему были бы без нужды. Впрочем, о звезде Александра Невского мне еще не докладывали.

Слева от него генерал-майор князь Головин. Храбрец, служака. Для придворного чересчур прямодушен. Не думаю, чтобы он надолго задержался в свите. Не его стихия.

Между тем процессия, возглавляемая императрицей, все более приближалась к нам. Государыня то и дело останавливалась возле застывших в почтительном поклоне гостей, одаривая то одного, то другого милостью августейшего приветствия.

– Екатерина прошла мимо Орлова, не останавливаясь, – прошептал мой дядя. – Примечательный знак.

Следом за дежурными генералами шествовала женская группа поддержки.

– Графиня Брюс с фрейлинами, – пояснил дядя. Он собирался сказать что-то еще, но их величество резко затормозила перед посланником, одаривая его, на мой взгляд, вполне искренней улыбкой.

– Лорд Баренс, я рада вновь видеть вас в России, – на французском с легким немецким акцентом начала императрица. – Вы долго не навещали нас, друг мой.

– Увы, ваше величество, – тон моего дяди был сладок, как мед, – воля моего короля не дает мне счастья видеть вас столь часто, как бы мне того хотелось.

Довольная комплиментом Екатерина благосклонно кивнула.

– А кто сей джентльмен?

В эту секунду грохнул выстрел. С противоположной стороны зала и чуть левее меня. Заученным до автоматизма движением я шагнул вперед и развернулся в сторону выстрела, обнажая шпагу. Чего-чего, а стрельбы на императорском ужине я никак не ожидал. Но в кого бы ни целился неизвестный мне стрелок, он не должен попасть в моего подопечного.

Дамы взвизгнули, мужчины схватились за шпаги. Движения присутствующих как бы замедлились, и я увидел, как в мою сторону опускаются карабины кавалергардов. Я замер, пытаясь понять, что же произошло. Внезапно зала взорвалась хохотом и аплодисментами. Нормальное восприятие происходящего вновь стало возвращаться ко мне.

– Браво! Браво! Он закрыл собой императрицу! За колышущейся шпалерой придворных я заметил кавалергардского капрала с мраморно-холодным выражением лица, волокущего за ухо расфранченного мальчишку лет двенадцати. Ухо у юнца было того же цвета, что и кавалергардский мундир, но тем не менее терзаемый сохранял стоическое молчание, не скрывая при этом явного удовольствия произведенным переполохом.

– Пажи куролесят, – услышал я за спиной чей-то голос. – Кто-то из кавалергардов задремал, а этот, ишь, шельма, стащил патрон – и в камин. Уж сколько раз их за это драли!

Я сконфуженно послал шпагу в ножны и бочком-бочком занял свое место в шеренге.

– Прошу простить меня, ваше величество. – Я склонился в поклоне, надеясь, что пудреный парик закрывает характерное покраснение ушей.

– Доблесть, молодой человек, в прощении не нуждается. И все же, – она повернула голову к моему дяде, – дорогой лорд Баренс, представьте смельчака.

– Ваше величество, это мой племянник Вальдар Камдил, лорд Камварон. Он прибыл вместе со мной в Россию, дабы искать покровительства у вашего величества.

– Неужели моему дражайшему кузену королю Георгу не нужны подобные храбрецы?

– Все дело в том, ваше величество, что мой племянник был чересчур усерден в решении вопросов чести.

Императрица смерила меня слегка насмешливым взглядом.

– Ну что ж, мы обдумаем ваши слова. – Она кивнула, выражая высочайшее удовольствие, и прошествовала далее.

Императорская тень в лице Безбородко притормозила возле чрезвычайного посланника и, получив из его рук опечатанный королевскими печатями пакет, двинулась вслед государыне. Лишь только взгляды, которыми обменялись дипломатические «зубры», отчего-то навели меня на мысль, что господин секретарь является искренним почитателем итальянской живописи.

Я не стану описывать ужин. Мне не дано обладать памятью голландских живописцев и запоминать вид и размещение блюд, установленных на столе, а все лежавшее на этих блюдах исчезало с такой скоростью, что я едва успевал сообразить, что это было. Когда гофмаршал скомандовал сворачивать трапезу, я был уже на излете. Мне уже были до боли понятны все эти пухлые ручки и толстые щечки на придворных портретах. «Так жрать нельзя, – корил я себя, давая обет завтра не притрагиваться к пище. – А то ведь скажут, приехал из голодной Англии в Россию отъедаться, а я, как-никак, того... невольник чести. Надо поддерживать форму».

Жезл церемониймейстера вновь загрохотал по паркету, призывая придворных принять участие в следующем акте сегодняшнего представления.

– Ломбер ее величества! – произнес жезлоносец с видом таким торжественным, будто сообщил присутствующим о высадке инопланетян посреди Дворцовой площади.

Сытые и довольные участники спектакля вновь выстроились в шпалеры, ожидая вызова к карточному столу. , Впереди на правом фланге я увидел шефа кавалергардов, расправившего плечи, словно стремясь закрыть собой весь строй.

– Григорий Григорьевич, – обратилась к нему императрица с улыбкой любезной, как повестка в суд. – Мой дорогой граф, у меня для вас важное поручение. Мне кажется, полуденная пушка стреляла сегодня совсем не громко. Сходили бы, душа моя, разобрались, в чем дело. Вы ведь у нас генерал-фельдцехмейстер.

Я увидел, как вспыхнуло гневом лицо недавнего фаворита.

– Я счастлив служить вашему величеству! – сцепив зубы, процедил он, улыбаясь недобро. – Но деяние это столь велико и столь ответственно, что я осмелюсь просить себе в помощники дежурного генерала вашего – князя Васильчикова. Дабы дать ему возможность геройством своим в этом деле оправдать звезду, коей вы изволили нынче украсить его грудь.

Екатерина насмешливо посмотрела на Орлова, затем, через плечо, на побледневшего Васильчикова:

– А и то, князь, сходите, развейтесь.

Затем, напрочь теряя интерес к эскападам Орлова, она скользнула взглядом далее и остановила его на Преображенском подполковнике.

– Первым моим партнером в игре будет Григорий Потемкин, вторым – лорд Джордж Баренс, третьей я желаю видеть графиню Брюс.

Представление было окончено, этикет соблюден, и с этого момента начиналась произвольная программа. Отыскав среди толпы придворных герцогиню Кингстон, я предложил ей руку, и мы отправились осматривать достопримечательности дворца. Что и говорить, кроме моего «дражайшего дядюшки», это было единственное лицо, знакомое мне здесь, и, признаться, смотреть на это лицо мне с каждым днем становилось все приятней и приятней.

– Это ее возлюбленный, – услышал я за спиной негромкую русскую речь. – Непонятно, то ли она уехала за ним из Англии, то ли он за ней.

– Ну что вы! – произнес другой голос. – Конечно же, она. Говорят, он ужасный дуэлист, и уж точно известно, что он заколол на дуэли бывшего любовника этой прелестной молодой особы, герцога Гамильтона.

– Да ну!

– Вы же сами слышали, что говорил его дядя. Этот смельчак весьма рьян в вопросах чести.

– Говорят, герцогиня несметно богата, – поменял тему первый голос.