Олег Волков - Яд власти Страница 13

– Прошу вас, проходите, – утус Жуан толкнул дверь в личные покои Великого Сахема.

Внутри домика никакой сногсшибательной роскоши из разряда стульев из чистого золота, паркета из серебра и соболиных шкурок вместо занавесок. Что прихожая, что нижняя гостевая комната, обе похожи на жилище богатого преторианца из Чёрного город. Дом витуса Окрена обставлен практически так же. В прихожей обычный деревянный пол, скрипит даже, и вешалка, пустая.

Утус Жуан, с видом человека, который бывал здесь много раз, сразу же повёл на второй этаж. Нарт осторожно прикоснулся к деревянным перилам. Сам витус Умелец ступал по этим ступенькам. Мечта вот-вот исполнится. А вот и личный кабинет Великого Сахема.

На личном рабочем месте витуса Умельца, как и во всей Обители, за маской пренебрежения к роскоши угадывается могучее величие. По размерам рабочий кабинет Сахема никак нельзя назвать большим, всего пять на пять метров. Стёкла на окнах цветные, но однотонные, кабинет залит приятным светло-голубым сиянием. Добротная печь сложена без каких-либо изразцов, зато очень аккуратно, каждый кирпичик старательно отполирован. Вдоль стены высокий книжный шкаф. Широкие полки сплошь заставлены тяжёлыми толстыми книгами. В углу, между шкафом и окном, рабочий стол Сахема. На столешнице медный канделябр на три свечи, а рядом чернильница из полированного зелёного камня с белыми прожилками. Возле стола три чёрных стула с изогнутыми спинками. Самый большой и удобный на рабочем месте, два других, для посетителей, сдвинуты в сторону.

За печкой, слева, Нарт вытянул голову, за плотной тёмно-синей занавеской узкий проход. Там, не иначе, личная спальня Великого Сахема. Здесь витус Умелец не только работал, но и отдыхал. Говорят, в эту спальню Великий Сахем никогда не водил женщин. Для любовных утех в Нижнем дворце предостаточно комнат.

Нарт остановился перед рабочим столом Великого Сахема. Неловко как-то, будто находишься в храме Удубы, в главном святилище Вилуры. Стул слегка сдвинут в сторону. Кажется, будто хозяин кабинете на минутку отлучился. Обитое мягкой тканью сиденье зовёт присесть и облокотиться на столешницу.

В Охотничьем дворце, где последние годы жил Сахем, нет ничего подобного. За пределами столицы витус Умелец либо развлекался, либо просто жил, бесцельно убивая время. Вилурой правили доминист. Но! Когда Великому Сахему надоедало пить, кутить и тискать по углам чужих жён, когда он вспоминал о своём самом главном предназначении, то он всегда возвращался в Тивницу, сюда, в этот домик, в этот рабочий кабинет.

Сидя именно за этим столом, Сахем читал доклады, принимал решения и подписывал указы. Среди писцов всех званий и рангов попасть в рабочий кабинет Великого Сахема считалось очень хорошим и очень дурным предзнаменованием одновременно. Очень хорошим, потому что далеко не каждый труженик чернил и палочек удостаивался чести предстать перед Великим Сахемом. Ну а очень дурным, потому что и спрашивал витус Умелец очень строго. Ни раз и не два бывало, что прямо из этого кабинета, от этого самого стола, преторианцы уводили доминистов прямиком в тюремную башню. Откуда, как говорится, до эшафота рукой подать.

Нарт так долго и молчаливо разглядывал рабочий кабинет Великого Сахема, что на время забыл о придворном летописце. Всё это время утус Жуан стоял у двери и пристально смотрел на него. Как-то неловко даже. Нарт отвернулся и принялся читать надписи на толстых корешках книг. Где золотым тиснением, где просто разноцветными чернилами выведено: «О земледелии», «О меди и прочих металлах», «О войне и мире» и так далее.

На самом удобном месте, прямо под правой рукой если не вставать со стула, стоят две особо пухлые книги. На корешке левой выведено «Гексаан». А вот вторая озаглавлена всего одним словом: «Сахем». Но, Нарт наклонился ближе, почему она так важна, если стоит на самом почётном месте рядом с Гексааном?

– Скажите, уважаемый, – Нарт повернулся к придворному летописцу, – что это за книга «Сахем» и почему она стоит на самом почётном месте рядом с Гексааном?

Простой с виду вопрос произвёл на старого придворного магическое действие. Утус Жуан широко улыбнулся и шагнул на встречу. От былой холодной неприязни не осталось ни следа.

– Молодой человек, на место Сахеме не садитесь, не надо. А вот стул для посетителей будет как раз для вас, – утус Жуан присел на ближайший стул возле стола.

Нарт последовал совету и присел рядом с летописцем. Утус Жуан, задумчиво поглядывая то на печь, то на книжный шкаф, заговорил на удивление весьма душевно и проникновенно:

– Утус Нарт, послушайте, что я вам расскажу.

Сразу же после смерти Великого Сахема ко мне зачистили незваные гости. Вы далеко не первый, кто принёс мне письмо от высокопоставленной особы с просьбой провести экскурсию по Нижнему дворцу и Обители Сахема. Почему последние два дня я и живу на Утёсе. Так-то у меня дом свой в Чёрном городе есть.

Нарт терпеливо молчит. Чувствуется, что на душе придворного летописца накипело.

– Так, – продолжил утус Жуан, – какой-то благородный юноша, обмазанный духами как девица на выданье, в первую очередь попросил показать золотой унитаз Сахема. Дескать, ему рассказывали о таком. Другого любопытного юнца больше всего заинтересовал Тронный зал. Ладно, слуга вовремя одёрнул переростка, а то он чуть не плюхнулся на каменный трон Великого Сахема. Мальчик лет пяти – шести, с такими большими голубыми глазами, так наивно и так откровенно спросил, а правда ли, что Великий Сахем кушает только сахарные орехи и мед. М-м-мда.

Утус Жуан хлопнул ладонями по коленкам.

– Вы, молодой человек, первый и пока единственный, кто заинтересовался витусом Умельцем как человеком, как личностью, а не его атрибутами власти, каменным троном и золотым унитазом. И другие экскурсанты доходили до этого кабинета и уходили от сюда с миной разочарования на упитанных физиономиях. Ну а про книги вообще никто не спрашивал, да и не замечал, поди, тоже.

Утус Жуан с кряхтением поднялся со стула и подошёл к шкафу с книгами.

– Да, я знаю – витус Умелец давно забросил государственные дела, пил, куролесил и только зря тратил драгоценное время. Но так было далеко не всегда.

Когда-то, на заре нашей истории, молодой парень по имени Саян, прозванный сородичами Умельцем, основал Вилуру. Из другого мира он, или сам Великий Создатель вложил в его голову сокровенные знания – уже не важно. Но именно Саян Умелец научил людей растить пшеницу, строить дома, разводить коров, плавить медь. Всеми современными науками, письму, чтению, математике, геометрии, мы обязаны ему и только ему.

Ещё каких-то двести лет назад витус Умелец был мудрым, справедливым и энергичным правителем. Под его началом Тивница обрела надёжную каменную защиту, а Утёс стал таким, каким мы теперь его знаем. Он не кутил по ночам с девицами, не жрал дорого вино с юга бочками, а жил и работал в этом домике. Но… Власть страшная штука.

Нарт нервно глянул по сторонам. За подобные речи, а особенно за слова «жрать», «кутить», ещё неделю назад придворного летописца ждали бы большие неприятности. Но! Бессмертного больше нет. Много чего уже изменилось, а вскоре поменяется ещё больше.

– Власть – самый дорогой, самый притягательный, самый обворожительный напиток, – глядя в окно, продолжил утус Жуан. – Но… Солёный привкус у него, вкус крови, и… страшный яд таится в нём.

Бессмертный витус Умелец продержался долго, очень долго, но яд власти всё же одолел его. Нет, не убил физически, не искалечил, не поразил неизлечимой проказой. Хуже, гораздо хуже, – витус Жуан тяжело вздохнул. – Словно щёлочь яд власти разъел его душу, отравил мысли и сознание. Саян Умелец пресытился властью и потерял к ней интерес. Но так было не всегда.

Глубокая затаённая скорбь сквозить в словах старого летописца, того, кого можно смело назвать памятью Вилуры. Утус Жуан печалится так, будто рассказывает не о Великом Сахеме, а о родном беспутном сыне.

– Здесь, молодой человек, – летописец с любовью и нежностью провёл морщинистой ладонью по запылённым корешкам, – мудрость Сахема. Все эти книги написал именно он. Витус Умелец очень хотел сохранить свои знания и передать их нам, простым смертным. Он действительно верил, что однажды закончит свою миссию на Миреме и Великий Создатель заберёт его к себе. Ведь даже Гексаан, нашу священную книгу, написал именно он.

Кажется, будто утус Жуан забыл о первоначальном вопросе, но нет. Дрожащей рукой старый летописец стащил с полки тяжёлый том и бережно положил его на стол. Как и на корешке, на обложке написано одно единственное слово: «Сахем».

– Эта книга переписана всего в трёх экземплярах. Это первый. Второй хранится в казне, среди сундуков с золотыми и серебряными виртами. А третий в моём кабинете в Нижнем дворце. Витус Умелец настолько высоко ценил эту книгу, что строго настрого запретил давать её кому бы то ни было, пока был жив и правил сам. Но сейчас его нет.