Сергей Буридамов - Утерянные свитки клио Страница 13

Разговоры ненадолго стихли, когда по лестнице, ведущей на второй этаж, грациозно спустилась хозяйка. Какое-то время длились традиционные расшаркивания, затем беседа продолжилась.

Старик окинул скучающим взглядом разношерстную компанию, наполнившую сегодняшней ночью гостиную родового поместья хозяйки, или, как она себя любила именовать, Cмотрящей во мглу. В этой пестрой группе собрались люди различных профессий и статусов: от дипломатов и зажиревших представителей золотой молодёжи до простых тружеников и бедных студентов. Конечно, никто из собравшихся не раздавал визиток и не делился своей биографией, соблюдая главное требование клуба – инкогнито, но детали одежды и внешний вид спутников часто выдавали их положение в обществе. Сам Марк работал адвокатом в элитной юридической компании, его внешний вид должен был соответствовать размеру его гонорара, что доставался ему за ведение дел отъявленных экономических махинаторов. Однако он намеренно сменил дорогой костюм, полагающийся ему по долгу службы, на затертый простенький пиджак и брюки, превратившись в неприметного клерка.

Сейчас он уже и сам не мог припомнить, как попал в это сомнительное общество под громким названием клуб «Детей смерти». Возможно, он тоже в один прекрасный день пресытился обыденной суетой, и ему захотелось чего-то нового, волнующего и заставляющего почувствовать вновь вкус жизни. И вот по совету одного клиента, заметившего его пустой взгляд, он познакомился с хозяйкой, а через несколько дней вступил в ряды «детей».

Все началось привычно – с рассказов и баек о привидениях и нечисти. О них вещали юноши, стараясь тем самым произвести должный эффект на барышень. Марк в этой браваде, в силу своей зрелости, предпочитал не участвовать. Нет, он, безусловно, мог бы поведать всем о принципах улаживания формальностей с представителями местных кланов мафии, или рассказать о том, как расправлялись с должниками американские синдикаты. Но заявление о том, что в фундаменте любимого местным бомондом популярного театра замурованы несколько перебежавших дорогу его клиентам неудачников, явно не вызвало бы бурного одобрения.

Посему Марк сохранял молчание, ожидая, когда эта прелюдия завершится, и начнётся главное действие. Сейчас бы он не отказался от сигары и стаканчика бурбона, но… инкогнито-инкогнито. Он ещё раз пробежался глазами по привлекательному стану хозяйки. Смотрящая была молода, красива и эксцентрична, словно звезда кордебалета. Она всегда одевалась дорого и со вкусом и меняла наряды к каждому сеансу. Её немного дерзкая манера общения привлекала мужчин – он часто подмечал страстные взгляды мужской половины клуба, обращённые на хозяйку. Да, несомненно, смотрящая была привлекательна и манила к себе даже такого старика, как он.

– Ну что же, – произнесла владелица клуба, – пора…

Её голос показался Марку несколько испуганным, хотя кому-кому, но хозяйке опасность не грозила. Краешком глаза он заметил жемчужный отблеск там, в дальнем углу комнаты, куда не проникал ни один лучик света. Но стоило ему внимательней присмотреться, как сполохи, настолько мимолётные, что их можно было принять за плод воображения, исчезли. Тьма будто стала ещё гуще, протянула свои чёрные бархатные лапки к группе людей в центре комнаты.

Марк знал, что произойдёт дальше, но всё равно вздрогнул от неожиданности, когда волна холода обдала его затылок, и женщина напротив него заскулила тихо, как щенок, проснувшийся и не обнаруживший рядом мать. Взгляд её был направлен вниз. Казалось, что она рассматривает его дорогие ботинки, но Марк знал, что все её мысли заняты тем, что сейчас стояло за его спиной. Он судорожно сглотнул. «Не оборачивайся! Только не оборачивайся, кретин!» – твердил он себе, до крови вдавливая ногти в холёные ладони.

Кровь бурно заструилась по венам, подгоняемая изношенным сердцем. Да! Как он любил это чувство – смесь страха и адреналина, которая так будоражит мозг и щекочет нервы. В эти мгновения адвокат словно сбрасывал с себя старческую немощь, так подло иссушившую его тело. Именно за этим ощущением молодости и обновления он, словно рьяный праведник, стремглав мчался за десятки миль в это захолустье, в этот клуб, к его пастве, на эту тайную и жуткую мессу.

Звенящая тишина воцарилась в комнате. Никто из присутствующих не смел шевельнуться. Казалось, собравшиеся даже затаили дыхание, чтобы ненароком не спугнуть гостя глубоким вдохом. Призрак скользнул за спиной Марка и продолжил свой ритуальный круговой обход, лаская холодом затылки «детей». Адвокат знал, что нельзя смотреть в лицо призванного, ибо это грозило сумасшествием любопытствующему, о чем не забывала упоминать хозяйка. Сначала это предостережение вызвало у него скептическое хмыканье, да и рассказы о призванных он считал не более чем профессиональной мистификацией. Вступительный взнос и ежемесячные платы участников клуба были не малы. Марк не редко задавался вопросом: как свое членство удерживают малообеспеченные спутники? Видимо, их присутствие было на руку хозяйке – один из ее капризов, впрочем, это было еще одной загадкой клуба, сплошь окутанного аурой таинственности. За те баснословные деньги, что отчисляли «дети», подобные адвокату, Cмотрящая могла позволить себе подобные прихоти и организовать любые спецэффекты, чтобы потешить своих клиентов. Но вся рациональность и здравомыслие, полученные за годы жизни бывалым юристом, рухнули, стоило ему впервые оказаться на сеансе. Этот сотрясающий озноб от присутствия потустороннего посетителя, его полупрозрачная сущность, парящая над полом, и ощущение липкого холодного пота, покрывающего все тело, стоило только призванному замереть возле тебя… Нет, всё это не могло быть спецэффектом. В их играх с миром мертвецов таилось что-то запретное, то, что они, заигравшиеся глупцы, постоянно тревожили, словно дразнили хищного зверя.

Тем временем потусторонняя сущность сделала круг и вновь оказалась за спиной Марка. Каким-то неуловимым чутьём он понял, что выбор пал именно на него. Понял он это за секунду до того, как она (то, что это была именно «она», он осознал позже), легко коснулась его затылка, повергнув в пучину боли.

Он был ею. Их сознания слились воедино, он видел последние минуты её жизни и ощущал тягучую смесь ужаса, боли и неземной, обволакивающей тоски. «До этого момента она ни разу не испытывала сильной боли», – догадался Марк. Он чувствовал, как она… нет, именно он пытается прикрыться обезображенными руками от ударов. Мясо бордовыми лохмотьями свисает с предплечий, пальцы разбиты и вывернуты под немыслимыми углами.

Кто этот человек? За что он так нещадно избивает её… Его? Память призрака немедленно подсовывает образ: ласковый взгляд серых глаз; цветы, преподнесённые им, встречи на мосту влюблённых, новенький замочек, замкнутый на перилах. Неужели это он? Серые глаза смотрят с такой ненавистью… Прут поднимается и опускается с равномерностью паровой машины. Марк понимает, что следующий удар будет последним. Руки уже не слушаются. Голова остается незащищенной. Он задает ей мысленный вопрос и с ужасом осознаёт, что это она задала вопрос окровавленными губами: «За что?» В следующий миг прут врезается ей в висок. Адская боль, хруст и темнота.

Марк очнулся лежащим на полу. Над ним склонились лица «детей». В глазах любопытство и ни капли испуга.

Несколько минут ему потребовалось на то, чтобы выровнять дыхание, унять дрожь в руках и очистить от тягучей чёрной патоки разум, который всего мгновение назад бился в агонии. Кто-то из присутствующих поднял адвоката под руки с пола и усадил в мягкое кресло. Смотрящая услужливо преподнесла ему стакан с прозрачной жидкостью. Терпкий вкус рома, надо отметить, дрянного качества, обжег желудок, подарив истощенному перенесённой нервной встряской телу недостающее тепло и вытравив последние остатки паники.

Марк ощутил на себе взгляды несколько пар любопытствующих глаз. Спутники сгорали от нетерпения, желая узнать подробности обрушившегося на него слияния. Сейчас, находясь в роли Избранного или, как они называли, целованного смертью, он как никогда ранее осознал схожесть «детей» с падальщиками, пирующими на костях покойных, шакалами, что радостно крутят хвостами и заливаются мерзким визгом при виде истекающего кровью раненого животного. Они ждали, ждали своей порции ужасающих картин смерти несчастной женщины, боли её разбитого сердца. В эту минуту Марк почувствовал тошноту, подступающую к горлу, и чувство омерзения к членам клуба, да и к себе самому, такому же шакалу.

Действовать нужно было осторожно. Если бы Смотрящая узнала о том, что он задумал, она бы нашла способ его остановить. Марк небрежным движением поставил бокал на стол и подергал воротник рубашки, ослабляя петлю тугого галстука.