Алексей Живой - Сицилийское королевство Страница 13

Тем временем, воевода велел своим помощникам Миклухе с Егоршей обеспечить строительство черниговского лагеря да прокорм. И только увидев своими глазами, что процесс пошел, Дрон Давыдович Бок вместе с Забубенным поспешили в гости к Субурхану. В конце концов, надо было поспешать, ханы действительно не любят ждать. Это Забубенный уже знал точно.

Пока они скакали к шатру Субурхана, Григорию в голову пришла мысль о том, почему их пригласили именно на чайную церемонию, а не на корпоративное распитие кумыса. «Странно, – пронеслось в голове у просвещенного механика, – они ведь обычно пьют кобылье молоко. Наверное, слишком много воевали с китайцами, вот и набрались. Культурные стали. Не ровен час, Субурхан перейдет на кофе со сливками и марципаном».

Когда же, миновав охрану с каменными лицами, Забубенный оказался в шатре, то увидел идиллическую картину. Посреди огромного шатра, в центре сидели все три военачальника, посланных некогда Чингисханом на усмирение половцев: Субурхан, Джебек и Тобчи.

Перед ними на низком столике, инкрустированном китайскими драконами, было расставлено несколько маленьких белых чайников и целая армия совсем маленьких чашечек без ручки. Таких, которые нужно брать двумя пальцами, очень осторожно, чтобы не раздавить.

– Ну, здравствуй, Кара-Чулмус, – усмехнулся по-доброму Субурхан, не вставая со своего места, – давно я тебя жду в гости, а ты все не едешь. И ты, воевода, здравствуй.

Хан указал на две походные табуретки напротив.

– Садитесь. Отдыхайте. Рассказывайте.

Забубенный по русской привычке хотел было обняться с Субурханом. Давно не виделись, с того самого момента как Забубенный спас ему жизнь, вытащив из реки, после неудачного приземления воздушного шара. Но монгол не любил этих нежностей. Поздоровался и то ладно. Этот водку пить не будет за встречу. Забубенный, хоть и носил статус духа-кровопийцы по имени Кара-Чулмус, на генералитет монголов давно ужаса не наводил. Потому Григорий спокойно сел на свою табуретку и стал разглядывать чайный сервиз и всякие сухофрукты в сахаре, разложенные в небольшие плошки.

Неожиданно, даже не выслушав рассказов прибывших, Субурхан, отхлебнув чая, заговорил сам, обращаясь к воеводе черниговцев:

– Много солдат ты привел воевода, знаю. Хорошо. Великий князь слово держит. А люди твои мне будут нужны. Они у тебя смышленые, я слыхал. Крепости брать обучены. Хорошо.

Помолчал немного Субурхан, покосился на Тобчи:

– Ждал я вас до последнего мгновения. Но теперь будет великая битва. Последняя битва для венгров.

Он опять отхлебнул чая, и чашка опустела. Все молчали, ожидая продолжения. Великий монгол заговорил, на сей раз, обращаясь к Забубенному:

– Видел сколько осадных машин у меня теперь?

Механик кивнул:

– Видел. Даже потрогал. Хорошие машины.

– Одну из тех, что ты сделал, повредили в прошлом бою. Надо починить.

– Починим, – легко согласился Григорий, потирая руки в предвкушении знакомой и любимой работы.

– И еще две сделать. У Эстергома стены крепкие.

– Сделаем, – опять кивнул Забубенный, – хоть дюжину.

– Нет, дюжину не надо. Пока хватит двух. Времени мало. Выступаем через три дня. Все, что тебе надо, уже готово. Слуг и помощников дам, сколько захочешь. Жить будешь в отдельной юрте при осадном обозе. А еще…

Великий монгол вдруг осекся и помолчал, словно бы в нерешительности, вспоминая какие-то события наводившие ужас даже на него, бесстрашного полководца. Но все-таки нашел в себе силы продолжить.

– А еще я хочу, чтобы ты построил мне новый воздушный шар. Даже три шара. Ты же обещал научить монголов летать по небу.

Григорий и сам вздрогнул. Последний полет экспериментального воздушного шара системы «Забубенный», работающего от печного привода на дровах чуть было не закончился плачевно для обоих первопроходцев воздушного пространства: чудо-механика Григория Забубенного и первого монгольского летчика по неволе Субурхана. Но, несмотря на дикий ужас, который вызвал у Субурхана этот первый в истории полет, тяга к небесам у него осталась.

«Да, – подумал про себя Григорий, – подсел парень на авиацию. Полеты это как наркотик, даже круче. Так, глядишь, скоро не воздушные шары, а космические ракеты начнем строить в Великой Степи. И первым космонавтом будет какой-нибудь Джанибек. Не зря ведь китайцы в монголов уже постреливают первыми ракетами. А монголы народ любознательный. Все, что видят полезного, запоминают, а потом используют против изобретателей. Аналитики, блин».

Но вслух Григорий естественно сказал:

– Построим. Дайте срок.

– У тебя будет все, что надо, – подтвердил свое намерение Субурхан, – только построй для нас летающие шары.

Это означало неограниченный кредит. Забубенный кивнул. Он чувствовал себя самым счастливым механиком на земле. Именно так и рождаются великие проекты. И фантазии уже начали уносить его в космос. Но тут в разговор вступил молчавший до той поры Джебек, вернув механика на землю.

– Тобчи рассказывал, что ты извел всю нашу запальную смесь на подрыв одного замка?

Забубенный кивнул.

– Да там и было то всего два бочонка. Зато, как шарахнуло – любо дорого посмотреть.

Джебек усмехнулся.

– Замок хорошо, но венгров там было мало. А нам надо взять Эстергом, там много солдат и крепкие стены, а смеси больш нет.

– Ну, предупреждать надо, – покосился на Тобчи механик, озадачившись, – кто же знал, что это весь ваш боезапас для минного дела.

Монголы помолчали. Выпили по паре глотков ароматного китайского чая. Легкой тенью возникла служанка, заменила пустые чайники на полные, и исчезла, словно ее никогда не было.

– Эстергом мы взять и так, – высказался, наконец, Тобчи, – разбить конницу короля, уничтожить все силы венгров, и город сдадут. Так было всегда и со всеми. Будет и сейчас. А из того замка мы привезли тебе Субурхан много ценный груз. Трех знатных пленных – папский легат, венгерский жупан и рыцарь тевтонцев. Их захватили храбрые люди воеводы.

Субурхан одобрительно посмотрел на Дрона Давыдовича, который с удовольствием потягивал чаек, в душе сетуя на то, что чашки больно маленькие. Русскому человеку не хватает.

– А еще привезли секретные бумаги, – продолжал Тобчи, – половина из них переписка пленного епископа с папой римским. Он призывает папу прислать быстрее на помощь венграм войска, чтобы остановить нас и уничтожить. Папа уже собирает крестоносцев в итальянских, польских и немецких землях. Он объявить новый крестовый поход против нас и русичей.

Забубенный удивленно покосился на воеводу черниговцев: ну, дает этот «толмач-венецианец», на ходу все письма епископа перевел. Хотя, если они была на латыни, то ничего удивительного, просто прочитал. Вот если бы там шифр какой был, то повозился бы с ним этот «венецианец». И не разгадал бы наверняка. Паписты эти, которых на Руси прозывают папежниками, хитрые очень. Если захотят правду скрыть, то запечатают ее так, что никто с ходу не догадается. Тут криптографы нужны. А лучше специальный шифровальный отдел монгольской разведки.

Словно в ответ на его мысли Тобчи сообщил:

– Остальные бумаги мы прочесть не смогли. Они зашифрованы и принадлежать немецкому рыцарю. Его зовут Клаус фон Штир. Он тевтонец и не хочет ничего говорить о своем поручении, которое ему дал магистр ордена.

Субурхан нахмурился, мгновенно забыв о полетах на воздушном шаре.

– Не хочет говорить?

– Этот Ферштич, пленный епископ разрушенного нами Добрецена, – продолжал излагать хан Тобчи, – сообщил, что тевтонец прибыл в замок венгерского жупана Войчича перед самой осадой по тайному приказанию самого Фридриха, императора священной римской империи. И собирался отбыть дальше вглубь Венгрии. Но цель тевтонца он не знать.

– Ты веришь этому епископу? – недовольно фыркнул Джебек.

– Тевтонцы стоят за императора и часто воюют против папы. Поэтому епископ и не любить тевтонцев.

Монголы опять замолчали. Субурхан обдумывал полученные сведения.

– Вот сволочь, – проговорил вполголоса Забубенный, узнав о предательстве папского легата, – в одном замке осаду держали, а он своих предает.

– Да не своих, – объяснил ему Дрон Давыдович, – этот рыцарь ему такой же друг, как и мы с тобой. Только с виду они одной веры, а на самом деле враги. Папа с императором власть над людьми поделить не могут.

– А почему? – поинтересовался Григорий, – не решили еще, кто круче?

– Навроде того, – усмехнулся в усы политически подкованный Дрон Давыдович, – решить-то, решили. Только каждый про себя решил. Вперед себя выставляет и уступать не хочет.

Наконец, долго молчавший Субурхан принял решение.

– Разжигайте костры, зовите колдунов, – приказал он. – Я хочу знать, куда ехал этот тевтонец.

И посмотрев на воеводу черниговцев и Забубенного, добавил:

– Чайная церемония окончена, езжайте к своим людям. Но, как стемнеет, возвращайтесь к моему шатру. Будет весело.