Князь Вяземский. Дилогия (СИ) - "Мархуз" Страница 13

Михайла разминулся с квартирьерами всего лишь на три дня. Будучи спокоен за сроки он дал согласие на проведение совместной операции с Разбойным Приказом. Боярину Рюмину надоело то, что любой шаг приказа становится известен разбойникам заранее и он дал карт-бланш Мышецкому.

— Николай Степанович, договаривайся с Вяземским сам, бери какие надо бумаги, дели добычу, как считаешь нужным, но сделай большое дело до конца года!

В итоге, все заинтересованные лица пришли к соглашению, создав общий отряд и договорившись разделить поровну всё, что будет нажито в рейде непосильным трудом. А вот куда и на кого — не сообщили даже главе приказа. Сказал "большое дело" — достаточно, тем более, что цель была известна только Мишке. В чащобах и болотах возле Редкино, между Клином и Тверью, окопалась крупная банда Фили Оборотня. Несколько ватаг, то по раздельности, а то и вместе, держали в страхе те места. Даже на Волге промышляли, благо излучина была недалеко. Конечно, тверские стрельцы не раз на них охотились, но уничтожить так и не смогли.

Взвод "тигров" и три десятка стрельцов Разбойного приказа, во главе с Мышецким, потратили неделю на месте, чтобы определить дислокацию татей. Егор со своими воспитанниками-"егерями" нашёл аж целую деревеньку в семь изб и парой десятков пристроек. Полторы сотни татей чувствовали себя вольготно, окружённые сразу тремя болотами. Ещё четыре дня пришлось ждать, пока основная часть банды не уедет на очередной промысел. Разбойники в своей глухомани особо не таились, наверняка кто-то в Твери покрывал их деяния. Хорошо, что бандюганам самим добираться до тракта почти целый день, да ещё день-другой готовиться на месте. Так что деревню атаковали, не опасаясь немедленной ответки. Да и осталось на базе всего лишь человек двадцать, не считая холопьев и баб. В плен взяли лишь двоих, на всякий пожарный, а остальных забили вместе с мужиками. Поди разберись, кто мирный поселянин, а кто лиходей! Баб заперли, чтобы те не путались под ногами.

По пути до тракта пустили нескольких дозорных, после чего принялись за изучение найденных бумаг и выковыривание кубышек. Обоз с трофеями лучше формировать позже, если удастся расправиться с основной бандой. Учитывая, что те хорошо вооружены и их в два раза больше, итог был непонятен. Да и стрельцы явно уступали "тиграм" в подготовке.

Кузьма с Егором и Василием подыскали хорошее место для засады, на перешейке между болотами. То самое, какое защищать легче всего. Разбойник подобен обезьяне — навряд ли откажется от своего добра и побежит жаловаться тверскому воеводе, что ему права человека нарушили. По крайней мере, экс-Мальцев на это рассчитывал. Конечно, тати могли разбежаться, а потом выжидать, чтобы собраться и атаковать отряд, если тот уйдёт обозом из деревни. Но это уже слишком высший пилотаж, особенно, когда бандиты не уверены в том, что из Твери не подойдут ещё какие-нибудь "человеки с мушкетами". Всё-таки люди из будущего знают поболе о приёмах и хитростях партизанской войны, интенсивно развивавшихся весь двадцатый век.

Через два дня примчались дозорные. Люди Оборотня охамели настолько, что вели домой целый караван награбленного. Расчёт верный — аккуратно разобраться в тихом углу с добром и лишь потом вывозить его, по частям, скупщикам. Можно вообще притвориться, якобы сами купцы-челноки! Пришлось на ходу вносить изменения в план, чтобы использовать возникшее удобство. Обезьяны тоже, запустив руку в тыкву, не очень хотят расставаться с зерном, которое ухватили. Да и заполучить фланговую атаку там, где по идее не ступает нога нормального человека…

Жаль, что с оборонительной позицией пришлось расстаться.

Обоз, растянувшись, полз по дороге, разбойники ехали с комфортом: кто верхом, а кто взобравшись на подводы поверх груза. Всё не пешком топать! Густой лес с кустарником, столь знакомый и дружественный, вдруг шарахнул сразу шестьюдесятью мушкетно-пищальными залпами. Да ещё и на протяжении всей колонны, практически в упор. Дыму было столько, что и не разглядишь, кто такую подляну свершил и откуда вдруг ещё и стрелы с болтами полетели. А потом заднюю половину обоза атаковали пешим строем стрельцы с мушкетами наперевес. Повтыкали, злыдни, багинеты в стволы и попёрли на выживших. Воспользовались, гады, что не нужно бежать далеко на врага. Вот он, рядышком, глазами хлопает и понять не может, что за беспредел творится. Мушкет — не пика, саблей не перерубишь, а колется будь здоров! Да и татям другой половины обоза не легче оказалось — какие-то бронированные витязи (правда без шкур, но с тиграми) полезли. Попутно, волчары тигриные, из пистолей стрельнули, да ещё и общим залпом. С десяти шагов не очень-то и промахнёшься! А потом пиками давай колоть, как будто у себя дома.

Фильку брали Михайла с Кузьмой, живым нужен был, для дальнейших собеседований. Хорошо, что Оборотень выделялся внешним видом, на нём была ферязь и высокая боярская шапка. Он получил своё прозвище за то, что постоянно в кого-нибудь переодевался, чтобы караванщиков в заблуждение вводить. На этот раз, купцы остановились, видя что какой-то "боярин" на тракте растерялся и бегает, руками машет. Видно кони карету унесли…

Мишка, подбежав, уделал ватажника своим посохом, свалив с коня, а Кузьма вязал злодея уже на земле. Несколько "тигрят" стояли рядом и убивали всех, кто пытался помочь боссу. Несколько шишей сбежали в лес, но за ними никто и не погнался, нафиг не нужны. Один из оружных вяземцев погиб, у стрельцов потери были больше — семерых пришлось хоронить. Тяжёлых ранений, слава богу, не было. Всё-таки, грамотно подготовленная засада, многих татей вывела из строя на первой минуте. Обоз угнали к деревеньке, чтобы спокойно разобраться и спланировать дальнейшее. Да и поесть хотелось сверх меры, запах вражеской крови нагоняет аппетит, чтобы ни утверждали гуманисты другим либералам.

Разбор полётов был строгим — дружинник погиб от своей глупости. Не выстрелил из пистоля, да ещё и с двух стволов, опередил всех, вырвавшись вперёд. Бросил пику, сразу выхватил саблю. Показушное геройство никому не нужно, поэтому Михайла так и сказал:

— Погиб позорно, подвёл всех.

Такое было непривычно, но, по сути, верно. Правила грамотного боя нарушать нельзя, подставляешь соратников своей сверхбыстрой гибелью. Поэтому и память о таких должна быть отрицательной, иначе урок не пойдёт впрок.

Допрос Фили выявил сразу двоих покровителей: боярина Альметьева и купца Нилина. Князь Мышецкий, воспользовавшись правом данным главой приказа, тут же выписал бумаги на арест обоих с конфискацией имущества. Альметьев жил на свою голову на природе, в пяти верстах от Твери. Поэтому, добавив к купеческому ещё и местное добро и забрав скот, поехали в гости к покровителю татей. Странно, но боярин искренне рассчитывал на заступничество тверского воеводы, судьи разбойного приказа и каких-то "в самом Кремле".

— Ох, не сносить тебе головы, Николай Степаныч, — грозил арестованный, — достанется на орехи за самоуправство!

Поместье опечатали, оставив десяток стрельцов, и убыли за купцом. К сожалению, ни орехов, ни "на них" ничего не досталось. Воевода и судья, потолковав с Мышецким, приняли к сведению, что "Москве нужно громкое дело", к тому же быстрое, в этом году. А значит никто не будет разбираться в "хвостиках и веточках", осудят и казнят тех, кого поймали и делу конец. Главное, перед Кремлём отчитаться и прогнуться.

До 1 сентября!

Купец, прикормивший всех важных чинов, посчитал, что ухватил Бога за бороду. Вот только не учёл, что нет вечного под Луной. Сколько мзды ни раздавай — всё равно отступятся в трудный момент! Так что, отложенное на чёрный день, как раз в этот день ему не пригодилось. В казну забрали даже оба речных судна, одно из которых плыло куда-то в Астрахань. Михайла, после подсчёта доли, забрал свою половину деньгами, лошадьми, продовольственными запасами и тканями. Тем более, что на складах лежал, прибывший через Новгород товар. Неожиданную радость доставили несколько клеток с редчайшими заморскими "фазанами". Купцу теперь всё равно, а Вяземскому лишние индюки в хозяйстве не лишние будут! Ни разу!