Новый путь (СИ) - Большаков Валерий Петрович Страница 13

— Достойная цель, конечно, — серьезно сказал Виштальский. — Что называется, патриотизм на практике. В живом деле… — он задумался. — Вот что, Миша… Сможете завтра подойти… Тут недалеко, на Карла Либкнехта. Покажу вам один объект. Часам к трем? М-м?

— Буду как штык! — пообещал я.

Вечер того же дня

Первомайск, улица Дзержинского

— Никого не будет в доме… кроме сумерек, — незамысловатая мелодия сама просилась на язык. — Один… зи-имний день в сквозно-ом проеме… — рука неловко отмахнула шторы. — …не задернутых гардин. Не-е задернутых гардин…

Зайдя на кухню, я глубокомысленно воззрился на холодильник, и понял, что просто отлыниваю от работы. Скомандовав себе «Кругом!», вернулся в свою «берлогу». Грозился электронную почту забабахать? Давай, мечи идеи.

Стул негодующе скрипнул под седалищем. Так, теперь пришла очередь микроЭВМ испытывать силу моего отупелого взора…

И тут мою центральную нервную прошил импульс озарения.

«Ёшкин кот и другие сказочные персонажи! Ты забыл о модеме, дебилоид недолеченный! COM-порт есть? Есть. По нему можно и нуль-модемом связать два компа… в смысле, две микроЭВМ. А на большие расстояния… Вот же ж, не сообразил, дубина! Ла-адно…»

— Орешек знаний тверд, но мы не привыкли отступать! — твержу я речевку из киножурнала «Хочу все знать!», напрягая извилины. — Нам расколоть его поможет… «Зухель»![2]

«А главное, что? — мысли побежали строем и даже параллельно. — Главное, факс-модем идеально подходит для наших сильно зашумленных телефонных линий. Они ж все, считай, релейные. Хм… Кажись, пора вводить в бой тяжелую артиллерию. Нанесем удар по империализму из-за угла, пусть теперь всё покупают у нас!»

Вскочив, я намотал пару кругов по залу, раскладывая мысли по полочкам и сусекам. Да нет, должно сработать… Даже в суровых условиях «застоя».

Притопывая от нетерпения, набираю номер межгорода. Ага, гудок пошел…

— Слушаю! — лязгнула трубка по-военному.

— Револий Михайлович, здравствуйте, это Миша.

— О, Миша! Рад, рад! М-м… Что-то случилось? — на том конце провода голос теплеет — и сразу включается в режим «старшего брата».

— Еще не случилось… — прифыркнул я, чуть не разразившись глупым хихиканьем. — Но надо к этому стремиться. Есть идея, Револий Михайлович, а посоветоваться мне и не с кем… — Я откровенно подлизываюсь, но, если уж быть до конца честным, только Суслов-младший может мне помочь. И, что всего важней, он и сам этого хочет.

— Мне тут пришло в голову, как передавать информацию для ЭВМ на большие расстояния, прямо по телефонным проводам. Для любой ЭВМ, лишь бы у нее был COM-порт… — Я сжато формулирую, как сконнектить два модема. — А если присобачим разветвитель СОМ-портов, то легко собирается модемный пул — на шестнадцать линий ставим столько же модемов, и подключаем к одному компу… э-э… микроЭВМ. И теперь шестнадцать абонентов одновременно передают данные в центр или получают инфу! — Тут я запинаюсь — в голове, будто по наитию, вспыхивает, переливаясь гранями, блестящее воспоминание о будущем. Простенькая плата MOXA на четыре, восемь, шестнадцать портов!

«Ага, запузырились синапсы, загудели, заиграли аксончики! Думай, голова, думай…»

Я концентрируюсь, и продолжаю журчать в ухо директору ЦНИИРЭС:

— Стоит обмозговать идею многоканального модема на одну линию… Ну, это задачка на завтра, а вот порешать с радиомодемом для военных и КГБ можно уже сегодня. Звонок, передача пакета шифрованных данных — и всё! За десять-двадцать секунд фиг запеленгуешь!

Револий Михайлович возбужденно сопит в трубку, а я уже кручу в уме схему сетевой карты на коаксиале. А пуркуа бы и нет? Для соединения можно использовать простейшее «кольцо», и никаких железяк не надо! Есть, правда, ограничения по длине линии из-за затухания сигнала, но для начала это не критично.

«Вот это пруха! — думаю весело. — Драйв драйвовый!»

Замела мыслей круговерть, идеи косяками валят…

«Сетевые протоколы — ладно, справлюсь как-нибудь, а вот MAC-адреса… М-да… Тут паяльником не обойдешься, нужен крупный математик».

Я сразу подумал о Канторовиче. Колмогоров — голова, но Леонид Витальевич набирает вес в верхах… И вообще, это единственный теоретик мирового класса, ставший великим практиком.

«Садишься в такси, — хмыкаю мысленно, — и сразу капает двадцать копеек. Это — от Канторовича…»

Ага, в трубке зародилась жизнь.

— Миша, если всё так, как ты говоришь… — голос Суслова-сына срывается, но сразу крепнет: — У-ух! Это же… Я же… Так, ладно, работаем. С меня — стопроцентная поддержка! Как только изделие будет готово, звони! Да, и подготовь список деталей. Обеспечение за мной, это же… Всё, жду!

Мы кладём трубки телефонов, и меня снова озаряет, будто током бьет: а ведь я смогу связываться с Мариной по защищенному каналу…

«Ага, связываться, когда ее нет дома! Так, стоп. Почтовый сервер… — мысли мечутся в запале. — Нет, не сейчас! Чуть позже. Сначала разберемся с доставкой, с локалкой… Как раз и подойдет очередь писать проги для почтового сервера. Хотя ещё не ясно, на чем его разворачивать… На БЭСМ-6? А вот потом… Потом можно садиться поудобнее, и вволю размышлять о доменах и интернетах. Здорово… СССР — родина «Всемирной сети»! А это уже не только престиж, это деньги — и деньги очень даже серьезные. Только бы не упустить момент! Так, хорошо, о стране я подумал, а о себе? Ну-у, есть в запасе пара мыслей…»

Вторник 14 октября 1975 года, день

Первомайск, улица Карла Либкнехта

Дом был огромен и запущен — кирпичный куб за мощной оградой. Двор зарос травой по пояс, выбитые окна заколочены досками. Пара обитых железом ворот на первом этаже прятали гараж и мастерскую, а каменная лестница с вычурными кованными перильцами уводила на высокое крыльцо, где угрюмо чернела стальная дверь, пупырчатая от заклепок — из пушки не пробьешь.

— Ну, как вам? — Николай Ефимович потер руки с видом ловкача-маклера, готового надурить легковерного квартиранта.

— Впечатляет… — затянул я. — Прямо, Дворец пионеров!

— Лет двадцать назад здесь прописалась Заготконтора межрайбазы Райпотребсоюза, — выдал второй секретарь, как скороговорку. — Уф-ф! Запомнил же… Потом они куда-то переехали, а здание пустует. Батареи перемерзли, конечно…

— Починим, — решительно заявил я.

— Местное хулиганье малолетнее повыбило стекла…

— Застеклим.

Виштальский хмыкнул и поднялся на крыльцо. Вынув из кармана здоровенный ключ, отпер дверь, но та не спешила отворяться.

— Зар-жа… вела! — пропыхтел второй секретарь, рывками открывая тяжелую облупленную створку. Та поддавалась неохотно, жалобно взвизгивая и скрежеща. Чешуйки облезшей краски сеялись шелухой.

— Смажем, — обронил я. Покачав шаткие перила, добавил: — Приварим.

Мне очень хотелось, чтобы наш Центр справил новоселье в этом «отдельно стоящем здании», вот и старался быть убедительным.

— Прошу! — выдохнул Николай Ефимович, пропуская меня в широкую щель.

Войдя боком, я осмотрелся. Темный коридор сходился к забитому окну, цедившему свет на щелястый пол.

— Осторожно! — закряхтел Виштальский, тискаясь в узком проходе. — Доски кое-где прогнили.

— Заменим, — кивнул я, не замечая однообразия своих ответов.

В бывшей Заготконторе пованивало застарелой прелью, но сквозняк помаленьку-потихоньку вытягивал затхлость и унылый запах пыльных бумаг. Отовсюду шли тихие стуки и скрипы, шелесты и щелчки — дом словно оживал, сбрасывая многолетнее оцепенение и радуясь людям, заполнивших его бессмысленные пустые пространства.

Внутренние двери почти не пострадали, пропуская нас в обширные комнаты. Повсюду валялась брошенная или сломанная мебель — стулья, раскуроченные шкафчики и тумбочки, поведенные от сырости стеллажи. Выцветшие плакаты и графики до сих пор висели на стенах, а полов не видно под россыпями перфокарт, бланков, путевых листов и накладных.

— А намусорили… — ворчал второй секретарь, ступая осторожно, носком ботинка брезгливо разгребая бумаги, устлавшие скрипучий паркет «в елочку». — Свинтусы…