Западный рубеж (СИ) - Шалашов Евгений Васильевич Страница 13

— Не было, Петя, никакой «адской машинки», — вздохнул я.

— Не было? — хохотнул Мошинский. — А паровой котел, что, святым духом взорвался, да?

Тем временем, из кабины спустился Исаков. Сверкнув стеклышками пенсне, сообщил:

— Тротил.

— Я ж говорю, адская машинка! — торжествующе заявил Мошинский. — Тротил без детонатора не взорвется. Он в огне гореть станет, вот и все. Его можно даже в формы лить.

— Если кинуть тротиловую шашку в печь, то в замкнутом пространстве может произойти взрыв, — сказал я.

Исаков с некоторым уважением посмотрел на меня, но уточнил:

— Смотря, какой тротил. Если специальные добавки использовать — и в костре взорваться может. Но здесь — точно тротил. Будь это динамитная шашка, рвануло бы сразу, как в топку кинули, а взрывная волна пошла бы через отверстие, и разрушений было бы меньше. А тут, колосниковая решетка забита, заслонки закрыты, вот вам и взрыв. Еще — запах.

— А что, запахи отличаются? — удивился Петр.

— Еще как, — хмыкнул сапер. — После тротила запах слегка сладковатый, а динамит мокрой древесиной отдает, словно… Не знаю, с чем и сравнить.

— Если дом всю зиму пустой стоял, а по весне печь затопили, бревна сохнуть начнут, но еще сыростью отдают, — помог я Исакову.

— Вот, примерно так, — кивнул Александр Петрович, а я порадовался, что не приказал его расстрелять и не отправил в действующую армию. На Западном направлении дали бы ему роту, и в бой. А у меня сапер пользу принесет.

— Как считаешь, Александр Петрович, тротил замаскировали под кусок угля? — поинтересовался я.

— Могла быть и самодельная мина, но с паровозной топкой, какой смысл возиться? Так что, гражданин начальник…

— Товарищ начальник, — поправил я Исакова, которого уже мысленно называл Петрович.

— Как скажете, товарищ начальник, — покладисто согласился бывший белогвардеец.

— Взрывчатку замаскировали под уголь? — переспросил Петр Мошинский, а потом начал соображать: — А ведь и точно, если кусок динамита, либо тротила в чем-то липком вымазать, а потом в угольной крошке обвалять — не отличишь.

— Вишь, Петр, какой ты молодец, — похвалил я парня, а потом спросил: — Не знаю, как тебя по батюшке?

— Так Владимир Иванович, вы меня постарше будете, можете просто по имени, — смутился Мошинский.

Исаков посмотрел на меня, перевел взгляд на Мошинского, хмыкнул. Похоже, сразу определил, кто из нас на самом-то деле старше.

— Так нет, товарищ Мошинский, говори, как тебя по имени-отчеству, — настаивал я. — Ты теперь исполняющий обязанности начальника особого отдела дивизии, а может, тебя и начальником назначат, как знать.

Петя смутился еще больше, но ответил:

— Петр Алексеевич я.

— Ишь, как Петра Великого, — хмыкнул Петрович.

Нет, ну он определенно похож на учителя. Ладно, потом уточню.

— Значит так, Петр Алексеевич, — выдохнул я. — Боевую задачу я тебе ставить не могу, ты самостоятельная фигура и губчека не подчиняешься. Но я бы на месте особого отдела выяснил, кто грузил уголь, кто его сюда доставлял, а потом их всех тихонечко арестовал и провел дознание. Еще посоветовал бы — начни дознание не с обвинений, мол, колись, сука, а осторожненько. Допрашивай всех поодиночке, а не скопом. Мол, не знаете ли вы, кто в вашей бригаде мог бы… Ну, дальше понял.

— Понял, Владимир Иванович, — просиял Мошинский. Парень уже готовился бежать, исполнять свои обязанности, но потом застыл: — Товарищ Аксенов, а с паровозом-то как быть?

— А что с паровозом? — пожал я плечами. — С ним пусть железнодорожники разбираются.

— Я так думаю, — вмешался Исаков. — Паровоз проще на переплавку отдать, чем ремонтировать. Топку паровозную разнесло и все оборудование в кабине.

— Да найдут они паровоз, — успокоил я Мошинского. — Не найдут, я авиапоезду свой отдам. До Москвы доедет, а уж там паровозов хватает.

[1] Впоследствии Боуб станет личным пилотом председателя РВСР Л.Троцкого.

[2] АКЗС — автомобильная кислородно-зарядная станция.

Глава 7. О «трансчекистах» и разведчиках

Нет у меня ни времени, ни сил заниматься всеми делами сразу. Конечно, хочется самому отработать «польский след» в Архангельской губернии, но кто станет читать бесконечные донесения и рапорты, вникать в ситуацию на местах, принимать решения и прорабатывать кадровые вопросы? Так что Кирилл Пушков отправился в Мурманск искать следы пана Возняка, а Никите Кузьменко я дал задание отрабатывать радиста с «Таймыра».

Но «Таймыр», это только частность. Все или почти все корабли имеют радиостанции, другое дело, что в условиях постоянных морозов и соленой воды тонкая техника выходит из строя быстро, а заменять ее нечем, деталей для ремонта нет. Впрочем, за весь гражданский и военный флот Советской республики говорить не стану, но точно знаю, что в Беломорском бассейне из имеющихся в наличие двадцати четырех судов, действующие радиостанции остались на семнадцати, а передавать сигналы на большие расстояния могут лишь десять. А если они станут передавать сведения вероятному противнику?

Армейские особые отделы имеют гораздо больше самостоятельности, нежели территориальные отделы. Скажем, если я обязан согласовывать структуру и штатное расписание Архчека, включая радиоперехват, с Москвой, то армейцам достаточно убедить в этом командование армии. Собственно говоря, это и правильно, потому что особисты стоят на довольствии РККА, а кадры к ним поступают через военкоматы. Посему, на месте Кругликова, я бы уже озаботился радиоперехватом. На Балтике еще в прошлом году начали создавать пеленгаторные станции, а к нам, на Север, они придут не скоро. Военно-морского флота на Севере пока нет, так что, морской радиоразведкой тоже никто не занимается. И пусть станции радиоперехвата «заточены» на разведку, но они могут перехватывать и «шпионские» послания с советской территории. Другое дело, что наши армейцы отчего-то не рассматривают «ихних разведчиков» с радиостанциями, как реальную угрозу государству. Да и мое начальство меня не поймет, коли я заговорю о создании технического отдела. Впрочем, в чем-то они и правы. Переносных радиостанций еще не создали, а те, что есть, занимают слишком большие объемы. Командарм шестой армии бывший генерал Самойло сам немало потрудившийся на ниве разведки, удостоившись за это высших российских, а также иностранных орденов, включая крест Почетного легиона, за предоставление Франции данных о мобилизации австро-венгерских вооруженных сил, прекрасно понимает, что Северный фронт перестал существовать за неимением противника. Командарм — человек военный и, стало быть, мыслит реальными категориями, и армию может готовить лишь к конкретному противнику. А кто способен стать вероятным противником шестой армии после стремительного бегства белых и эвакуации англичан? Армия Финляндии или вооруженные силы Норвегии? Корабли финно-скандов пытаются перехватывать переговоры наших судов? Да на здоровье. Англичане, как мне известно, пытались проверять эфир, но так и не смогли засечь передачи с «Таймыра», а уж скандинавы с финнами и подавно.

Значит, мои сетования все равно никто не услышит и не поможет, и те вопросы, что можно решить с помощью радиоперехвата, придется решать оперативным путем. И с установкой радиостанции на бронепоезд дела идут плохо. То того не хватает, то этого. И главное — нет специалиста, чтобы взялся всю эту технику обслуживать. Что проку от радиостанции, если на ней некому будет работать?

А у меня новая бюрократическая коллизия. Вроде бы, сейчас я должен заняться проверкой на «вшивость» радиста с ледокола «Таймыр». Ну, не сам, а как сказано выше, озадачить Никиту Кузьменко, дав ему в помощь одного-двух человек. Но беда в том, что оный ледокол, как и все остальные суда, базирующиеся в Архангельске и Мурманске, теперь относится к ведению Управления морского транспорта Белого моря, а его начальник, товарищ Черкасов, уполномоченный наркомата путей и сообщений, прибыл из столицы вместе с пятью товарищами из Трансчека. А данные товарищи чересчур ревностно принялись за дело, пытаясь не столько обеспечить безопасность и порядок в порту, сколько оградить его от всякого вмешательства губчека. Мол — вы в наш монастырь не лезьте, сами с усами, да еще из Москвы! Классика жанра. Все стремятся расширить сферу своего влияния и не допустить в нее чужаков. Правда, со мной они связываться не решались, понимая, что начальник губчека, имевший статус «особоуполномоченного», способен поставить всех на четыре точки, и никто его (то есть, меня) не осудит. Но в отношении моих оперативников, своих коллег, кстати, вели себя просто по-хамски. Мало того, что требовали регулярно отчитываться о своих действиях, так у них еще хватило наглости заявлять, что для решения некоторых вопросов к ним должен явиться сам товарищ Аксенов, чтобы согласовать действия губчека с трансчека. Нет, я конечно все понимаю, у каждого своя работа, но, когда тебе вставляют палки в колеса, а чисто формально, вроде бы, придраться не к чему, я начинаю звереть.