Режиссер Советского Союза 3 - Александр Яманов Страница 13

Генерал некоторое время молчал, осмысливая сказанное. Затем тихо произнёс.

— Да понял я всё. Идём смотреть оставшиеся кадры.

После окончания показа нескольких эпизодов народ начал собираться домой, а мы с Ворожейкиным и Зельцерем пошли в курилку.

— В принципе — хорошо. Особенно француженка! — вдруг выдал лётчик, — Чувствуется русская кровь. Наши девушки самые красивые! Я сначала не понял, зачем вы её на такую роль утвердили. Но сейчас вижу, что отлично играет. А скажи мне, режиссёр, прототип твоего героя хоть в курсе, что ты кино о нём снимаешь? И вообще — расскажи, о чём твоя картина. А то посмотрел множество эпизодов, но общего представления не имею.

Судя по улыбке Моисеича, я один не понимаю, о чём речь. Но генерал сбил меня с мысли вторым вопросом.

— Вы же сами отказались читать сценарий, — видя недовольный взгляд, поднимаю руки в знак примирения, — Основная идея фильма — это жизнь двух друзей, лётчиков. Они полюбили одну девушку, и та выбрала друга нашего героя, которого играет Белов. Уже на фронте наши лётчики опять пересеклись в одном полку, но в разных эскадрильях. Главный герой познакомился и влюбился в капитана медслужбы, роль, которой исполняет Демонжо. Это вызвало ревность со стороны избранницы его бывшего друга, которая служила в штабе армии. Далее немного мусолим любовную тему. Друг нашего героя воспылал ревностью и совершает глупости. И только гибель комэска, учителя обоих друзей, приводит их в чувство. Заодно у Белова всё налаживается с Демонжо. И всё это на фоне грандиозных баталий на земле и в воздухе. Это если кратко.

— Наверное, лучше мне прочитать сценарий. А то ведь ещё надо писать отчёт по проделанной работе. Вот будет смешно, если выяснится, что я не знаю, о чём фильм.

Мы дружно рассмеялись, разряжая обстановку. Моисеич ушёл по каким-то своим делам, и мы с генералом остались вдвоём на лестничной клетке.

— Спасибо тебе, Лёша, — вдруг произнёс Ворожейкин хриплым голосом.

Видя моё непонимающее лицо, он пояснил.

— Я же давно в отставке. Пытаюсь найти себя, что-то пишу и, как говорят, неплохо. Но чувствую, что мне чего-то не хватает. А здесь вы со своими камерами, светом, моторами и фантастическими кадрами, — грустно усмехнулся герой моей страны, — Так бы я сидел дома, читал газеты и гулял с собакой. Здесь же мне пришлось окунуться в другой мир. Главное — я вижу людей, которые делают нужное дело. Ты не обращай внимания на моё ворчание. Мне очень нравится! Теперь понятно, какую титаническую работу делают киношники. Все эти твои реалистичные кадры дюже хороши. Надеюсь, что приёмная комиссия их пропустит. Только всколыхнули они в моей душе события прошлого, вот оттого я и завёлся.

Генерал пожал мне руку и молча, пошёл по коридору. Кстати, он не носит формы и планок, ограничившись простым костюмом. Увидишь его в городе — и примешь за какого-нибудь пожилого работягу или обычного пенсионера. Не устаю удивляться этим людям. Ведь дважды герою СССР наверняка положен персональный автомобиль и прочие преференции, а он скромно приехал на троллейбусе. Ещё и весьма серьёзно отнёсся к своим обязанностям. Только сценарий не стал читать, испугавшись объёма и формы подачи материала.

Смотрю в октябрьскую хмарь через запотевшее окно. Не люблю я такую погоду — уж лучше нормальные морозы, но с солнцем. А так, сплин подкрался незаметно и навевает только грусть. Мысленно встряхнулся и посмотрел на ситуацию под другим углом.

Может, мой квест не только в том, чтобы снять отличный фильм? Вернее, это я зациклился на кинематографе. Ведь мне удалось помочь генералу, который олицетворяет стальное поколение, выигравшее войну. Он для меня вообще сродни святому, который обеспечил моё рождение в прежней жизни. И я обязан ему по гроб жизни. Или две рыжие девчушки и их абсолютно счастливый взгляд, когда мы выходили из цирка на Цветном бульваре пару дней назад. Мне уже стало ясно, что мой реципиент умер в этой реальности, и я просто обязан дать им отцовское тепло. Абсолютно чужие дети, но это мой крест. Ещё есть Серова, которая недавно восстановила отношения с матерью и сыном. Её актёрская карьера — дело вторичное. Я же вижу, как человек буквально расцветает на глазах. Слишком много внимания я уделяю внешним факторам, забыв о простых людях.

Не помню, сколько я ещё стоял у окна и смотрел в сгущавшиеся сумерки. Через какое-то время меня окликнул Зельцер. Мол, пора составлять план на ближайшие дни, и хватит бездельничать. Улыбаясь, я оторвался от мрачного вида внутреннего двора киностудии и пошёл в монтажную.

* * *

— Готова? — спрашиваю задумчивую Пузик, которая отстранённо кивнула головой, — Тогда давай материалы, и поехали.

Тут ещё дамы, в окружении которых Оксана гоняла чаи, посмотрели на меня с возмущением. Но мне сейчас не до этого, а про трудовую дисциплину разговор будет позже. Беру несколько объёмных папок, с трудом засовываю их в портфель и выхожу из кабинета. Следом всё так же вяло бредёт бобруйская принцесса.

Чего-то народ совсем распустился в последнее время. Правильно, я бегаю как ошпаренный из павильона в монтажную, а оттуда на радио или ещё куда-нибудь. Каплан совсем закопался в хозяйственных делах, и ему не до общения с народом. А в следующем году большой выезд на натурные съёмки, так вообще выпадем из реальности на пару месяцев. Не удивлюсь, если к этому времени ТО просто развалится изнутри. Главный бухгалтер оказалась отличным специалистом, но женщиной доброй и мягкой. Нужен ещё один человек, который будет ставить коллектив на место. Вот тоже нарисовалась проблема на ровном месте.

Садимся в машину и неспешно едем на Пятницкую. Снега ещё толком нет, но заморозки начались ещё в октябре. Поэтому разного рода наледи на дороге присутствуют, и без шипов надо ездить осторожно. Пузик ведёт себя так же отстранённо, что начало меня изрядно раздражать.

— Оксана, у нас очень важная встреча. От неё многое зависит. Надеюсь, ты подготовила весь материал или отлынивала, как всегда?

Удар пришёлся в цель. Уж чего-чего, но в плане работы рыжая была хроническим трудоголиком. Оборачиваюсь и вижу гневный взгляд васильковых глаз. Прямо молнии сейчас начнёт метать.

— Вот, узнаю брата Колю, — произношу с улыбкой.

В ответ получаю ещё более гневный взгляд.

— Бесчувственный чурбан! Я три дня не поднимала головы, забросив все проекты! И ты меня в тунеядстве будешь упрекать?

Наш водитель Степаныч даже крякнул, услышав вопль рыжей. Он никогда не видел Пузик в гневе, считая её агнцем божьим. Я тоже