Чемпион 3 - Валерий Гуров Страница 13

Можете спать и бить баклуши,

Для завода это будет лучше»,

группа «Ленинград»

Завод, куда Пельмень на практику попал, слыл крупным производственным предприятием. Причём градообразующим, по сути поддерживающим портки городской экономики немалыми отчислениями налогов в бюджет. Работало здесь несколько тысяч работяг, боявшихся оказаться за забором больше, чем помереть. По разговорам, которые доходили до Пельменя от соседей, он знал, что последний год завод (ввиду наступившие жуткого дефицита и обвала экономики) выживал как мог и не чурался отойти от основной деятельности. Цеха охотно брали заказы на изготовление тачек, раскладушек и все того, что могло принести бабки на быстрой дистанции. Делали абсолютно все, что позволяли производственные мощностя и на что имелся спрос. Как ни крути, это давало предприятию какую никакую стабильность и помогало выжить. Ну и благодаря этому множество цехов — оснастки, обработки металлов, сборки и тому подобное — были загружены в столь непростые времена.

Это же придавало предприятию колорит и специфику. Проходишь через проходную и как в Зазеркалье попал, внутри за высоким забором отдельный мир ютится с особыми порядками, укладом и течением жизни. А главное все друг дружку знают и стоят горой, а попасть внутрь можно только по большому блату — работают в основном «трудовые династии». И что Пельмень внутри завода оказался было связано с тем, что тренер в городе слыл уважаемым человеком, отказать которому не с руки. Ну а Саня в свою очередь не имел права ударить в грязь лицом и решил, что обязан себя хорошо зарекомендовать на практике. В смысле чтобы тренера в неловкое положение не ставить, что ученики у него аболтусы и порочат зал. Потому он для себя твёрдо решил, что всякие непонятные ситуации постарается обходить стороной и станет себя вести ниже травы тише воды.

С такими мыслями Пельмень прошёл через проходную сунув пропуск в харю сонному дежурному.

— Слышь, дядь, меня тут на практику определили, — Пельмень вытащил направление и взглянул на номер цеха, который поставила кадровик. — Второй цех у меня, это куда топать?

Дежурный отмахнулся в сторону стелющейся за проходной дороги.

— Вниз шуруй, не ошибёшься.

Саня поблагодарил мужичка, сунул направление обратно в карман и вышел из проходной, по ту сторону забора. Перед глазами раскинулись «имения» здешних боссов, чувствовавших себя финансово не хуже городских бандюков. А судя, что рядом с заводскими корпусами стояли сплошь да рядом новенькие тачки, большой вопрос кто из этих двух категорий по жизни лучше устроился. Понятно почему — стружку сдай, инструмент вывези, премию себе начисли на уборщицу и жизнь ниче так складывается.

Колорит предприятия тоже чувствовался сходу. Обед подходил к концу, народ успел пожрать (зачастую делая это сильно заранее, чтобы не тратить обеденное время) и толпился в курилках, где зёрнышку было негде упасть. Стоял ржач, мат-перемат, сами курилки «куполом» накрывал сигаретный дым — курили абсолютно все. Перерыв уходил на игру в домино и в карты, хотя встречались и те кто в шахматы играл, но не чаще одной доски на курилку.

— Рыба!

Когда Пельмень по первой услышал этот истошный вопль, сопровождаемый ударом фишки домино об стол, то вздрогнул даже. Ну а потом попривык — резвились мужики как могли, чтобы хоть как-то переключиться от действительности.

Как и посоветовал дядька на проходной, Саня плёлся по дороге вниз, мимо корпусов и читал номера цехов на истершихся табличках, которые никому не приходило в голову подкрасить. Номера шли на убывание и следовало предположить, что корпус с искомым цехом найдётся в конце дороги. Так и оказалось, вскоре на табличке одного из корпусов Пельмень приметил нужный номер:

Механосборочное производство (МСП), цех 2.

Цех оказался настолько большой, что занимал целый корпус. Внутри вели громоздкие ворота, рассчитанные на въезд внутрь техники. Сейчас по летней жаре ворота были открыты, чтобы гонять воздух. Само строение напоминало огромный ангар с пыльными окнами, тоже распахнутыми настежь.

Жара внутри стояла адская, как будто в сауну попал. Ничего удивительного, вентиляция как класс отсутствует, станки греются безбожно, поэтому если вне стен цеха стояла тридцати градусная жара, то внутри было все пятьдесят градусов и дышать как оказалось тут совершенно нечем.

Пятьдесят один градус, если точнее.

Пельмень взглянул на установленный на стене термометр, застывший на жуткой цифре. Вот тебе сауна, вес скидывать, как раз искал Саня. Уже на пороге он почувствовал как взмокла спина и как по лбу заструился липкий пот. Можно охренеть, как работает внутри этого ада народ. Но ко всему привыкаешь…

В цеху стояла практически полная тишина, ни один станок не работал, свет был выключен, как подобает по инструкции. Единственным источником шума стали воздушные пушки, установленные в проходах. Их выключать не стали, иначе вернувшись с обеда можно было натурально свариться, как заваривается лапша быстрого приготовления. Прохлады от этих пушек правда было чуть больше, чем от козла молока — проходя мимо одной из них, Пельмень почувствовал поток горячего воздуха. Но что поделать, работяги спасались как могли.

Саня огляделся — пустые ряды с токарными и фрезерными станками, слесарные верстаки. Оборудование старое, наверное 60-х годов. Народ весь на улице (курилка в корпусе МСП видать находилась с противоположной стороны) за исключением нескольких отчаянных бедолаг. Один фрезеровщик сидит у своего станка с горизонтальной фрезой и читает книгу. Второй токарь на стуле с ногами запрокинутыми на тумбочку — спит. И третий, слесарь стелит на верстак газету и чистит варёное яйцо.

Пельмень припомнил, что паренёк из медчасти, которого привели к хирургу был как раз из второго цеха. Казалось бы, здесь должна происходить суета. Обед не обед, но начальство обычно при таких делах на ушах стоит, комиссию собирают, а тут как будто и не случилось ничего. Да и места происшествия особо не видно — нигде ни крови, ни следов других.

Саня пожал плечами, ещё походил по цеху, поосматривался, вертя башкой и смахивая пот со лба. Куда идти, к кому — вот так с ходу не разберёшься. Пару раз он пересекся взглядом со слесарем, у которого и хотел поинтересоваться насчёт своего вопроса, но идею отложил. Слесарь смотрел исподлобья так, будто он собирается «гостя» сожрать вместе с потравами. Махнул тому рукой, тот не ответил, но сожрав варёное яйцо принялся мешать сахар в своей металлической кружке с такой силой, будто хотел крупинки не размешать, а перемолоть на хер. Какой-то дюже чувствительный типок, лучше не связываться без особой надобности.

Ну