Адвокат вольного города - Тимофей Кулабухов Страница 13

class="p1">Ближе к обеду мы отыскали ранее нанятых башкир, которые в данный момент неторопливо разбирали дом после пожара и отвезли их к месту будующего ремонта. Конечно, в теории, было бы проще найти простую конторку под адвокатский кабинет, где-то в пыльном оборудованном здании, но лучшее место именно там, где встречаются интересы бизнеса и власти, в центре города.

Ремонт минимальный — тут подкрасить, укрепить дверной блок, отремонтировать вход в крошечный туалет, подновить полы. Тут же согласовали смету и очень короткие сроки выполнения. Вручил им один из комплектов ключей и 75% предоплату, скрупулёзно заставил расписаться в расходной ведомости.

— Куда теперь? — устало спросил Игорь. Кажется мне удалось «укатать» даже своего несгибаемого извозчика.

— Не знаешь, кто делал вывеску на библиотеке в центре?

— Знаю, конечно, это знаменитый мастер Кремер, а что?

— Ничего, просто записываю, чтобы к нему уж точно не обращаться. У тебя где-то там был магазин канцелярских товаров?

— Ну, это у моего дяди такой магазин, если точнее…

— Во-во, погнали туда. И проси скидку, как твоему другу.

— Да, барин.

Надеюсь, мой сосед по офису дядя Яша этого никогда не узнает, но я купил китайский «ролекс». Если точнее, то «ролексов» в этом мире не было, так что взял навороченные часы с чёрным циферблатом Haldimann, как бы швейцарские, но произведённые в китайской провинции Чэндай. Да, в этом мире китайцы вовсю занимались подделкой известных марок. Красавцы, на настоящие мне бы денег не хватило. Продавец уверял, что они совсем не будут спешить, из чего я сделал однозначный вывод, что сто процентов — будут.

Теперь у меня есть увесистые наручные часы в золотом и чёрном цвете. Дорого-богато.

Ещё мы купили настенные часы неизвестной марки, с большим безликим белым циферблатом, которые я тут же отвёз в механическую мастерскую, где за девятнадцать рублей заказал сделать на белой поверхности надпись «Адвокат Филинов А. Е.». В металлическом цвете. За шестьдесят мне пообещали её сделать в золотом цвете, но я отказал. Пока что я ни копейки не заработал, а только тратил.

Закупились у китайцев раритетной мебелью неизвестного происхождения, которую отвезли на реставрацию по максимально бюджетным ценам. Кожаный диван, журнальный столик, два шкафа, два письменных стола. Стульев в ателье было в избытке.

Так же мы наняли трех крепких болтливых тёток-китаянок, которые взялись отдраить мне помещение, ещё и причем в качестве оплаты они забирали те самые манекены и прочий брошенный хлам. Поскольку по акту я принял помещение пустым, то сделал это с лёгким сердцем.

Купил у цыган две стопки солидных безликих книг. Глянул — половина детские, остальные — набор из чьих-то автобиографий и кулинарии. Просто, чтобы поставить в шкафы. Туда же потом встали очень солидные на вид, но совершенно бутафорские папки с делами, наполненные пока что просто чистой бумагой. Названия папкам придумывал на ходу, делал пометки, что суды сплошь московские.

Кузина под диктовку заполнила несколько прайсов, а в витрине я поставил большой щит благородно-белого цвета. Не знаю, что он делал в ателье, но у меня будет закрывать помещение от любопытных глаз.

На щите черной краской рукой Ионы, недовольной тем, что её беззастенчиво «припахали», печатными буквами было написано: « Вещь, предназначенная для обслуживания другой, главной вещи и связанная с ней общим назначением (принадлежность), следует судьбе главной вещи (ст.135)».

Суета, суета, суета…

В пятницу пошёл дождь. Приготовления были завершены, мебель расставлена, лицензия в рамочке, вывеска сверкала свежими красками, дверные ручки, да и вообще все блестящие поверхности отполированы персидской оптической пастой.

В восемь часов утра, всё ещё подрагивая от перманентного утреннего эффекта трёх паровых гудков (кстати, не заметил, чтобы их действие триггерило ещё кого-то, кроме меня), без всякого пафоса и торжественности, даже без разрезания ленточки, я открыл внешнюю дверь в свой адвокатский кабинет, зафиксировал её в отпёртом состоянии и перевернул табличку (она тоже была отмыта и подновлена) на «открыто».

Шёл ужасно мерзкий надоедливый противный дождь.

Мой первый посетитель вошёл без одной минуты одиннадцать. Скрипнул внутренней дверью, отряхнул зонтик, обнаружил что стойки для зонтов нет и рассеянно спросил:

— Можно ли получить юридическую консультацию?

— Десять рублей за полчаса разговоров, — ровным голосом ответил я, оторвавшись от написания черновика иска по делу Кукушкиной, отодвинул папку и прикрыл от любопытных глаз титульный лист чистой бумагой.

— Мыськов, — чуть подрагивающим голосом сообщил посетитель и протянул руку. — Полагаю, что всё сказанное здесь является адвокатской тайной?

— Всё верно. По закону меня даже допрашивать о таком нельзя.

— Славно… Вы в городе человек новый, определённо ни с одним из кланов не связаны, меня опять-таки не знаете. Тут, видите ли, какое дело… Мы с Марфушей в браке уже девятнадцать лет, но она стала ко мне совсем холодна.

С серьёзным видом кивнул. Не хотелось его расстраивать, но его историю, про плохую жену и про хорошего «его» я слышал за жизнь раз сто. Но, клиент, что поделать?

Мой первый день прошёл скучно, зато я читал взятый в библиотеке сборник кодексов, полицейские положения, местные законы, практически полностью «собрал» дело по Стрижову, даже добрался до местной газеты.

Заработок составил скромные тридцать рублей.

В субботу я тоже вышел на работу и не прогадал. Некоторое количество мастеровых и купцов пришли на консультацию, одаривая меня небольшим номиналом и обогащая житейскими историями о городе.

В воскресенье произошло что-то для меня совершенно неожиданное — выходной.

Я понял, что сегодня выходной, потому что семь казней египетских, то есть трио иерихонских труб, в этом городе воплощённых в три паровых гудка, не разбудили меня и я впервые проснулся сам.

Минуту лежал, с улыбкой смотря в побелённый с подозрительно бурыми пятнами потолок. Настроение отличное.

Неторопливо встал и с наслаждением потянулся всем телом, когда в дверь неожиданно постучали.

Чертыхнувшись под нос, накинул тапки и прошаркал к двери.

Это был не Филипп. На пороге высился высокий, полный, с растрёпанной седой бородой мужик, одетый в аляпистую яркую рубаху. Мужик держал в руках какую-то бумажку и словно бы не замечал меня, плавно покачиваясь взад-вперёд, немного переваливаясь с пяток на носки.

Поджав губы и чуть замерзая от возникшего сквозняка, я терпеливо ждал, когда мыслительные процессы незнакомца, словно старенький компьютер, перейдут к необходимости со мной поговорить (зачем-то же он ко мне стучал?).

И действительно, всего лишь через какие-то полминуты он сфокусировал на мне свой взгляд и распевно сказал.

— Аркадий Ефимович, голубчик, Вам пришла телеграмма… — и