Шаг в триста лет в прошлое (авторская редактура) - Михаил Леккор Страница 13

Но парень, похоже, не разбирался в ситуации. Или он понимал, что находится в безвыходном положении и, если будет молчать, его начнут пытать здесь же. А потом опять же повесят на ближайшем дереве. Средневековье, здесь еще не существовало понятия гуманизма.

Он выстрелил длинной тирадой, из которой Дмитрий ничего не понял. Остальные, не зная языка, и не пытались понять.

Пришлось на ломаном немецком потребовать повторить. Пленник понял, заговорил медленнее и отчетливее.

Его зовут Курт Бурманн. Работы в родном городе не было, сбережений тоже. Он и престарелые родители голодали. Нанялся наемником в отряд пехоты, который сегодня высадился на побережье. Пять десятков их, все при оружии. Его, как самого молодого и неопытного (в смысле, не жалко) отправили в разведку. Прорываться морем в порт Нарвы было опасно, у русских не было судов, зато находилось много артиллерии. Их капитану показалась здравой мысль пробираться в Нарву сушей. Курт должен был найти безопасный путь в крепость.

Но на его пути оказался сильный Дмитрий, и вся разведка на этом прекратилась.

Десятник, подумав над переведенной информацией, решил:

– Ты, Митрий, езжай в лагерь. От тебя сейчас все равно толку маловато. И немца возьми, пригодится. Пусть холоп твой с тобой будет, вдвоем лучше. А мы разведаем гостей. Побить не побьем, мало нас, а вот где находятся, узнаем. В лагерь я гонца отправлю с сообщением.

Дмитрий кивнул в согласии. Рана была у него не тяжелой, но крови вытекло много, он ослаб и дрожал от озноба. До лагеря бы доехать, какие там немцы!

При помощи холопа Леонтия и Никиты он сел на коня, не спеша двинувшись в лагерь. Впереди него ехали на одном коне Леонтий и Курт. Хотя немец не проявлял особого желания бежать, но Леонтий по приказу Дмитрия все же связал ему руки впереди, а конец веревки крепко держал. Мало ли что.

Глава 5

Лагерь, как всегда, был наполнен людьми, которые разговаривали, спали, ели, иногда ссорились. Очередной дежурный кашу еще не варил, собирая понемногу дров. Дмитрий привез с собой вязанку, чем заслужил похвалу. Около лагеря нормальных дров практически не было – сожгли, остались кусты ивы и тоненькие стволы молодой ольхи. Чтобы обеспечить себя горячей пищей и теплом все десятки, отправляемые с заданиями, обязательно возвращались с дровами. Начальство смотрела на эти мелкие нарушения сквозь пальцы, уступая человеческим слабостям. Из полученного запаса надо было еще отдать дровец командирам, чтобы не забывали, соседям – заимообразно, и даже на продажу. Дрова не залеживались, сколько б не собирали.

Кое-как спустившись с коня на землю, Дмитрий лег у костра, укрывшись медвежьей шкурой – имуществом одного из воинов десятка, предвидевшего холода. Заботливый дежурный подал глиняные ковшик горячего малинового взвара.

– Столкнулись с кем? – нетерпеливо проявил он интерес.

– Немецкие наемники в Нарву пробираются, вот наткнулся на одного, – прихлебывая взвар, ответил Дмитрий, – ножиком с перепугу ткнул. Метил в грудь, а слегка поцарапал плечо. Крови много утекло.

– А-а, – понимающе усмехнулся дежурный, – пусть теперь отрабатывает в нятстве. Или продашь? Убивать ведь не станешь.

– Не решил еще, – признался Дмитрий, – там видно будет.

Дежурный при помощи Леонтия и, после некоторого размышления, Кнута, принялся готовить обед. Немцу развязали руки, но Дмитрий на ломанном немецком при этом предупредил, что любая попытка бежать закончится его смертью. Да и куда он мог сбежать в полном людьми лагере?

Эта тройка готовила кашу с валяной рыбой. Пища не самая лучшая, но припасы подходили к концу, а поступления продовольствия были скудными. Вскоре придется подтягивать пояса.

Дмитрий же, пока эта троица готовила, впал в забытье. Ослабленный организм требовал отдыха и сна. Будь это тело человека ХХI века, он бы совсем вышел из строя, но закаленному ратнику петровской эпохи был нужен лишь хороший сон и обильная еда. Уже завтра он сможет ходить, а через пару дней будет полностью здоров.

Через несколько часов ему пришлось проснуться. Солнце уже клонилось к закату, на костре пыхтел котел с кашей. Около него разговаривал с дежурным щеголеватый поручик. Судя по мундиру – из гвардейских полков, скорее всего, преображенец. Заметив, что пострадавший ратник зашевелился, он обрадовался:

– А ты, говоришь, крепко спит, – укоризненно сказал он дежурному, – настоящему воину царапина не в счет.

Он обратился к Дмитрию:

– Пленник твой нужен, – кивнул он на Курта, – сам государь Петр Алексеевич интересуется, сколько будет наемников и когда их еще ждать.

Дмитрия обрадовал такой подход – поручик не стал разговаривать с немцем сам, а обращается к его хозяину. Значит, признали его добычу.

– Пожалуйста, разговаривай, – разрешил он вежливому гвардейцу.

Но разговора не получилось. Поручик знал только русский, а Курт – немецкий. Пришлось вмешаться Дмитрию с его слабо-немецким языком. Впрочем, Курт много и не знал.

Получив подтверждение о числе людей (об этом уже сообщил гонец десятника), поручик при помощи Дмитрия дотошно принялся расспрашивать об общем количестве наемников. Много пленник не знал, но все-таки рассказал, что таких отрядов создается несколько и общее число может быть свыше тысячи, а прибудут они в скором времени.

Этого поручику было достаточно. Он переключил внимание на Дмитрия:

– Откуда чужеземную речь знаешь? – задал он законный вопрос.

– Был больше года в охране немца из Ганновера, мастера медеплавильных дел, там не захочешь, а начнешь балакать.

Иноземцев Петр I к этому времени приманил в Россию уже много, хотя по сравнению с последующим эпохам это было скромно, но ссылаться на них можно было спокойно – не найдут, запутаются. На Западе в эти годы было голодно, и иноземцы ехали в Россию охотно, несмотря на страшные слухи.

Впрочем, поручику этого было достаточно. Он не подозревал Дмитрия ни в чем, а всего лишь проявил умеренное любопытство. Пожелав ему быстрого выздоровления, гвардеец испарился. Дмитрий вновь задремал и спал уже до прибытия десятка.

Воины прибыли сумрачными. Провести бесшумную разведку не удалось, их обнаружили и был бой. Наемники потеряли убитыми и ранеными дюжину, русские – двумя убитыми и тремя ранеными – трех детей боярских и двоих боевых холопов.

Десятник поморщился. Одна небольшая стычка – трети десятка, как не было. И боярин, командовавший полком, может засерчать. А что он сделает? Ладно еще,