Валерий Афанасьев - Румиланта Страница 14

«Светские новости.

В столице гвардейский лейтенант Берил ранил на дуэли баронета Сэти. История наделала много шума. Говорят, размолвка произошла из-за дамы.

Баронесса Фентикль овдовела во второй раз и находится в поиске нового спутника жизни».

«В Занту закончен ремонт моста. Герцог Фагуа одобрил проведенные работы. Руководитель работ награжден именным подарком Его Светлости».

«Новости с полей.

Урожай зерна в Абудаге выше обычного. По оценкам специалистов следует ждать падения цен на зерно».

«Объявления.

Абудагский купец Рилок набирает наемников для сопровождения каравана на юг».

И так далее. Не буду приводить полный текст. Первая газета излагала новости кратко. Далее мы стали добавлять заметки большего объема.

Мы разослали первый тираж по всем нашим торговым представительствам. Поначалу дело шло неспешно – люди не понимали, зачем нужна газета. Никто не хотел платить за нее один серебрак – именно такую цену я тогда назначил. Но постепенно люди распробовали, что это такое «Весть». Модницы желали узнать, что носят в столице. Народ попроще с удовольствием читал объявления о праздниках и вакансиях на работы. Купцы искали сведения о ценах. Знать? Знать читала газету, потому что это было интересно. Через два месяца мы печатали уже пятьсот экземпляров издания, и они расходились влет по пять серебраков за экземпляр. Газета печаталась раз в месяц, а вот с доставкой были проблемы. Тогда-то я и решил увеличить количество почтовых станций. Газета, задумываемая в свое время, как благотворительный проект, неожиданно стала приносить доход. Сколько раз замечал, если делаешь дело от души и не ставишь целью непременное извлечение дохода, дело идет и окупается и приносит, пусть небольшие, но деньги. Если работаешь с полной отдачей. Если же изначально ставишь целью лишь получение прибыли, шутница-судьба так и норовит поставить палки в колеса. В случае с газетой я был рад, что ее печать и доставка окупаются. Получаемую с нее прибыль я пускал на ее же развитие. Например, решил нанять на постоянной основе платных корреспондентов. Теперь не знаю, когда удастся реализовать эти планы и удастся ли вообще.

Так что разговор купца и почтаря заставил меня и порадоваться (люди ждут газету) и задуматься. Проскользнуло в нем что-то тревожное. То что газеты нет сейчас – объяснимо, но почтарь попытался откреститься от нее вообще. А вот это уже тревожно.

Подождав, когда хозяин останется один, я отправил Сонъера, предъявить ему почтовый жетон.

Хозяин побледнел, нервно дернулся и оглянулся назад, хотя за ним была стена.

Что это с ним? Быть может, он человек слишком впечатлительный, но чем-то его тревога вызвана.

– Следуйте за мной, – все-таки предложил почтарь.

Мы прошли в служебное помещение, и почтарь перешел сразу к делу.

– Что угодно, судари?

Сонъер взглянул на меня. Поскольку я молчал, он продолжил разговор.

– Наша лошадь захромала, требуется подменная.

– Лошадь? Конечно-конечно. Все будет в лучшем виде. Что-то еще?

– Припасы в дорогу.

– Сейчас соберут. Вы уже уезжаете? – в последнем вопросе прозвучало слишком много надежды для гостеприимного хозяина.

– Как Ваши дела, уважаемый? – решил поинтересоваться я.

– Дела? – почтарь оглянулся, будто дела могли стоять у него за спиной. – Какие у нас дела. Я маленький человек. Дела – это у вас, судари.

– Да и мы люди не большие. Едем вот по казенной надобности. А все ли спокойно в ваших краях?

– Пока спокойно, слава создателю. Но слухи тревожные так и ползут.

– Вас тревожат слухи?

– Я маленький человек, – почтарь развел руками.

Вот уж точно – человек он маленький. И дело здесь вовсе не в должности. Такому хоть пост градоначальника предложи, он все равно останется маленьким человеком. В ином крестьянине или мастеровом чувствуется столько достоинства, что назвать его маленьким человеком никак не повернется язык. Нет, не должность определяет размер человеческой личности. Не костюм и не регалии. Иначе пришлось бы признать, что одежда – это и есть человек, а не то, что под ней находится. Наша сущность в нашем духе, а вовсе не в том, какая нам досталась оболочка. Должен признать, кандидатура на должность почтаря подобрана небрежно и торопливо. Слишком маленьким он оказался человеком.

– До свидания, уважаемый.

Почтарь вздохнул с облегчением. Он был рад нашему отъезду.

Через пятнадцать минут мы уже выезжали из ворот постоялого двора.

– Сонъер, не забудь напомнить мне, что почтаря здесь надо будет поменять.

– А этого куда? – поинтересовался охотник. – Время непростое, а он знает слишком много.

– Отправь послание купцу Лотусу в наше торговое представительство в Абудаге. Пусть подыщет дом, продаваемый наследниками. Пусть выкупит его, а затем составит письмо, из которого следует, что дальние родственники почтаря оставили ему наследство.

– А поедет?

– Поедет. Постоялый двор он содержит на заемные деньги, а здесь ему предложат собственность. Пусть небольшую, но личную.

– Сделаю, мастер. В Занту есть наши почтовые курьеры, оттуда и отправлю письмо. Только стоит ли тратить деньги на то, чтобы спровадить этого мелкого человечишку?

– Стоит. Велик он или мал, не нам его судить.

– Все сделаю, мастер, – согласился Сонъер.

Через несколько дней на горизонте появился Занту. Город, где располагалась резиденция герцога Фагуа, и где я надеялся отыскать следы, указывающие на причину его исчезновения.

4.

Занту – в этом городе мне приходилось бывать не раз. Приезжал я сюда и посуху и водным путем. Последнее время – чаще по реке. Построенные нами струги имели отличный ход, путь от поместья до главного города герцогства они проделывали за три дня. Посуху ехать получалось чуть дольше.

– Где остановимся, мастер Вик? – поинтересовался Сонъер.

В Занту у нас было торговое представительство, крупное почтовое отделение и множество знакомых, с которыми мы вели разного рода дела. Через торговое представительство реализовывались изделия гномов и те товары, что приходили с юга. Последним герцог Фагуа был недоволен, пока находился в городе. Собственно, он был недоволен и первым – поставки штампованных изделий гномов создавали серьезную конкуренцию товарам, производимым местными ремесленниками. Убедить герцога дать разрешение на открытие торгового представительства удалось не сразу. Пришлось пойти на льготные поставки (почти даром) доспехов и вооружения для герцогской гвардии, лишь тогда Фагу счел, что с продажей кованых изделий гномов можно мириться.

Мастеровые тоже были недовольны. Чтобы не поднимать градус раздражения выше обычного недовольного ворчания, мы оставили им определенную нишу – некоторые виды металлоизделий не поставлялись гномами в Занту. Кроме того оставались индивидуальные заказы, а это совсем не мало. Разумеется, их можно было разместить и в торговом представительстве, но ждать приходилось долго – пока заявка дойдет до долины, пока изготовленный товар доставят сюда, пройдет не один месяц. С индивидуальными заказами к гномам обращались немногие. В основном те, кто хотел иметь что-то особенное. Случалось и отказывать в выполнении заказа. Например, когда просили изготовить камнемет. Слухи о метательных машинах гномов очень быстро распространились по империи. Если сторонним заказчикам не надо было объяснять причины, по которым камнемет не может быть им продан, то с герцогом обстояло сложнее. Я отговаривался, как мог. В конечном итоге мне удалось убедить Его Светлость, что это будет не патриотично – разумнее заказать изготовление метательных машин местным мастерам. Да и бесконечно давить на гномов не получится.

– Ваша Светлость, Вы же знаете этих упрямцев, они лучше запрутся у себя в горах, чем согласятся продать метательные машины. Конечно, можно изгнать их из империи, но нам это ничего не даст, только лишит поставок отличной брони и отменных мечей, – примерно так выглядели аргументы.

Герцог хмурился, но вынужден был признать их весомость. В качестве компенсации пришлось отдать Фагуа чертежи метательных машин, изготовляемых гномами. Потеря была невелика – метательные машины и так были известны в империи, а разница в конструкции – не такая значительная вещь, чтобы из-за нее ломать копья.

Чертежи были перерисованы гномами с готовой метательной машины, и получение их было не таким трудным делом, как я представил герцогу. Конечно, Нимли поворчал немного, утверждая, что люди не могут сами нарисовать приличный чертеж, но на этом все и закончилось. Поскольку изначально конструкция была предложена мной, а позже лишь улучшена гномами, они считали, что я вправе распоряжаться чертежами, как мне вздумается. Более того, нежелание гномов, поставлять камнеметы в империю, было, мною преувеличено. Разумеется, они не горели таким желанием, но я мог бы их переубедить, если бы считал это разумным. Но разумным это я как раз и не считал.