Евгений Белогорский - На сопках Манчжурии Страница 14

Сказанные Покровским слова вызвали легкую панику в рядах генералитета.

— Что вы такое говорите, господин Владимиров!? Нас предали?! — изумился вождь Гоминьдана.

— Нет, господин председатель. В наших рядах нет предателя, — поспешил успокоить собравшихся полковник, — просто в нашем распоряжении осталось очень мало времени, за которое получение денежной помощи невозможно.

— Но господин председатель может отложить свой визит в Шанхай и тем самым даст нам столь необходимое время. Надо только… — заговорил Чан Кайши, но Покровский не дал ему договорить.

— Не стоит строить несбыточных иллюзий, генерал! Читавший трактат Сунь-цзы человек, а я не сомневаюсь, что генерал Чэнь Цзюнмин читал его, никогда не пойдет на это. Его войска изготовлены для нанесения удара по Гуанчжоу, и они не могут долго стоять без дела. Никакой полководец не позволит, чтобы его солдаты задаром поедали провиант, а лошади фураж. Это азбука военного искусства, — полковник хлестко ковырнул китайцев их же оружием.

— Едва только станет известно об изменении планов господина председателя, как противник будет вынужден либо искать другой путь к победе, либо попытаться реализовать старый. Я на месте Чэнь Цзюнмина попытал бы счастья в скором бою.

Пламенная тирада Алексея Михайловича вновь вызвала уныние среди военачальников Гоминьдана, но только не у Чан Кайши. Командующий войск революции не собирался складывать оружие.

— Несколько сгущая краски, господин Владимиров упрямо толкает нас к принятию собственного плана. Я согласен с его словами относительно того, что противник не может долгое время держать своих солдат с ружьем у ноги. Однако, умело держа врага в неведении относительно даты отъезда господина председателя, мы сможет хорошо подготовиться к обороне и дать неприятелю отпор.

Слова Чан Кайши несколько приободрили, поникших было китайцев. На их лица появились слабые улыбки, они подняли, было, головы, но Покровский твердой рукой безжалостно разрушил, возникшие надежды.

— Провести наступление всегда легче и быстрее, чем возводить оборонительные укрепления, господин генерал. Вот почему я ратую за наступательные действия, проведение которых является для нас единственным шансом. Вы говорили, что сумеете удержать противника в неведении относительно планов господина председателя, но я сильно сомневаюсь в этом. Вспомните, как мы узнали о планах Чэнь Цзюнмина? Через простую уборщицу, что говорит о плохой сохранности секретов противника. Сохранность секретов у нас ничуть не лучше, вы это сами знаете. Так, что быстрая утечка информации о наших планах гарантирована. Не удивлюсь, что в скором времени Чэнь Цзюнмину станет известно и об этой встрече.

Против предъявленного упрека, никто из китайцев не попытался возразить, болтливость среди госслужащих была очень большой.

— Мы введем жесткую ответственность за нераспространение военной тайны — начал Чан Кайши, но Сунь Ятсен нетерпеливым взмахом руки прервал его.

— Насколько реален ваш план, господин Владимиров? Сможете ли вы гарантировать его выполнение? — председатель Гоминдана говорил просто, коротко и жестко, и точно такими же должны были быть ему ответы.

— Да, я могу гарантировать его успешное выполнение, господин председатель — заверил вождя Покровский.

— Это авантюра, господин председатель! Крепость Вэйчжоу неприступна!! — сдали нервы у главнокомандующего.

— Если вы так боитесь штурмовать крепость Вэйчжоу, то я готов лично провести её захват — холодно парировал выпад Чан Кайши Покровский.

Взгляд, которым наградил китаец своего оппонента, не сулил тому ничего хорошего. С этого момента русский советник был навечно зачислен в список личных врагов главнокомандующего Гоминьдана. Зло прищурив глаза, он стал торопливо искать контраргументы, способные убедить Сунь Ятсена не принимать во внимание доводы оппонента, но не успел.

— Думаю подобных гарантий, как слово офицера русского Генерального штаба вполне достаточно, господин председатель — Краснов решительно повернулся к сидящему рядом с ним Сунь Ятсену, — больше может дать только господь Бог.

Председатель Гоминьдана всегда прислушивался к мнению своих военных, но в этот раз он изменил этому негласному правилу. Возможно, этому способствовали дружественные отношения, которые завязались между ним и Красновым, а быть может, он увидел возможность приструнить свой генералитет.

— Вы правы, уважаемый господин цзян-цзюнь. Лучших гарантий трудно придумать.

— Тогда, за дело. Время не ждет, господин председатель — поспешил закрепить обозначившийся успех Краснов.

— За дело — откликнулся на его призыв Сунь Ятсен, и оба лидера шутливо ударили по рукам.

Вопреки всем опасениям и пророчествам Чан Кайши и его генералов организованное русскими советниками наступление прошло блестяще. Собранные в один могучий кулак войска революции нанесли противнику удар такой силы и мощи, что напуганный Чэнь Цзюнмин был вынужден отвести свою армию в глубь территории, бросив на произвол судьбы крепость Вэйчжоу.

Взяв ровно столько сил, сколько было необходимо для полной блокады легендарной твердыни, Покровский приступил к её осаде. Пехотные соединения быстро взяли крепость в кольцо, но не на них Алексей Михайлович делал свою главную ставку. Среди вооружения, которое поставила Москва своим новым союзникам, находились шестидюймовые полевые орудия. Именно они и должны были принудить к капитуляции гарнизон Вэйчжоу.

Следуя кодексу ведения войны, взяв крепость в осаду, Покровский послал в неё парламентеров с предложением о сдаче и получил вполне предсказуемый ответ. Сидя на высоком кресле, в окружении своих офицеров, комендант Вэйчжоу прочитал парламентерам целую лекцию об истории неприступной цитадели.

— Наши стены крепки, наши склады полны провианта и прочих запасов. Очень скоро к нам на помощь придет армия генерала Чэнь Цзюнмина и сотрет вас в порошок. Отступайте от наших твердынь пока не поздно, и вы спасете свои жизни и жизни собственных солдат. Если же вы не дорожите ими, то милости просим принять смерть у стен Вэйчжоу, — пафосно изрек комендант.

На командующего осадными войсками генерала Лю Чжэньхуа этот ответ произвел сильное впечатление. Будь его воля, он бы не стал штурмовать крепость, предпочтя действовать хитростью и подкупом. Однако согласно решению военного совета, вся власть находилась в руках русского советника и потому, генерал Лю только поинтересовался у цзян-цзюня Владимирова, когда он намерен начать штурм крепости.

— Скоро — последовал лаконичный ответ Покровского, у которого не сходились концы с концами. Без зазрения совести, забрав большую часть артиллерии Вампу, Алексей Михайлович никак не мог доставить к стенам крепости свой убойный козырь.

Виной тому стали обильные мартовские дожди, за короткое время превратившие проезжие дороги в нескончаемые грязевые озера. Запряженные цугом кони, никак не могли преодолеть расстояние, которое раньше преодолевали за одни сутки. Орудия и зарядные ящики прочно застряли в скользкой и липкой грязи и были не в силах вырваться из неё.

Внезапно возникшая ловушка природы ставила под угрозу срыва все сроки и планы, столь тщательно разработанные русским советником. Видя это, Покровский остановил продвижение одного из пехотных полков и приказал солдатам на руках тащить пушки и снаряды.

Приказ генерала всегда священен для подчиненного и вот, побросав винтовки и ранцы, китайцы облепили застрявшие орудия подобно муравьям. Ухватив за колеса, лафет, станины они медленно тянули тяжелые орудия из одного необъятного грязевого омута в другой. С глухим чваканьем и уханьем двенадцать орудий медленно, но верно двигались по раскисшей весенней дороге.

На смену измученным солдатам приходили другие. Некоторые, из пехотинцев лишившись сил падали прямо в осточертеневшую всем грязь, но несмотря ни на что, артиллерия продолжала движение к главной цели своего марш-броска. Вместе с солдатами все это время находился и полковник Покровский.

Отказавшись от уютного места в командной палатке генерала Лю, меся грязь сапогами, Алексей Михайлович внимательно наблюдал за транспортировкой орудий. Крепко зажав в руке гибкий стек, он отдавал солдатам короткие и властные команды, которые китайцы быстро научились понимать без переводчика.

Подобные действия русского советника очень разнились с поведением китайских генералов и вызывали почтение и уважение среди простых пехотинцев. С наступлением сумерек, солдаты не прекратили движение. Более того, они сами, без всякой команды, сделали и зажгли факелы, продолжая упрямо тащить вперед свою тяжелую ношу.

Когда утром следующего дня в небо поднялось солнце, все осадные орудия уже находились на своих позициях. Их появление у крепостных стен Вэйчжоу не вызвало большого переполоха среди осажденного гарнизона. Много лет назад британцы уже пытались при помощи артиллерии заставить крепость выбросить белый флаг и потерпели фиаско. Их пушечные снаряды не могли пробить многометровые каменные стены Вэйчжоу. Выпустив за два дня весь свой боезапас, европейцы были вынуждены отступить под радостные крики отбившегося гарнизона.