Валерий Самохин - Убить дракона Страница 14

– Ты, брат пан, не рассуждай, а выполняй! – неожиданно для самого себя отрезал Данила и, добавив металла в голос, приказал: – Кру-угом! Шаго-ом марш!

Бывший интендант панцирной конницы Войска Польского поперхнулся пивом и пулей выскочил из-за стола, машинально вытянувшись в строевой стойке. Наткнувшись взглядом на смеющиеся глаза товарищей, он привычно помянул дзябола, его родственников и, круто развернувшись, вышел из корчмы. Проводив его беспокойным взглядом, Лисица любовно прижал к себе тяжелый саквояж и спросил:

– А для чого ты в каждый пакунок поклал коровяк?

– Не люблю я их, – отвлеченно пояснил Данила.

– Кого?

– Страховые компании… банки.

Лисица мрачно усмехнулся: вспомнилась фраза товарища, что дерьмо – тоже деньги. Целую неделю, предшествующую сегодняшнему дню, они сколачивали деревянные ящики, забивая их старым тряпьем, и паковали в непромокаемую плотную парусину прошлогоднее сено. В каждую из посылок Данила засовывал несколько высохших коровьих лепешек. Тяжкий труд в пыльном заброшенном сарае на окраине Варшавы привел к логичному результату: страховщиков и банкиров Лисица теперь тоже ненавидел. Немного грел душу саквояж, уютно прижимающийся к боку казака.

Каким образом Данила смог поменять траву и рухлядь на звонкую монету он не знал, как не знал и того, что их затея вскроется только спустя два года. Королевская почта, получив положенную плату за перевозку, еще долго не будет обращать внимания на невостребованный вовремя груз, зная, что получит дополнительную прибыль за хранение, а банкирский дом через год перепродаст гербовую расписку своему конкуренту – голландскому купцу Фредериксу, придворному банкиру Екатерины II.

Венгерскими платьями удалось разжиться только утром следующего дня и в обратный путь друзья тронулись после обеда. Всю долгую дорогу Данила торопил своих товарищей, беспокоясь за судьбу нареченной. Добравшись до войсковой канцелярии, он с бьющимся от волнения сердцем взлетел по ступенькам крыльца, но спустя час вышел к ожидавшим его друзьям мрачным и подавленным, глухо поделившись с ними новостью:

– Златку увезли в Париж. Лесю высвободил из полона посланник государыни и увез с собой в Петербург.

– Государыни? В Петербург? – с изумлением переспросил Лисица и быстро добавил: – Откуда ведаешь?

– В ставке гетмана батько кошевой разузнал.

– Отправимся во Францию? – деловито осведомился пан Ляшко. Данила горестно покачал головой:

– Там мы ее не разыщем. Надо что-то придумать… Но что?

– Заговор прочитай, – авторитетно посоветовал Лисица. – Ты, брат, характерник, не забывай об этом.

Палий недоверчиво посмотрел на своего товарища, взиравшего на него с сочувствием, сквозь которое, впрочем, пробивалась и радость от полученного известия о судьбе своей сестренки. Приложив пальцы к голове, он несильно сжал виски и, дождавшись привычно стрельнувшей боли, на секунду замер. После чего вздохнул и грустно поведал:

– Ничего. Не вижу и не слышу.

– Не расстраивайся, брат, – положил ему руку на плечо пан Ляшко. – Может быть, махнем все-таки в Париж?

– И как будем искать?

– Зарежем кого-нибудь, – поделился мыслью Лисица. – Мигом расскажут, все что знают. Данила хмыкнул и неожиданно спросил у шляхтича:

– Сколько стоит наемник в Европе? Пан Ляшко, задумавшись на мгновенье, выдал ответ:

– Если добрый воин, то не меньше талера. – И, спустя секунду, потрясенно выдохнул: – Ты, никак, французов воевать собрался? Данила, погруженный в свои мысли, отрицательно качнул головой.

– Тогда зачем тебе наемники?

Вместо него ответил Лисица, с глубокомысленным видом оглядев товарищей. Почесав в затылке, он безапелляционно внес еще одно предложение:

– Надо их кинуть.

– Наемников?!

– Французов, – встретив дикий взгляд шляхтича, терпеливо пояснил Лисица.

– Давайте-ка, братцы, двинем в курень, – очнулся от раздумий Данила. – Завтра все и решим. Утро вчера мудреней…

Майское утро следующего дня выдалось теплым, солнечным и, как верно предсказал казачий колдун, мудреным. Утром в Сечи начался бунт.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ.

– Жанна д'Арк! – благоговейно прошептал де Брюэ.

– Ну, да, – тоскливо буркнул Костилье. – А еще Афина Паллада и дивная Диана в девичестве. Пообщайтесь с ней, месье, денек-другой, и вы никогда в своей жизни не сможете отличить правду от вымысла. Златка прыснула в кулачок, а Доминик укоризненно покачал головой.

– Право слово, мадемуазель, ну нельзя же так насмехаться над стариком.

Простите меня дуру грешную, мелькнула вдруг фраза, и девушка, рассмеявшись от души, покаянно прижала руки к груди. Высокой и упругой, столь же мимолетно отметили мужчины.

– А ведь чуть было не поверил, – добродушно сокрушался Доминик, но глаза его искрились лукавым смехом.

Чернокожая служанка величественно вплыла в комнату и поставила на стол большую фарфоровую супницу. Сноровисто разлив по тарелкам бульон, она молча удалилась. Луковый суп был пресноватым и слишком горячим, и Златка непроизвольно поморщилась.

– Вам не понравилось? – с искренним огорчением спросил хозяин.

– Майонеза не хватает, – машинально ответила Златка. В последние время словами и поступками девушки руководил кто-то другой, постепенно меняя хуторскую девчонку. Странный сон давно забылся, оставив вместо себя только смутные образы и неясные воспоминания.

– Простите? – изогнул бровь де Брюэ.

– Слишком пресно, – с детской непосредственностью пожаловалась Златка. – Но если добавить капельку майонеза, будет чуть лучше.

– Новая приправа? – вмешался Костилье. – Я о такой не слышал.

– Соус, – лаконично пояснила девушка.

– Вы хотите сказать, что на свете существует соус, который не знают французы? – скептически спросил Доминик.

– А разве он еще неизвестен? – непроизвольно задала встречный вопрос Златка и, тихонько ойкнув, прикрыла ладошкой рот.

– Что значит «еще»? – цепко выхватил невольную оговорку хозяин.

– Это значит, что она ведьма, – внес привычное объяснение Костилье. Иных вариантов у него попросту не было. – Мадмуазель умеет предвидеть будущее, но очень часто путает его с настоящим.

– Это правда? – заинтересовался Доминик. Златка испугано кивнула.

– А мысли? Вы можете сказать, о чем я думаю? Сделав страшные глаза, девушка кивнула вновь.

– И о чем же? – серьезно спросил де Брюэ.

– Она снова издевается! – таинственным шепотом ответила Златка и, не выдержав, прыснула в ладошки.

Через мгновенье к ней присоединились и мужчины. Отсмеявшись и смахнув невольно выступившие слезы, Доминик, держась за оперированный бок, предложил:

– Давайте вернемся к гастрономии. Бульон все равно остыл, но если вы знаете рецепт диковинки, мой повар побалует нас новым блюдом.

Загибая тонкие пальчики, девушка огласила весь список (именно эта фраза пришла ей в голову):

– Яичные желтки, сахар, соль, оливковое масло и немного лимонного сока.

– И это все?

– Еще сам процесс. Проще будет, если я сама покажу.

Масло оказалось провансальским, яйца индюшачьи, а повар местный. То бишь, негр. Классика майонеза, подумалось Златке, хотя червячок сомненья все же шевельнулся – в негре особой уверенности не было. Не прошло и часа, как компания собралась за столом повторно.

– Впечатляет! – аппетитно причмокнув губами, де Брюэ отложил ложку в сторону и лукаво взглянул на девушку. – И какие еще таланты в вас сокрыты?

– Ну-у… еще я умею летать на метле!

– Мадемуазель! – с упреком в голосе протянул хозяин. Девушка слегка отстранилась и скорчила уморительную рожицу:

– Я же только по ночам летаю. Когда никто не видит.

– С вами невозможно говорить серьезно! – огорченно вздохнул де Брюэ.

– Слишком много свалилось на бедняжку за последнее время, – неожиданно вступился за девушку Костилье. – Похищение, рабство… – при этих словах он покраснел, – морское сражение, неведомая земля и…

– И невыносимо скучные мужчины, – закончила за него девушка.

Костилье в ответ лишь сокрушенно развел руками. Немного помолчав, он вкрадчиво продолжил:

– И вскоре ей предстоит еще и обратное путешествие через океан… Месье, – молодой человек смущенно повернулся к хозяину, – мы крайне нуждаемся в вашей помощи. При захвате судна пираты отобрали все золото и…

– Ни слова более! – Вскричал де Брюэ. – Долг дворянина…

В чем заключался долг французского дворянина, услышать было не суждено. Гневно сощурившись, девушка стукнула по столу кулачком, отчего жалобно зазвенели хрустальные бокалы, и язвительно, подчеркнуто разделяя слова, осведомилась:

– Кто это «мы»?