Битва за Родину - Алекс Шу Страница 14

— Дяди милиционеры в «чудесное виденье» не поверят, вот в чем проблема. Они будут думать, что я знал о пожаре, а может сам его и организовал. Ты же знаешь, какими иногда взрослые глупыми бывают.

— Знаю, — грустно вздыхает ребенок, опустив голову.

— Вот. Поэтому мне потребуется твоя помощь. Я не хотел бы тебя это втравливать. Но просто не вижу другого выхода. Тебе надо только рассказать, о той встрече с Гудымой, и сказать, что он, когда тебя увидел, пробормотал «что недолго вам всем осталось, я ваш дом в четверг нахрен спалю». Буркнул тихо, про себя, но ты услышала. А потом, когда я к тебе заезжал в понедельник, мне об этом рассказала. И всё.

— Ирина Анатольевна говорит, что врать плохо, — задумчиво говорит малышка.

— И она абсолютно права, — киваю я, — Но понимаешь, бывают разные ситуации. Абсолютно честных и безгрешных людей не бывает. Иногда, в силу жизненных обстоятельств, приходится идти на малую ложь, чтобы сделать благое дело. Например, спасти жизнь близкого человека. Все в этой жизни не так просто.

Объяснить, почему я с ребятами летел на машинах к детдому, и оказался на месте при начале пожара, милиционерам я не смогу. Они мне не поверят. И ребят подставлю, и сам кучу неприятностей заработаю. И вообще о моих видениях никому нельзя говорить. Это чревато большими проблемами. Даже посадить могут или объявить соучастником Гудымы. Я просто тебе всего рассказать ещё не могу. Можно на тебя рассчитывать?

— Конечно, Леша, — кроха поднимает на меня глаза, — ты же меня и девчонок спас. Я тебя не подведу, честно-пречестно. Я маленькая ещё, но не глупая. Все понимаю. Раз ты говоришь, что так надо говорить, значит так и скажу.

Сейчас малявка даже выглядит старше своего возраста. Серьезная и сосредоточенная девочка, похожая не на семилетнюю кроху, а на маленького подростка Мне совестно, что ребенка заставляю обманывать. Но другого варианта, объяснить милиции свой вечерний вояж к горящему детдому не могу.

— Дядя милиционер, конечно, будет тебе другие вопросы задавать. Почему, мол, воспитателям об этом не сказала. А ты ответишь, что боялась Гудыму. Это же правда. Он продолжит тебя расспрашивать. Но больше ничего отвечать не надо. Просто устраивай истерику, плачь, говори, что тебе об этом неприятно вспоминать. Допрашивать тебя могут только в присутствии директора и воспитателя, и если, будут видеть, что ты расстроена, сразу же прекратят. После этого, ни на какие вопросы не отвечай. Начинай сразу плакать, они моментально отстанут.

— Я поняла Леш, — малышка смотрит на меня, — всё сделаю.

— Спасибо Маш, — в горле внезапно образуется большой ком, мешающий дышать, — Прости меня сестренка, за то, что впутываю тебя в это. Просто не вижу другого выхода.

— Я тебе верю братик, — кроха неожиданно обнимает меня, — Не переживай. Не подведу.

Не сомневаюсь, — вздыхаю я, обхватывая руками худенькое маленькое тельце, доверчиво прижавшееся ко мне.

Плохо, конечно. Все белыми нитками шито. Но Маша должна справиться. Есть у этой малявки стержень. Она не тепличная домашняя девочка, способная проболтаться. Ребенок, конечно. Но при этом рано повзрослевший и хлебнувший лиха полной чашей.

Всё, линия защиты выстроена. Конечно, у правоохранительных органов возникнут вопросы. А почему это Леша Шелестов, не побежал с дикими криками «караул» к директору? Не предупредил общественность о готовящемся страшном злодеянии?

Но и тут у меня ответ есть. Во-первых, не отнесся серьезно. Мало ли что этот малолетка обещал. Болтать, как известно, не мешки ворочать. Во-вторых, почему не предупредил? Предупредил.

Здесь мне очень повезло, если можно так сказать. Попрощавшись с малявкой в понедельник, подходил к воротам, и столкнулся там с покойным Маратом Альбертовичем, идущим в детдом. Ничего особенного, поздоровались, перекинулись парой-тройкой общих фраз, и пошли, каждый по своим делам. Важно, что нашу встречу видел сторож из своей будки. Слышать разговор он не мог, а вот то, что мы о чем-то общались, разглядел.

Теперь можно будет заявить, что я рассказал Марату Альбертовичу об угрозах Гудымы, и попросил проследить за ним. Он тоже к этому серьезно не отнесся, но пообещал приглядывать за потенциальным поджигателем. Вот и доприглядывался, на свою бедную голову.

А в среду я вспомнил об обещании Бидона, и на сердце так тревожно стало. Просто чувствовал надвигающиеся неприятности. Вот и уломал тренера съездить к детдому.

Конечно, немного неестественно, все выглядит. Прежде всего, возникает вопрос, почему тренер и другие ребята послушали меня, и гнали как сумасшедшие к детдому. А уж больно убедительно я выглядел. Быстро рассказал им всю историю с Гудымой, бледный был, клялся, сердцем чувствую, беда там. И пусть попробуют опровергнуть.

Зато гаишники — отличное алиби. Мы подъехали, когда пожар уже разгорался. Здесь никаких подозрений быть не может. А смутные сомнения к делу не пришьешь.

— Леша, — дергает за рукав меня малявка, заставляя отвлечься от мыслей, — Сюда какая-то тетя идет. Ты с ней встретиться хотел?

Поднимаю глаза. К нам направляется Света. Девушка выглядит прекрасно. Стройные ножки в серых брючках, плотно облегающая темно-синяя курточка подчеркивает точеную фигурку. Из-под каштановой челки, сверкают лукавые карие глазки. Встретившись со мною взглядом, шатенка улыбается, демонстрируя сахарно-белые зубки и милые ямочки на щечках.

— Привет, — здороваюсь с девушкой, целуя её в щечку.

— Привет, — чувствую горячее дыхание на шее и ответный быстрый, обжигающий поцелуй.

— Познакомься. Это моя сестренка Маша, — представляю малявку подруге.

— Здравствуйте, — малявка протягивает тете ладонь.

— Здравствуй Маша — шатенка с серьезным видом жмет руку крохе, — Меня тетя Светлана зовут.

Я фыркаю, тоже мне тетя 18летняя. Хорошо, хоть бабушкой не представилась.

— Можно просто Света, — продолжает подруга, кинув на меня негодующий взгляд.

— Очень приятно, — застенчиво говорит малявка.

— Ладно девчонки, пошли на карусели, — предлагаю я.

Вечер удался на славу. Сначала отправили Машу кататься на детской карусели. Малявка весело смеялась от полноты чувств, нарезая круги на поднимающейся вверх лошадке. Потом покатались на автодроме. Я с малявкой на одной, а Света на другой машинке. Таранили друг друга резиновыми бамперами, а в нас со смехом и возбужденными воплями врезались другие юные и не очень водители. Каждый раз, когда мы в очередной раз с кем-то сталкивались, кроха повизгивала и закрывала